Воробей. Том 2 (СИ) - Дай Андрей Страница 36

Правильно, в общем-то, понадеялся. Супруненко оказался настоящим фанатом образования. И тему знал досконально.

— Всего, Герман Густавович, в томской гимназии обучается двести учеников мужскаго пола, — уточнил губернатор, обнаружив, что я достал карандаш и блокнот для записей. — В четырех классах. Один, стало быть, выпускной. Вот и выходит, ваше высокопревосходительство, что ежегодно выпускается до пятидесяти человек.

— А в женской гимназии?

— Столько же и в женской. А что толку? Девицы замуж выходят и остаются в новых семьях хозяйничать. К государственной службе, волею судеб, непригодны.

— А много ли молодых людей стремятся в гражданское правление? И каков ныне дефицит грамотных людей по присутствиям?

— Иной год и до половины служащих в недостатке, — поморщился губернатор. — В окружных городах и по-более. В Кузнецке том же в прошлом годе шуму было, когда оказалось, что тамошний городовой староста, из купцов, Федор Яковлевич Второв, мертвую душу письмоводителем зачислил. А жалование этого, несуществующего человека другому чиновнику выдавал. В качестве оплаты за сверхурочный труд. Насилу убедили окружного исправника, что нет в том преступления закона, а только радение за надлежащее исполнение дел. А что касаемо самого Томска, так человек пятьдесят прямо сейчас же готовы принять. Только где же их взять?

— Как где взять? Вы же только что говорили, что эти пятьдесят грамотных юношей из гимназии ежегодно выпускаются?

— Так оно и есть. Только половина, а то и больше, из них — это дети купцов. Которым родитель их уже давно место приготовил. Да что там говорить… Начать разбираться, так и дети офицеров нашего гарнизона сыщутся, и священнослужителей, и прочих других, для которых служба в гражданском правлении ничуть не приемлема. И останется у нас из кандидатов один, хорошо если — два человека. Так и то. Не каждый согласен будет на наше жалование существовать, да карьерного роста ждать. Грамотные везде потребны. Ваш Механический завод для юношей куда более привлекательной возможностью мнится.

— Почем мнится? — хмыкнул я. — Он такой и есть. Привлекательный. С условиями труда на ТМЗ все в полном порядке. Иностранцы приезжают учится.

— Все так, — развел руками чиновник. — Все так. Но выходит, что и нет у нас большого выбора кандидатов. Каждому рады. Иной раз и ссыльных готовы на должности брать, если у них по приговору запрета на государственную службу нет.

— Это только у нас так, или и у соседей похожая картина?

— У соседей, — отмахнулся, смеясь Супруненко. — Во всей империи так.

— У всей империи ссыльных нет, — хмыкнул я. — Но с образованием нужно что-то кардинально решать. Нынешняя ситуация плачевна. Империи требуются грамотные люди. И пусть до уровня той же Германии нам еще шагать и шагать, но хотя бы пятнадцать — двадцать процентов подданных должны уметь читать и писать.

— А сейчас сколько? — заинтересовался губернатор.

А, действительно. Сколько?

В Империи насчитывается приблизительно четыреста — четыреста пятьдесят тысяч дворян. При населении в восемьдесят миллионов, это примерно полпроцента. Еще триста тысяч — купцы. Не все из них обучены грамоте, но будем считать их условно грамотными. Это еще три десятых процента. Плюс какое-то, наверняка не особенно большое число мещан — грамотеев. Итого. Будем считать — ноль девять, максимум один процент. Восемьсот тысяч из всего населения. Меньше миллиона. Удручающая статистика.

— Думаю, около одного процента, — не слишком уверенно сообщил Андрею Петровичу.

— Бог мой, — покачал тот головой. — Это же ничтожно мало.

— Согласен. Нужно что-то делать. Причем, быстро. Прогресс не стоит на месте. Паровые машины находят применение все больше и больше. Но чтобы ими управлять и их ремонтировать, нужны грамотные обученные люди. А их нет. Что толку в техническом прогрессе, в науке, если мы не в состоянии применять последние их достижения? И это уже не вопрос престижа. Это вопрос выживания страны, как независимого государства.

— Почему? — не понял Супруненко. — Что такого?

