Цесаревич (СИ) - Старый Денис Страница 35

После взятия Аккермана пришлось остановиться на неделю и подождать подход обозов и подкрепления. Была проведена перегруппировка и снова в путь.

К этому времени уже подошел и Суворов с вестями о том, что в ближайшее время произойдет собрание крымских беев и нужны четкие рекомендации к тому, что именно им говорить и обещать. Этот вопрос я решил взять на себя, но только после того, как увижу воды Дуная.

Измаил взяли быстро, тем более, что под этой, еще не столь грозной крепостью, собралось огромное наше воинство — подошел Петр Семенович Салтыков. Генерал-аншеф разбил сравнительно небольшой корпус турок под Хотином и после двух недель простоя, отправился к нам на соединение.

Было бы неразумно собирать избыточную массу войск, но поступали сведения, что турки все-таки организовываются и концентрируют свои силы у Бухареста и эта армия может стать численно больше всех тех, что уже были биты.

Вот только спешка не позволяла Османской империи создать действительно сбалансированную и могущую решать задачи армию. По данным разведки, уже более шестидесяти тысяч в формирующейся армии составляет ополчение и сбор разрозненных отрядов из гарнизонов городов. Однако, были там и до тридцати тысяч янычар и обученные по-европейски полки. Опять же наблюдался сильный перекос в сторону конницы — до сорока алаев [полков] сипахов — что-то вроде помесного ополчения и с ними же конные войска вассалов, не до конца разбитых в предыдущих битвах. Были в турецкой армии и казаки — некрасовцы, бывшие некогда донскими казаками, но присягнувшими султану. А вот артиллерии на такую массу было не много, менее ста пушек и то, почти все османские, неповоротливые и медлительные в обслуживании. Командовать войском султан послал Ага — командующего янычарами Хаси Хасан Ага.

Намечающееся сражение должно было, по мнению не только моему, стать определяющим для всей компании. Если нам не удастся разбить турецкую армию, то весь полученный до того успех, будет ничтожным. Может только и удастся отстоять Крым, но откатываться придется далеко. Ну, а в случае же победы, туркам придется мириться с территориальными потерями, тем более, что ногайцы Тамани и Кубани уже присягнули государыне и это по факту — наши земли.

21 августа 1749 года войска встретились у Браила или, как называли на русский манер, Браилов. Местность была не очень хороша для боя, были и леса, немало холмов, но и мы и противник были в равных условиях, так что поля боя нашли ко «всеобщей выгоде»

— У армии должен быть один командующий и это Петр Семенович Салтыков, — сказал я, начиная Военный Совет.

До сегодняшнего дня многие считали, что я захочу быть тем самым командующим, проявлю строптивость и стану козырять титулом. Но я присматривался именно к Салтыкову. Да, он пил, было и такое, но и Румянцев, бывало, прикладывался к бутылке. О любимчике Суворове речи не идет, так как и слишком юн и это еще не тот Великий, пусть и сейчас очень удачливый и умелый командир. Фермор хорош всем, и отлично управляет войсками при переходе и храбрый, но малоинициативный, слишком осторожный.

— Да, именно так. Армия генерал-аншефа — центр, Петр Румянцев — один фланг, Виллим Виллимович — другой. Остальное оставляю на ваше усмотрение, господа, — сказал я и демонстративно замолчал, приглашая офицеров к дискуссии.

Сегодня утром пришли последние сведения о неприятеле, днем русская армия попыталась взять высоты у Браила, но встретила сопротивление и отступила. Впрочем, и туркам мы не отдали высоты, выбив их оттуда артиллерией. Потом была проведена дополнительная рекогносцировка и началась работа Миниха Христофора Антоновича. Именно на него был расчет в сражении, его системе фортеций, план которых он предоставил на Совет. Бывший фельдмаршал начал заготавливать материалы еще под Измаилом.

— Господа, по традиции предлагаю выслушать младшего по чину, — сказал Салтыков, и все посмотрели на бригадира Василия Петровича Капниста, Суворова на Совете не было, уж больно высокие чины тут собрались.

