Связь без брака (СИ) - Распопов Дмитрий Викторович Страница 37

— Это может как его, это — кентавр, который греческий? — пощёлкал языком мужчина лет пятидесяти, одетый в простой синий тренировочный советский костюм.

Хмыкнув, я ответил, что мне нужно размяться, пусть меня поставят в последние забеги. Никто не возражал, и я побежал по стадиону, разогреваясь и не давая на мышцы большой нагрузки. Через полчаса я был полностью готов, меня даже терпеливо ждали, чтобы я закончил разминку.

Встав на 100 метров, я не особо напрягаясь обогнал всех, то же произошло на 200 метрах, но вот 400 и 800 дались мне много тяжелее. Я всё же не привык к ним, поэтому на последней стал вторым. Вернувшись к старту, я поинтересовался у весьма опечаленного Щитова.

— Тест пройден?

Он лишь отмахнулся от меня, обратившись к тому человеку, который освистывал мои ноги.

— Сергей Ильич, забирай себе этого кентавра, вчера всё обсудили про него.

— Николай Викторович, хлебнём мы с ним горя, — моментально поморщился тот.

— Сергей Ильич, не мне тебе говорить, в какой жопе сейчас находится СКА Москвы. Ленинград берёт всё что только можно и у руководства возникают вполне резонные вопросы, почему это мы ЦСКА, а они всего лишь СКА, хотя по результатам этого не видно? Развеешь может ты мне это непонимание?

Собеседник тяжело вздохнул.

— 30 августа, чемпионат Европы по лёгкой атлетике в Будапеште, — добавил полковник уже тише, — есть задание маршала, занять на нём призовые места. Сборная СССР даёт нам только одно место для спринтера и сейчас все наши ставки вот этого парня, с его 10.1. Понимаешь?

— Николай Викторович! Сейчас немцы и французы всех побеждают в Европе. Побойся Бога!

— Опять ты мне эти старообрядческие шуточки Ильич! — мгновенно отреагировал на это Щитов, — всё бери себе бегуна, иди работай и без медалей лучше не приезжайте. Оставлю без премии и внеочередного.

Ворча под нос, он отправился к другим тренерам, видимо давать те же установки, а мы остались с моим новым тренером. Он протянул руку.

— Сергей Ильич Кузнецов.

— Иван Николаевич Добряшов, — тем же тоном ответил я.

— Ох и наплачемся мы с тобой, — горестно повторил он ещё раз, — видел я таких дерзких, на войне.

— И какой был результат? — поинтересовался я.

— Ну либо грудь в крестах, либо голова в кустах.

— Я за первый вариант Сергей Ильич.

— Ладно кентавр, говори, что нужно, Николай Викторович сказал, ты сам будешь тренироваться.

— Это да, но я не говорил, что откажусь от квалифицированной помощи, — улыбнулся я ему.

Он улыбнулся в ответ.

— Список есть?

Я быстро рассказал ему порядок своих тренировок, а также необходимые мне спортивные снаряды. Особое удивление у него вызвали железные санки и небольшой парашют, которые я затребовал.

— Чудишь Ваня, — покачал он головой.

— Сергей Ильич, а давайте поспорим, если я выиграю хоть одно золото на чемпионате Европы, до которого кстати осталась всего семь дней, то вы не будете больше относиться ко мне предвзято, и хотя бы будете прислушиваться к моему мнению и просьбам?

— А что, хороший спор, меня устраивает, — он протянул руку, — ну а если проиграешь Ваня, не обессудь, будем тренироваться по моей методике.

При этом он поднял вверх указательный палец.

— Тогда я на пробежку, мне обязательную утреннюю двадцатку пробежать надо, а вы пока договоритесь хотя бы про зал тяжёлой атлетики.

— Ох, грехи наши тяжкие, — покачал он головой и направился в сторону казарм.

«Ему лет от силы пятьдесят, а ведёт себя на семьдесят, — попытался пошутить я про себя, но тут вспомнив что он фронтовик и, отбросил подобные мысли. Не мне было судить этих людей, прошедших страшное горнило войны».

***

Весёлое настроение Кузнецова закончилось уже в обед, когда он стал понимать, сколько и как я тренируюсь. Причём если другие спортсмены, занимавшиеся на стадионе, могли позволить себе покурить, поболтать друг с другом, устраивать пятиминутные отдыхи, то я пахал как трактор. Поскольку нужно было не то, что улучшить время, а хотя бы не потерять старые кондиции тела.

