Гром над Империей. Часть 4 (СИ) - Машуков Тимур Страница 37

Одно движение руки — и незадачливых охранников сносит в сторону, они кубарем летят по лестнице вниз, при этом смешно ойкая и беззлобно ругаясь, явно испытывая облегчение от того, что обошлись малой кровью. Собираюсь снести защиту, но тут рядом появляется одна из девушек, что встречали меня внизу. С поклоном она протягивает мне жезл, который резонирует с защитой комнаты. С некоторой опаской беру его в руку и касаюсь защиты, которая тут же спадает, стоит им только соприкоснуться. Думать над вывертами сознания слуг демонов желания нет, но галочку в голове насчет нее себе поставил. Я ценю тех, кто хочет помочь, и очень не люблю тех, кто мешает.

Интересно, тот, кто владел этим замком, был совсем идиот, раз оставил ключ в руках слуг? Или он настолько бесстрашный?

Мои мысли об этом резко прервались, когда я увидел темную сферу, в которой находилась душа Эйелен. Эта сфера обжигала ее, принося страдания и заставляя отдавать все силы для своей защиты. От злости я едва не начал все крушить в помещении, но быстро взял себя в руки. А после, осторожно коснувшись сферы благодатью, принялся осторожно, буквально по доле миллиметра срезать шелуху тьмы. Спустя пару минут кропотливой, ювелирной работы, я раздосадовано хлопнул себя по лбу, проклиная стереотипность мышления. Выругавшись, я резанул благодатью от всей души. Нахрена мучиться? Ведь благодать — не эфир, и душе вреда причинить просто не сможет. Наоборот, сделает ее еще сильней.

Легкий хлопок, и вот душа моей любимой уже свободна. Я проворно подхватил ее и сунул в свой внутренний мир. Пусть восстанавливается. А мне пора вернуться к нашим баранам. Интересно, а шашлык из демонов вкусный?

Разворачиваюсь и ухожу из комнаты, не забыв попутно прихватить огромный сейф, что стоял тут же, даже не заглянув в него. Маленький трофей и компенсация. Не знаю, что в нем, да и не важно. Главное, что симпатичный. В крайнем случае, использую его как тумбу или подставку для цветов. Его красный цвет хорошо будет гармонировать с бардовыми портьерами в моих апартаментах академии.

Замершая возле входа служанка так и не разогнула спину, ожидая моего появления. По какому-то наитию я протянул ей руку, и она вцепилась в нее подобно клещу. На миловидном лице застыли слезы, но глаза яростно сверкали. Ясно, даже тут, в рассаднике покорности и страха, смог вырасти бунтарский дух человека, не желающего гнуть спину. Это достойно уважения и уж точно свободы.

Подхватываю ее и, выйдя наружу, взмываю в воздух. Она молчит, крепко обнимая меня, но глаза сияют восторгом. Интересно, она говорить-то хоть умеет?

Открытие портала к Бурану и сам переход слились в один миг, и вот я стою над лежащими на земле демонами, возомнившими себя богами. Злобный конь издевательски скалит клыки, периодически нависая над несчастными, угрожающе клацает челюстями. От жажды убийства, аурой окружающей его, даже мне на мгновенье стало не по себе. Хотя, удивляться тут нечему. Буран — боевой конь, прошедший не одну битву и заслуживший появиться на Буяне, люто ненавидел демонов. И ради возможности с ними поквитаться пошел бы за мной хоть в ад. Хотя, о чем это я? Мы и так в аду, или даже глубже. Надо будет дать ему возможность их хотя бы покусать, а то точно обидится, поняшка бешеная.

С интересом взглянув на девушку, устроившуюся у меня на руках, он еще раз клацнул челюстью для острастки и нехотя отошел в сторону, терпеливо ожидая моей команды «Фас». Что ж, не буду его разочаровывать, но для начала…

— Я собираюсь уничтожить этот мир, погрязший в грехе, да и конь мой голоден, а вы для него — желанная пища, — пафосно заявил я, помахивая крыльями, — жалкие демоны, что откусили больше, чем могут проглотить. За это вы умрете.

Заметив, что до сих пор держу служанку на руках, я поставил ее на ноги и легким шлепком по заду отправил в сторону Бурана.

Но стоило мне отвернуться, как она вновь оказалась рядом со мной, крепко вцепившись в мою руку.

