Посланец Сварога - Лопатин Георгий Страница 36

Ситуация классическая. Очень уж ему не понравился тот старичок-рыбачок. Больно у него лицо было… хищное, хоть и пытался выглядеть простачком. Этот мир прост и жесток, прав тот, кто сильнее, и если есть возможность напасть и ограбить, взять в рабство, то будь уверен, нападут, ограбят и поработят.

Но что именно напрягло Руса? Поначалу он сам не мог ответить себе на этот вопрос. Ну не основываться же только на том, что рыбак лицом не понравился? Но поразмыслив, понял, что они в глазах местных выглядели, как… слабая и доступная дичь для хищника.

Ведь что, по сути, увидел этот фактически разведчик аборигенов? Пустоту он увидел. Матросов не видно, охраны не видно, да и тихо слишком. Не должно быть так на купеческом судне. А значит, вывод однозначен: купец отбился от нападения, но понес большие потери, так что боги не простят, если не воспользоваться подвернувшимся случаем…

Эти моменты и осветил брату с сестрой.

– Уплывем? – спросила или, скорее, предложила Ильмера.

– Нет…

– Ты же сам говоришь, что они могут напасть, – сказала сестра. – А защититься у нас недостаточно сил.

– Раз могут напасть, значит, нападут, – согласился Рус. – Но мы подготовимся, ну и у нас как раз в гребцах недостаток. Так что надо бы возместить купцу недостачу.

– Что ты придумал, брат? – спросил отсмеявшийся Славян.

Рус не выдержал этого традиционного вопроса и хохотнул.

– Иля, у нас еще стрелы остались?

– Очень мало… десятка два.

Рус снова понятливо кивнул. Все собственные стрелы они растратили в бою, а на поджог степи тратили запасы купца, при этом не экономя.

– Достаточно. Там у купчишки свинца немного видел. Тащите его сюда.

– Зачем? – удивился Славян.

– Плавить будем и наконечники лить.

– Наконечники из свинца?! – уже хором воскликнули брат с сестрой.

– Ну да. Только не боевые, а оглушающие.

– А-а-а! – понятливо засмеялись они.

Сделать формы из обычной глины труда не составило, как и расплавить свинец. Все оставшиеся стрелы быстро переделали.

Разбудили дружинников, кто спал, и они тихо приготовились, взявшись за оружие. Сам Рус решил метать горшочки с маслом, что заранее подготовил и поставил в ряд.

Рус, посматривая в дырочку, проковырянную в фальшборте, увидел, что противник приблизился на дистанцию уверенного броска (а с его ранением это метров двадцать максимум), и, запалив от лампадки тканевые фитили, дополнительно прикрывшись щитом, принялся кидать эти самопальные зажигательные гранаты. Должно было хватить всем с избытком, ведь приготовил он двадцать гранат, а лодок плыла дюжина, в каждой по пять-шесть человек.

Зажигательный эффект от масла, прямо скажем, получился не ахти, тут скорее срабатывал фактор неожиданности и шока от обнаружения обстрела, ну и все-таки какой-никакой огонь появлялся, что тоже отвлекало, внося сумятицу. Кроме того, Рус тем самым акцентировал внимание атакующих на себе, и это сработало: стрелы тут же начали вбиваться в его щит.

Следующие броски получились мимо, но это уже было неважно, так как в работу вступили Ильмера со Славяном и еще пара лучников, что находились на носу и на корме. Они быстро расстреляли свои оглушающие стрелы по стрелкам врага.

Дождавшись, когда обстрел со стороны противника прекратится, Рус бросил оставшиеся гранаты. Среди атакующих начался переполох, атака оказалась полностью сорвана, гребцы начали резко разворачиваться, мешая своим оставшимся лучникам, но никто их отпускать, конечно, не собирался, и вслед за стрелами полетели лишенные наконечников дротики.

Этого добра на галере хватало, не успели растратить в боях и десятой части, плюс те, что прилетели от авар. Люди, получив дротиком в тело, с криком падали в воду, а судя по всему, большая часть абордажников плавать банально не умела. Впрочем, это объяснялось легко: рыбаки, осознав, что за удача к ним привалила, послали за родичами в степь, благо местные кочевники относились к числу полуоседлых, и их главное становище находилось недалеко.