— Господа, я, признаться, в некоторой растерянности, но позволю себе обозначить наши преимущества, — говорил Василий Петрович. — Главное — это наша артиллерия, она подвижна, у турки — нет, где поставят пушку, оттуда не сдвинуть. Далее — это наши егеря и их штуцера, в действенности которых я убедился ранее под Бендерами, третье — пехота. Атаковать кавалерией, как мне бы того не хотелось, нельзя, только на отдельных участках кирасирами или уланами, но для поддержки нашей пехоты и никак не по фронту.

— Генерал-поручик, — обратился Салтыков к Румянцеву, как только Капнист показал молчанием, что озвучил свое мнение.

— Я предлагаю тактику малых каре с эшелонированием по фронту и тех же кирасиров с драгунами в резерве. Артиллерия по флангам, как и было ранее задумано, иная легкая кавалерия в резерве по флангам, чтобы не обошли — поле не большое, но лес далее редкий, можно пройти и ударить нам в тыл. И, коли неприятель не ударит со спины, то егерями обойти неприятеля, — ответил Румянцев.

— Нет, Петр Александрович, — резко и безапелляционно сказал командующий. — Сии экзерциции вершить не станем, опасно отправлять егерей, тут, почитай, не наши леса, каждый маневр с холма виден, но малые каре по фронту — весьма ладное предложение, кабы пропустить неприятельскую конницу и бить ее с замыкающихся флангов.

Любой план работает только до начала своей реализации. И в битве под Браиловом было именно так. Турки решили взять под свой контроль несколько высот, на которые ранее не пустили нас. И, если ранее обе стороны отошли, то сейчас за взгорки началась мясорубка. Тут отлично себя проявили и новые конусные пули с лучшей обтюрацией и штуцеры, но главное — егеря, которые стреляли с этих штуцеров и ходили в контратаку. Как только турецкая пехота начала движение к высотам, егеря в рассыпном строе сразу же распределили сектора. И, когда турецкая пехота подошла к возвышенностям, на нее обрушился град пуль, причем ответные выстрелы не приносили практически никакого результата. Турецкие массы наваливались в безумной попытке взять высоты, с которых, при условии установки десятка орудий, можно обстреливать все поле боя. Уже не было ни одного русского штыка, с которого бы не капала кровь потомков легендарного правителя бейлика Османа, мало было и ятаганов, которые не выпили русской крови.

— Примкнуть штыки! — прокричал Суворов, когда прибыл в качестве подмоги к побоищу, и увидел отличную возможность для контратаки.

Свежие силы егерей, поддержанные гренадерами, вышли на расстояние стрельбы, совершили лишь один выстрел и бегом, с боевым кличем обрушились на противника, скидывая его с пологих спусков холмов, те егеря, что были со штуцерами выбивали особо ретивых турок.

— А пушки затащить на эти горы мы можем? — спросил Салтыков полковника-артиллериста Кряжина, которого оставил при себе, предполагая, что именно артиллерия в этом сражении будет играть главную роль и совет опытного артиллериста не помешает.

— Сложно, канаты нужны, лошади не зайдут, а люди затащат, — не то, чтобы уверенно ответил полковник.

— Действуйте, — приказал командующий, и полковник посмешил дать нужные распоряжения.

Первоначально данные высоты должны были стать опорой егерей, так было по плану. Рассчитывать, что неприятель даст возможность спокойно тащить пушки по полю боя, было глупо. Но турки, после того, как были вынуждены оттянуть свои потрепанные у высот силы, не спешили разворачивать сражение.

Знающий человек уже бы определил победителя баталии, как только первая пушка громыхнула с высоты в сорок-пятьдесят метров по только строящимся турецким карабинерам. Хаси Хасан Ага должен был отвести свое воинство и оборудовать лучше позиции с более выгодным рельефом местности. Теперь почти любая атака на русский центр или правый фланг встречалась с артиллерийским обстрелом пушек на высотах.

Командующий это понял, но отступать не стал, а направил всю имеющуюся пехоту на левый фланг русских, в то время, как турецкая конница напрягала центр русских позиций, не устремляясь в атаку, а используя тактику «наскок-отход». Эта пассивность кавалерии неприятеля стоила им дорого — картечь с высот и бомбы с русского центра собирали свою жатву.