Катарсис - Евгений Анатольевич Аверин Страница 35

— То есть, не одно место, значит, не один артефакт?

— Один. И к нему нужен ключ. И он уже у нас в руках. Открою тайну. Он был в крепости Исакчи, которую помогли взять задунайские казаки. Другой в Браилове, но он известен туркам, потому и сопротивление отчаянное. Но для дела хватит и одного.

— А что, турки не знают от чего ключ?

— Они даже не знают, что это ключ. Для них он просто предмет веры.

— Хорошо, а я зачем?

— Может потребоваться твоя помощь. Ты уже с этим дело имел, а там всякое может быть.

— То есть, сейчас все в ожидании мирового господства?

— Мировое тут не выйдет, но на всей территории Византийской империи власть получить можно.

— СильнО. И какие наши действия?

— Завтра выдвигаемся на соединение с Императором. Он направляется к Варне в войска.

— Один?

— С ним семь сотен кавалергардов и шесть сотен пехоты.

— Меня по дороге просветили, что партизаны крайне досаждают при поддержке болгар. Думаете, этого хватит для защиты Государя?

— Он нас не спрашивает.

Нас разместили на ночь. Неважные удобства, но все лучше, чем в открытом поле. Гурский вечером пришел к нам, а за ним занесли пять глиняных кувшинов. Молдавское выдержанное вино оказалось неплохим. А в сравнении с тем пойлом, что подают в московских кабаках под названием «Бургунскаё», так и вовсе превосходно. Стол соорудили наскоро из досок и облагородили скатертью. В походные тарелки положили холодную вареную телятину, брынзу, мамалыгу со шкварками, кукурузные лепешки.

— Говорят, раньше они кашу из проса заваривали, — завязал я разговор.

— И теперь, но реже, — отломил Дмитрий Семенович кусок лепешки и посмотрел на свет, — все больше из кукурузы.

— С чего такая любовь?

— Так ее турки налогом не облагают. Да и урожайность хорошая. На Кавказе тоже любят.

Початки меньше, чем я привык видеть. В будущем кукуруза будет из американских сортов. Для мамалыги не подходит. Не вкусно. Только на корм свинкам. Но это в будущем. А сейчас прекрасно идет, хоть и считается пищей бедноты.

— Герб местный мне не понравился, — подвожу я к теме, — и название города непонятное.

— Это надо валахов спрашивать.

— Молдован?

— Так язык один у них. Отличается, как московский говор и рязанский, к примеру. Называй хоть молдаванским, — усмехнулся Гурский, — мне кроме герба много чего не нравится. Такое уж место. Варной и раньше интересовались. По понятной причине обсуждать далее не будем, кроме исторических фактов.

— И каковы же они?

— Были битвы, да еще какие. Рубили и королей и сеньоров, — он задумался, видно, что взвешивает слова и думает, как уйти от скользкой темы, — Цепеш только невредимым ушел.

— Это какой? Влад? — Оживился я.

— Знаешь эту историю?

— Про Дракулу? Очень слабо, — протянул я в надежде на продолжение разговора.

— Да какой он дракула? Так, второстепенный член Ордена. Но гордыни хоть отбавляй. Там они все или сами дракулы или потомки.

— Что за Орден? — Подсаживаюсь я ближе.

— Дракула в переводе означает дракон. Еще в тысяча четыреста восьмом году король Венгрии Сигизмунд IЛюксембург основал Орден дракона. Все монархи Европы вступали в него. И все они являются потомками Сигизмунда через его дочерей. Когда Орден расширился, после двадцати двух рыцарей первой линии взяли других, наиболее влиятельных и талантливых людей. Среди них был и Влад Второй, командующий пограничными войсками, которого после вступления в Орден прозвали Дракул. Отец Влада Цепеша. Так что какой Цепеш Дракула?

— Мне всегда казалось, что дракон имеет к христианству очень специфическое отношение.

— Но мы же понимаем, что часто и сама церковь иногда имеет к христианству специфическое отношение. Это я про католиков, — улыбнулся Гурский, — политика, мой друг, не терпит сантиментов. Что до Ордена, то на гербе дракон покрыт зеленой мантией с крестом. Или золотой, как позже стали делать. Название имеет свои пикантные нотки для местного населения и созвучно имени дьявола. «Драку», черти на их наречии.

— Так и дракон в христианской традиции дьявол, без всяких созвучий.

— Ты умный. Зачем пояснять очевидные вещи?

— Влад Цепеш, насколько я слыхал, прослыл очень жестоким человеком. На колья сажал.

— Ты же услышал меня. Он вторичен. Только исполнитель. Конечно, укрепил мнение о себе, когда в тюрьме отрекся от православия и принял католичество. Ведь по местным верованиям, православный, принявший католичество, становится вампиром. А настоящие вершители судеб всегда в тени. Да, жесток. Как может быть жестокой гильотина.

— Но зачем такие казни?

— А затем, — глотнул вина Гурский, — что очень многие обряды и действия власть имущих нуждаются в крови и магнетической силе, которая появляется при ее пролитии. Но еще больше при страданиях. Поэтому колья. Для всех. А война или исполнение закона только лишь повод.

— И беда для исполнителей, — добавляю я, — но если все монархи вступали в Орден, то почему сейчас про него не слыхать?

— Потому что официально он распался. И про него не говорят. И мы не будем, а то далеко зайдем.

— Все же немножко будем, Дмитрий Семенович, — грожу я пальцем, — если вы про него знаете, то не из интереса к истории. Думаю, что сведения ваши имеют прямое отношение к искомым предметам.

— Вижу родственную душу, Андрей Георгиевич. Конечно, имеют. Мы же на земле, издревле пронизанной агентами Ордена. Наблюдают за нами. Вот и весь ответ.

— Так что же сами артефакт не возьмут?

— Вот не хотел говорить, уклонялся всячески, но вынуждаешь ты меня, — хмельно протянул Гурский.

— А что бы и не сказать, если дело меня касается?

— Тогда слушай. Диковин всяких много. Чего только нет. Сам, поди, узнал, пока сведения собирал. Да только взять или использовать их не каждый может. Людей нет! — вдруг театрально протянул он руку, — Некому! Работать не с кем! А вот появляешься ты, который может. Неточно и неизвестно что, но может. Не окаменеешь, не умрешь на месте, не рассыплется в прах на твоей ладони драгоценная жемчужина, не погаснет огонек в кристалле, а выживешь и удержишь. Вот что ценно!

— Подобное уже слышал.

— И как думаешь, одному нашему Государю такое интересно? Прибить тебя для англичан не штука.

— Пока не прибили.

— То-то и оно. Думай, что там в Варне может быть исходя из такого расклада?

— Ловушки-заманушки?

— Верно! Ложные пути. Или заведомо смертельные для любого, — он выдохнул, — уф, все сказал. Теперь еще бокал и спать. А ты забудь пьяную болтовню.

* * *

Никифор не любил разъезжать. Но тут дело такое. Сам граф требует срочности и аккуратности. Да еще и англичанина прислал с повелением принять по-человечески. Поэтому деваться некуда. Хочешь сделать хорошо, сделай сам.