Теперь осталось собрать кого можно. В тех, что находились в лодках, полетели арканы. Даже Рус бросил свой, причем получилось удачно! Так что он дернул за веревку, буквально выдергивая гребца из лодки.

Большая часть лодок все-таки ушла, но это и к лучшему, ибо они были пусты: помимо гребцов в лучшем случае лодки уносили еще пару человек. А вот три лодки остались на месте, и их свалившиеся в воду буквально облепили по краям, судорожно вцепившись в борта.

Кто-то все-таки утонул, но в итоге удалось вытащить из воды двадцать шесть человек, и, что особенно ценно, среди них оказался предводитель этого нападения, сын местного родового вождя, о чем он сам сказал:

– Меня зовут Берд, сын Калафата…

– О, это я удачно рыбку вытянул!

– Мой отец заплатит за меня выкуп.

– Прежде чем мы будем говорить о выкупе за тебя и твоих людей, скажи, вы собираетесь участвовать в набеге на земли славян?

– Какое это имеет значение? – удивился степняк.

– Для меня – большое. Отвечай! Советую не запираться, все равно скажешь правду, только придется много кричать от боли, пуская сопли и слезы, когда я начну тебя резать на ремни и ломать кости. Ну?

– Да…

– Отлично!

– А что же с выкупом?

– Мне он на хрен не сдался! Ты теперь мой пленник.

– Но…

Но слушать его Русу уже было не интересно, он дал Берду хороший подзатыльник и вставил кляп. Его отправили валяться в грузовой трюм рядом с другими высокопоставленными пленниками и переводчиком, а остальных принялись усаживать за весла, с чем провозились почти до самого утра. Новых гребцов, конечно, оказалось несколько больше, чем нужно.

– Что с лишними делать? За борт, на корм рыбам? – спросил и предложил Славян.

– Зачем? Больше – не меньше. Запасными будут, тем более что такой запас карман не тянет, ха-ха…

– Можно их по трое посадить, – предложила Ильмера.

– И то верно, чего они зря переводить жрачку на дерьмо будут, пускай отрабатывают пайку. К тому же эти по сравнению с прежними какие-то щупловатые и действительно поместятся по трое на двухместной лавке. Может, все же немного тесновато будет, но, как говорится, в тесноте да не в обиде!

29

Поутру прибыл давешний старичок с предложением о выкупе плененных, но Рус, будучи сильно раздраженным от недосыпа и дергающей боли в ноге и груди, а также из-за необходимости лицедействовать (то есть в очередной раз приносить дары Стрибогу для удачного плавания), приказал Ильмере его тупо пристрелить, что она не раздумывая и сделала, видимо, посчитав этого придурка своеобразной жертвой все тому же Стрибогу (ведь приплыл как раз в момент проведения обряда), благо несколько стрел из числа оглушающих уцелело, упав после поражения цели на дно лодок, и им вернули боевые наконечники.

– Уходим…

Поставили парус, забил барабан и задвигались весла. Новички, понятное дело, оказались неопытными, и весла постоянно бились друг о друга, но Славян, что взял на себя роль надсмотрщика, стал им хлыстом вбивать синхронность действий. В общем, скоро они приноровились грести как надо.

Плавание удовольствие не доставляло ни разу, тут и раны давали о себе знать, кроме того, один из дружинников умер, а второй впал в беспамятство, у него возник сильный жар. Скорее всего, это заражение крови, а раз так, то из данного состояния ему уже не выйти… Остальные раненые пока более-менее находились в норме. По крайней мере имелись шансы, что дотянут до дома, а там уже им окажут более квалифицированную помощь жрицы Живы.

Галера шла ходко. Рус приказал кормчему, чтобы он шел напрямик к проливу, а не телепался вдоль берега, идя по широкой дуге. Однако то ли мастерства Клеарху не хватило, то ли ветер оказался сильнее, но их снесло западнее, и судно к вечеру вместо того, чтобы проскочить пролив и оказаться в Черном море, зашло на западную окраину Казантипского залива, прямо к одноименному с заливом мысу.