Мария Мясникова - Банальная история[СИ] Страница 34

— Кирхи — глупа как горная коза, — виновато разводит руками он, — ты пойми, парень, ничего личного, но если я проигнорирую ее слова, то дорогие родичи немного обозлятся. Да и в племени меня не поймут.

— А как же Тхлин?

— О, не переживай, — сочувственно покачав головой, тянет старый лис, — думаю, наш Верховный каган оценит мою преданность, когда я передам ему одного предателя и заговорщика.

— Тогда я скажу и о вашем стремлении поучаствовать в… заговоре.

— А на это я отвечу, — вокруг чужих глаз расположились морщинки, — что просто втирался в доверие и хотел побольше узнать о врагах. Но мы можем поступить и по-другому, — уточнил каган.

— И как же? — приподняв бровь, интересуются орк.

— Ты сбежишь. Разумеется, случайно.

— И… зачем?

— Зачем? — изумляется старик, рассыпаясь мелким визгливым смехом, его родич неловко пожимает плечом, — такой молодой мужчина и уже не хочет жить?

— Нет, я не о том, — растерянно поправился Гтын, — зачем вам мне помогать?

— Я помогаю себе. На случай, если Тхлин все-таки проиграет. Конечно, возможность подобного исхода ничтожно мала, но пути судьбы неисповедимы.

— И что требуется от меня?

— Немного, — опять скалится каган, — всего лишь клятву не разглашать о моем участии в побеге и поддержку с вашей стороны, если вы победите.

— Договорились.

Глава 10

Гтын

Планируемый Ченге побег предсказуемо не удался: выбраться со стойбища с помощью родича вождя и позаимствовать чью-то чужую лошадь удалось без проблем, но на этом вся удача ученика старого Крига закончилась. Его не только заметили, но и узнали несколько воинов, возвращавшихся с ночного выгула. После того, как в спину ученика шамана впилось несколько стрел, подозрение о проклятии переросло в твердую уверенность. Уже падая с лошади, Гтын подумал, что умирать именно так, ничего не совершив, весьма обидно. Жаль, что теперь ничего не исправишь.

Небо из безбрежно-синего разом превратилось в пустое, безлико-серое. Здравствуй, Холодный мир. Боль сразу исчезла, зато появилось давящие равнодушие, казалось, что все краски мира разом выцвели. Прямо под ногами, среди невозможно синей травы, острой как кинжалы, появилась тропинка. Немного помедлив, орк пошел туда, куда его звали. Жаль, что с Тлихой он так и не поговорил, но теперь уже ничего не исправить.

Когда Гтын был еще ребенком, то сидя у костра, они с друзьями рассказывали друг другу страшные истории. И самыми жуткими были рассказы о судьбе изгнанников. Те, кого отринули из племени, даже после смерти не находили покоя, вынужденные скитаться по Тусклому миру и быть добычей духов. А особо невезучие сами становились угуртами.

Гтын понимает, что сейчас его должны раздирать противоречие эмоции: сострадание к отцу, опозоренному единственных потомком; волнение за учителя, тоска по Тлихе, — но все чувства какие притупленные, все переживания исчезают с каждым шагом. И на пути в Холодный мир дух отринет все, что связывало его с миром Теплым. Шаг, еще шаг…

Она появилась как всегда неожиданно, возникнув прямо на пути. Букет из полыни в ручонках, короткие волосы заплетены в тоненькую косичку, из которой выбивается несколько прядок. Она опять босая, на ней тоже платье, только на шее яркие бусы из красных, осенних ягод.

— Из-за каких заслуг мне выпала такая честь, что провожать меня вышла сама Госпожа Дорог, — слова вырывались с трудом, даже открывать рот было невероятно тяжело.

— А ты так уж хочешь туда идти? — капризно надула пухлые губки богиня, — действительно, хочешь?

— У меня есть выбор? — на мгновение промелькнула надежда, что он может быть не мертв, ведь иногда, во время тяжелой болезни, к примеру, случаются, что некоторые застревают между тем и этим миром. Возможно…

— Есть, — ощипывая букет, согласилась богиня, — но не тот, на какой ты надеешься. Обратно тебе уже нельзя.

Гтын сжал кулаки так, что ногти впились в ладонь.

— Все уже закончилось, — сочувственно протянула девчонка, осторожно касаясь руки парня, — не грусти.

— Тогда о каком выборе идет речь? — поймав пристальный взгляд Хозяйки, орк тут же осекся, — нет. Нет. Я не собираюсь становиться блуждающим духом. Ни за что.

— Разве ты не хочешь помочь тем, кто остается?

— Угурты никому не помогают, — почти выкрикнул несостоявшийся шаман.

