Моя анимежизнь 10: Генезис - Павел Смолин Страница 34

— Вах! — Узнал звезду Гурам, впервые на моей памяти потеряв самоконтроль.

Нет уж — твой «вах» живет не в Японии!!!

У айдола дела идут не так хорошо, как у Широ — это я про деньги, но мы были морально к этому готовы — сразу обсуждали же, что она у нас для внутреннего рынка, в то время как Пенкин окучивает народ в планетарном масштабе. Как бы там ни было, но ее традиционно провожающий дочь отец прямо-таки светился от радости — до недавнего времени Ханако «питалась» разовыми договорами и некоторыми отчислениями с аниме-опенингов, но после выхода альбома, гастролей и клипов в телеке, авторские и гонорары потекли полной рекой. Двести сорок одна тысяча долларов за два месяца активной деятельности — разве это плохо для только-только закончившей школу японки?

Для телемоста она работать согласна бесплатно — понимает, что в противном случае я заплачу ей из своего кармана, а это нынче вызывает у нее неловкость. Бесплатно будет работать и Широ — этот-то вообще русский, и «за родину» готов хоть когда! Саяка-сан вписывается за плюсик к репутации мужа. Гурама никто даже не спрашивал — отказ не подразумевается.

Анзор отвесил Ханако пару комплиментов на инглише, их, опередив меня, перевел на японский Тимоха, на правах старого знакомого поцеловав айдолу ручку. Грузин ревниво посмотрел на полковника, но предпринимать ничего не стал, залив сердечную рану винцом из минибара.

Прямо по пути согласовали трек-лист — по десятку песен от Широ и Ханако, одна — в исполнении Саяки-сан, пяток споет Гурам, и пятнадцать, на правах хедлайнера — с меня. Не подряд — будем постоянно меняться, чтобы зрителям не приедалось. Прибыв в консерваторию — мы тут реп-точки арендуем, разошлись по помещениям — Пенкин и айдол к своим группам, а мы — собирать команду под Гурама. «Свои» у меня давно готовы — тут многие помогали мне воплощать демки в жизнь, однако репетировать все равно придется каждый день. Завидую моим звездам — у них-то концертная программа уже отработана и обкатана, прогонят разок сейчас и разок на той неделе — уже в павильоне Шочику, адаптированном под подобные мероприятия — я тут нифига нового не придумал. Будет и массовка — какой концерт без зрителей? Запустим пару сотен членов фан-клуба.

— Придется попахать! — Предупредил я Гурама и выдал музыкантам демки.

Дальше — без меня! Анзор немного подумал, и бросил важного внука важного грузина на произвол судьбы, отправившись со мной, Нанако и Тимохой формировать и осваивать концертную программу.

— Гурам — капец какой зажатый! — Пользуясь моментом, решил я поговорить о важном: — Как черенок проглотил! Для СССР оно, может, и нормально, но нужно как-то его растормошить, — И, опередив набравшего в грудь воздух грузина, предупредил: — Моральное внушение сделает только хуже, уважаемый Анзор. Давайте вы его в «Диснейленд» завтра утром сводите?

— А? — Удивился полковник.

— Ну попугается, поорет — там горки довольно адреналиновые, глядишь и оживет немного. А перед эфиром в него коньяку стопарик вольем — тоже помочь должно.

— Мы попробуем, дорогой, — Пообещал Анзор.

— Еще нужно к стилисту и парикмахеру, — Продолжил я улучшать важного внука: — Поменяем ему имидж. Пусть бриться бросает — посмотрим, что отрастет, и будем от этого плясать.

— Лишь бы на п*дора похож не был, — Трогательно попросил грузин.

— Не будет! — Пообещал я.

Через пару часов музыкальной работы гости заскучали и решили откланяться, пообещав вернуться за Гурамом вечером. Ну никакой солидарности!

* * *

Сидя в студии под камерами, перед траурно-белым задником, мрачно вещал:

— На меня не раз подавали в суд, и ни разу не смогли выиграть. Меня такое упорство удивляет, но я даже не представлял, к чему приведет высказанное на Советском телевидении мнение. Вот оно.

На монтаже вклеят рассуждения о «профессиональном идиотизме» — я даже с дубляжом заморочился!

Выдвинув ящик стола, достал оттуда стопку бумаг.

— За оскорбление чести и достоинства на меня подал в суд Роберт Ратбан Уилсон. Верно! — Сделал я приятно соотечественникам, которые, конечно же, знают поименно всех ученых планеты: — Один из тех, кто работал над Манхэттенским проектом. Один из тех, на чьих руках кровь и боль наших предков, пострадавших от бессердечных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки. Свою честь этот ученый оценил в пятьдесят тысяч долларов, — Презрительная ухмылка: — И столь малую цену я был готов заплатить, хотя совершенно не понимаю, с каких пор свобода слова стала платной. Наши адвокаты меня отговорили — это создаст прецедент, который может сыграть на руку нашим недругам в будущем. Как ни старайся быть хорошим человеком, враги все равно откуда-то берутся, — Грустно вздохнул: — В общем, суду — быть! — Подытожил я и убрал бумажки в стол: — Однако в связи с этим я чувствую необходимость объясниться. Нет, я ни в коем случае не изменил своего мнения и не собираюсь извиняться — за появление ядерного оружия мир должен благодарить именно профессиональных идиотов, и мистер Уилсон — в их числе.

Пауза.

— А теперь — моё развернутое объяснение того, почему я так считаю…

Текст уже надиктован и смонтирован, так что можно переходить сразу к эпилогу:

— Я не уважаю вас, мистер Уилсон. Если у вас осталась хоть капля чести — иск вы отзовете. В противном случае, — Пожал плечами: — Удачи в суде!

* * *

В Токио — 22.00. В Москве — 16.00. На календаре — шестнадцатое октября.

— Здравствуйте, уважаемые зрители «Хонды+»! — Радостно возвестил я в микрофон, когда режиссер трансляции дал отмашку — эфир пошел: — Горячий вам привет из Японии!

Массовка дисциплинированно взревела, приветствуя советских людей.

— После нашего маленького концерта в «Артеке» мы получили удивительно много писем с просьбой записать песни нормально, а лучше — дать ряд концертов. Увы, гастрольная деятельность с моим графиком совершенно несовместима, поэтому мы решили поступить вот так. Здесь… — Указал пальцем на табличку над моей головой: — Номера телефонов,