— Потому, драгоценный мой Андрей Петрович, что вакантные места охотно займут выходцы из других европейских стран. Не так-то там, в Европе, и сладко жить, как о тот болтают наши западники. Всегда найдется пара миллионов человек, желающих отправиться в холодную Россию на заработки. А теперь и подавно.

— Теперь?

— Война. Французы всерьез сцепились с германцами. Это сейчас в сражениях участвуют только кадровые военные. А что будет, когда они кончатся? Под ружье станут ставить всех подряд. Всех, кто способен отличить штык от ружья. И многие это прекрасно понимают. Кинь мы клич, позови, и на наших границах в течение недели заторы станут случаться желающих сбежать от ужасов войны в тихую, нейтральную, неграмотную Русь.

— Тем не менее, специалисты нужны уже сейчас. И как можно больше.

— Вынужден с вами согласиться. Но разве это безопасно в стратегическом плане? Скажите мне, господин действительный статский советник, что станут делать эти приглашенные специалисты, коли нам, Империи, доведется вступить в войну со странами — их Родиной? А я вам отвечу: всячески нам вредить и мешать! Вот что они станут делать. Передавать врагу сведения, которые мы хотели бы оставить в тайне, портить машины и механизмы, паровозы, саботировать работу фабрик и заводов.

— Ах, оставьте, ваше высокопревосходительство, — не поддержал мои опасения губернатор. — При Екатерине-матушке, да при Петре Великом сколько немцев к нам в страну приехало? Тысячи. Десятки тысяч. И офицерами в императорской армии служили, и кровь на войне проливали. В том числе и в сражениях с войсками своих исторических родин.

— Вы путаете теплое с мягким, — покачал я головой. — Времена изменились. При Петре и Екатерине и понятия такого не существовало — национальное государство. Служили-то не России, а царю. Я по своей семье сужу, Андрей Петрович. Так что — знаю что говорю. Это сейчас мы, Лерхе, пожалуй, немцы только по фамилии. Давно уже обрусели, другой Родины и не знаем. А тогда служили тем, кто платил, да милостями осыпал. Не будь Людовик таким самовлюбленным… человеком, так многие бы отправились во Францию, а не в Россию. Все-таки отечество наше многострадальное многих европейцев пугает своей дикостью и холодами.

— Так и теперь военные присягу Его Императорскому Величеству приносят, а не отчизне.

— Все верно. Потому что армия и флот у нас императорский. Кому же еще им клятву приносить⁈ Вот у французов — республика. Так они Франции клянутся. В Германии империя, но, думаю, и их военные стране присягают, а не кайзеру.

— К слову, ваше высокопревосходительство, слышали? Французы контратаковали. Газеты пишут, не без успеха.

— Читал, — кивнул я, морщась.

В одной стороны посмотреть, так новости были для России вполне благоприятные. Войска первого армейского корпуса французской армии, под командованием бригадного генерала Огюста Дюкро, неожиданно перейдя в наступление и прорвав слабо укрепленные позиции немцев, одним рывком вышли к Бельгийской границе. «Русский Инвалид» утверждал, что в прореху уже вводятся резервы. Германская армия оказалась рассечена на две неравные половины.

В северной, меньшей, части остались подразделения седьмого корпуса армии Германии. В то время как, с юга — все остальные. И, как вишенка на торте, Бельгия категорически отказалась предоставить Рейху право на провоз припасов к прижатым к ее границе несчастным. У Седьмого корпуса, в принципе, был выход к морю. Но провести что-либо крупнее рыбацкого баркаса в условиях морской блокады, еще нужно постараться. Французский флот считался вторым по силе в мире. А по количеству броненосных кораблей опережал немецкий чуть ли не в десять раз.

Я лично нисколько не сомневался, что итогом этого отчаянного рывка французом станет вступление Бельгии в войну. Естественно, на стороне Франции.

Простое логическое построение. Бросить окруженные войска без снабжения, равноценно их полному уничтожению. Не от снарядов обозленных французов, так от голода или плена, в случае сдачи. Германская армия и без того не особенно многочисленная. И лишиться без малого пятидесяти тысяч профессиональных воинов ни один штаб не согласится.