— Разве кто-то говорил, что ты станешь угуртом? Гордись, сын степей, я предлагаю тебе место моего помощника, — торжественно провозгласила жительница Верхнего мира.

— Что? — неверяще переспросил Гтын.

— Мне очень скучно и грустно одной, — сдув попавшую на глаза пряду светлых волос, пожаловалась малышка, — даже не представляешь насколько. Соглашайся.

Быть духом оказалось странно. То, что виделось нелогичным, неправильным тогда, когда Гтын был еще жив, сейчас выглядело еще абсурднее. Время то тянулось бесконечно, то сжималось в секунды. После определенного периода мертвый уже не ученик шамана просто перестал считать.

Рядом с жилищем Хозяйки дорог обитал безликий Старец. Не смотря на то, что все самое страшное с Гтыном уже случилось, этого духа он боялся. Еще чуть дальше расположился Безумный флейтист. У него был постоянно меняющийся вид, только выражение глаз было всегда одинаково безумным. Флейтист научил Гтына находить живых, навещающих Холодный мир.

Несколько раз орк видел знакомых шаманов, а однажды даже учителя. Но подойти так и не рискнул. Знает ли Криг, что он уже мертв? А Тлиха?

В уже не чужом мире росли причудливые цветы, по ядовитым лесам бродили небывалые звери, а жители сводили с ума своей непредсказуемостью и неправильностью. Когда становилось совсем тоскливо, орк обращался в птицу, но в Холодном мире не радовали даже полеты. Зато Гтыну удалось поговорить с матерью и дедом, да только разговор оставил неприятный осадок. И если мама все поняла, то дед назвал его глупцом, прервавшим род.

— Видишь, — радостно тыкала пальчиком в спутанный шерстяной клубок его новая Госпожа, — это дорога.

В огромном зале изо льда горел камин, в котором танцевали языки синего пламени. От такого огня становилось лишь еще холоднее, но духи не умирают от холода. Они сидели прямо на полу, в окружении спутанных нитей и высушенных цветков.

— А зачем ты ее запутываешь?

— Ну, иначе было бы не интересно. Представь, родился он гномом, прожил всю жизнь в шахте, добывал руду, женился, стал уважаемым старейшиной. Нет, не интересно. А теперь будет героем. Правда, немного позже. Подай мне вон тот клубок, будь добр.

Этот моток серебристых нитей вызвал у орка какое-то иррациональное раздражение, будто он неожиданно встретился со старым врагом.

— Эльф? — почти утвердительно уточнил парень.

— Молодец, догадался, — радостно захлопала в ладоши Хозяйка дорог, — а теперь смотри…

Два совсем не похожих клубка смешались, потом к ним присоединилась еще нить, и еще, пока из совсем разных нитей не появилась одна. Ярко-золотистая.

— Так что это будет?

— Догадаешься?

Гтын лишь пожал плечами, перебирать варианты и думать не хотелось, было не настолько любопытно.

— Не хочешь? — разочарованно вздохнула девочка, вертя в пальчиках новую, блестящую нитку, — а зря. У этой компании большое будущее. Как-никак герои, победители Темного Властелина.

— Что? — переспросил парень, ощущая сильную досаду. — Это произойдет непременно? Разве нельзя ничего исправить?

— Зачем?

— Но разве правильно, если всегда побеждают одни и те же? — Гтына не слишком бы беспокоил будущий проигрыш Темного Учителя, если бы ни одно но. Что-то подсказывало орку, что если темные опять проиграют, ничего хорошего его народ не ожидает.

— Это судьба, понимаешь? Фатум.

— И ничего нельзя изменить?

— Ничего.

— Совсем?

— Посмотрим.

Кирилл

Миленькие, будто кукольные домики с красной черепицей сменили полуразвалившиеся лачуги — центр Нитриана был сытым и благополучным. Разумеется, пока несчастных обывателей не решила навестить так называемая "армия тьмы". Жителей нищей и полуразвалившейся страны было достаточно трудно удержать от мародерства, но Киру пока удавалось. Иногда, конечно, случались… прискорбные случаи, но после того, как особо ретивых начали вешать, варвары притихли. Хотя, возможно, они просто боялись придуманных чудовищ, которым он пообещал скармливать нарушивших приказ.

Как ни странно, пока спешно придуманный план осуществлялся. Неприятно удивленные невесть откуда возникшей вражеской армией пограничники достойного сопротивления не оказали. Куда большую проблему представляли приграничные бароны, но пока они сидели по своим замкам, их не трогали. Штурмовать крепости Кир не собирался — в конце концов, суть задумки состояла вовсе не в захвате страны.