— Ваня, ты бы это, отдохнул что ли, — наконец не выдержал он, подходя ко мне, — загонишь ведь себя почём зря.

— Сергей Ильич, — я попрыгал на одной ноге вверх по трибунам и спустился вниз на другой, — вы бы видели мои прежние тренировки, а сейчас я так, халтурю, можно сказать.

Его глаз дёрнулся.

— Да и можно ещё вот таких размеров три бетонных блока достать? — показал я ему руками.

— Достанем, — кивнул он.

Через час, я закончил всё и был готов обедать, он повёл меня в общую столовую в которой я второй раз в этом мире вкусно поел.

— Теперь что? — когда мы вышли на улицу, обратился он ко мне.

— В зал тяжёлой атлетики, размяться.

Там, куда мы пришли, уже работали с железом люди, я же, увидев количество штанг, гирь, гантель и даже станков, едва не умер от счастья. Когда тяжелоатлеты покосились на моего тренера, чтобы он прояснил, чего здесь делает бегун, Сергей Ильич лишь покрутил пальцем у виска, и те хмыкнув отнеслись ко мне философски. Типа есть, не мешает, и ладно.

Вечером, когда я пробежал любимую десяточку, чтобы разогнать перед сном кровь, уставший за весь день тренер привёл меня в двухэтажный дом, похожий на небольшую гостиницу и отдал ключ с номером «3».

— Будешь жить здесь Ваня. На завтрак придёшь туда же, где обедали и ужинали, на тебя порцию оставят.

— Спасибо Сергей Ильич, — я протянул руку и даже потряс его, — сегодня лучший день в моей жизни.

Он хмыкнул, думая, что я пошутил, но затем глянув в глаза, вздохнул и пошёл на выход, я же пошёл в номер, чтобы с удивлением узнать, что в нём есть ванна, душ, туалет и даже телевизор! Большая коробка с маленьким экраном и большой линзой перед ним. Радости просто не было предела, ведь я впервые почувствовал себя по-настоящему счастливым.

***

— Ну что Ильич, как там твой гибрид человека и лошади? — приветствовали его друзья коллеги, когда заслуженный тренер вернулся в общежитие.

Сергей Ильич посмотрел в окно, где было уже темно, и серьёзно ответил.

— Что-то я начинаю думать дружочки, что пора мне начинать сверлить новую дырочку на погонах.

— Ильич, ты что сдурел? — изумился его старый друг, — ты его знаешь только один день.

— Давай на ящик коньяка за золотую медаль, — протянул он руку, и товарищ тут же её пожал, а другой разбил.

— Как конфетку у ребёнка отнять, — прокомментировал тот этот легчайший спор, — шесть дней осталось до стартов.

— Посмотрим, — уклончиво сказал фронтовик, почёсывая затылок.

***

— Привет Вань, — я после пробежки делал привычные бёрпи, когда ко мне подошёл тренер.

— Доброе утро Сергей Ильич.

— Слушай, я тут твой рисунок отдал кому надо, обещают санки с твоим штырём сварить сегодня, с парашютом беда, не получиться так быстро пошить.

— Ничего страшного, на Европу санок хватит, — отмахнулся я, — блоки привезут?

— Да к вечеру.

— Что насчёт шиповок?

— Адидасов этих твоих не жди, не дадут, — покачал он головой, — не дорос ещё, но югославские вполне, достанем к соревнованиям.

— Отлично Сергей Ильич, — обрадовался я, — и часы бы мне, а вам секундомер.

— Этого добра навалом, тебе какие?

— Поточнее главное, а так без разницы.

— Сделаем.

— Тогда через три дня, думаю побегаем с вами на 100 и 200 метров, считаю стоит проверить, как у нас со временем.

— Чудишь Ваня, — покачал Сергей Ильич, но спорить не стал, спор есть спор.

***

Видимо о забегах он сказал и Щитову, поскольку полковник объявился сразу с утра, застав меня за разминкой.

— Это чего он делает, — услышал я, когда он подошёл к моему тренеру.

— Бёрпи какой-то — тихо ответил тот, — не спрашивайте Николай Викторович, мне уже к тяжелоатлетам стыдно заходить, они его к себе хотят забрать, говорят железо на КМС-а тягает, не верят, что он спринтер, говорят я таланты от них у себя укрываю.

— Да? — Щитов изумился.