— Повелитель, не надо делать поспешных выводов, — суккуба, набравшись смелости, храбро шагнула в мою сторону, призывно колыхнув огромной грудью. Но стоило ей сделать лишь шаг, как служанка, зашипев, моментально выскочила вперед, сжимая в руках светящийся кинжал. Интересно, где она его прятала, — лениво подумал я, глядя на девушку, у которой из одежды была лишь полупрозрачная набедренная повязка.

— Пища совсем разучилась проявлять уважение, — недобро усмехнулась суккуба. Её глаза вспыхнули, и служанка покатилась по земле, впрочем, не выпустив кинжал из рук.

— Я — Верена, одна из правителей этого прекрасного мира, и я…

— Тоже пища! — злобно оскалился я. — Буран, она твоя.

Я едва успел заметить мелькнувший в глазах Верены ужас, как ее скрыл от меня злобный конь, что накинулся на демоницу со всей яростью пролетарского гнева. Под жалобный вопль последней, Буран буквально втоптал ее в землю, вырывая из ее тела куски плоти. А после с шумом втянул воздух, высасывая из нее энергию. Довольно оскалившись окровавленной мордой, от одного вида которой содрогнулись все, включая меня, конь порысил к служанке и принялся осторожно трогать её копытом, пытаясь привести в чувство. И видя, что она не двигается, Буран развернулся и медленно пошел в сторону оставшихся демонов, на ходу покрываясь пламенем.

Сказал бы я, что это была славная битва, в которой стороны достойно сражались друг с другом — но нет. Слишком слабы они были, слишком привыкли к власти, перестали расти в силе, предпочитая развитию защиты интриги и каверзы.

Как итог, Буран справился сам, без моей помощи. Я же, наблюдая за этим представлением, допивал остатки выпивки Люцифера. Вскоре на смену злости пришло расслабление.

Посмотрев на останки некогда могущественных существ, я глубоко вздохнул, сбрасывая с себя, подобно надоевшей одежде, демоническую оболочку.

— Ну что, Буран, пора домой? — посмотрел я на коня. — А ты…

М-да. Моя рука вновь была плотно захвачена служанкой, что привычно вцепилась в нее. Глядя на меня восхищенными глазами, она явно и не думала ее отпускать.

— Тебе со мной нельзя, — попытался я мягко освободиться от нее, — скоро сюда придут новые правители, которые точно не будут вас обижать. Не знаю, понимаешь ли ты меня, но тебе лучше остаться тут. В Верхнем мире тебе будет тяжело…

По прошествии пяти минут уговоров, я понял, что она либо меня не понимает, либо делает вид, что не понимает. Но все, чего я добился своими уговорами, это лишь более крепкая хватка на моей руке. Глядя в смеющиеся глаза Бурана и предчувствуя шквал обвинений в измене, я со вздохом открыл портал к Люциферу. Ага, прям в приемную, потому как был раздражен, трезв и хотел подраться.

Его секретарша, увидев мое злющее лицо, ойкнула и тут же спряталась под стол, а я, оправдывая её опасения, разнес в щепки новую дверь и ввалился внутрь, держа за руку полуобнаженную девицу.

Повелитель ада был тоже трезв, соображал быстро, поэтому сразу понял по моему виду, что творить бескорыстное добро конкретно в этом аду я не намерен. Во избежание дальнейших громов, молний и разрушений, он молча достал бутылку и стаканы. Как по волшебству, на столе появилась закуска, и я, усадив замершую служанку, с ужасом смотрящую на демона, хлопнул первый стакан, даже не поморщившись. Потом потянулся к куску исходящего паром жареного мяса. Из какого животного был вырезан этот стейк, я даже думать не хотел.

— У меня есть мир, который мне не нужен. Интересует? — выдохнув струю огня, задумчиво посмотрел я на него. Мясо было адски острым с легкой прожаркой.

— Продолжай, — в глазах того сверкнуло любопытство. Он потянулся к бутылке, чтобы налить еще по одной.

Спустя три бутылки, охрипнув от продолжительных споров, мы заключили сделку. Я стал счастливым обладателем четырех ящиков адского пойла и получил в придачу ошейник переводчика для служанки. Плетений в нем было наверчено море, главным из которых являлось понимание хозяина и возможность ему отвечать, даже если в принципе не умеешь разговаривать. Только после того, как Люц поклялся силой, что никаких следящих или уничтожающих душу плетений в ошейнике не скрыто, я посчитал сделку закрытой, сгреб богатство в пространственное кольцо. После, чуть пошаманив с ошейником, превратил его в кольцо, которое торжественно вручил замершей в углу служанке.