Самый надёжный вид правосудия - Хелена Руэлли Страница 37

— И на фига твоему папе Рэйшен сдался?

— Ха, спрашиваешь тоже! Спорные территории оттяпать!

— И удалось?

— А то!

Рэйшен наконец стряхнул с себя оцепенение:

— А это ничего, что я тут сижу? Я вам не мешаю?

— Не мешаешь. Сиди на здоровье, — с тайным злорадством отозвалась Элина.

— Ну, тогда вернёмся к моим вопросам, я ещё не все их задал, — Рэйшен подпустил в голос сарказма. — Что у тебя с Квэддо и всеми остальными… Ну, кого там тебе приписывают?

— Я даже не знаю, кого мне приписывают! А что касается Квэддо…

— О, это даже я слыхала! — беззастенчиво перебила Гвенедд. — Он же после ранения мужскую силу потерял!

— Верно, — спокойно согласилась хозяйка. — Так что спать со мной он не мог при всём желании. А тебе, Рэйшен, поменьше надо слушать всякую брехню.

Гвенедд пришла в восторг:

— Вот, я же говорила, что у вас такие необычные отношения! И не хмыкайте тут, я же помню, что ты, Рэйшен, когда об Элине говорил, прямо в лице менялся!

Рэйшен и сейчас изменился в лице. Причём в худшую сторону. А Гвенедд, не обращая на это ни малейшего внимания, продолжила:

— Я даже решила, что у Рэйшена… Как же это с эльфийского перевести… Эстад… А, вспомнила, Зов!

— Гвенедд, перестань, — поморщился Рэйшен.

— Нет-нет, расскажи, что это за Зов такой?

— Ну, это больше с эльфами случается, но, говорят, пару раз случалось и среди дроу. Это когда он или она видит только тебя, на других даже не смотрит, просто не хочет…

— Сказки, — не поверила Элина.

— Нет, не сказки! — возмутилась девушка. — Ты бы слышала, как он о тебе говорил! Я даже притащилась в этот вонючий человечий город, чтобы взглянуть на такую женщину!

— Но я же не глухая и не дура, — упёрлась Элина, — он называл меня предательницей. И швырнул о стенку.

Рэйшен заёрзал на стуле, словно сидел на углях. Он ужасно сожалел о сказанном, но гордыня не позволяла ему извиниться. Сама же Гвенедд отмахнулась от Элининых слов. Они были несущественны по сравнению с легендарным Зовом. Подумаешь, обозвал! Могло быть и хуже.

— А, чуть не забыла самое главное, — в очередной раз перескочила на другую тему Гвенедд, — краем уха я слышала, что Элина всем мешает. Её закажут убить, и, скорее всего, пошлют на это дело Имраина…

Элина оцепенела. Того самого Имраина? Красавчика с белоснежными волосами, которому убить — что вина выпить?

— Тебя, Элина, охранять придётся, и твои людишки-кондотьеры для этого не годятся. Имраин им не по зубам. Рэйшен, понимаешь, к чему я клоню?

— Понимаю. Я присмотрю за ней.

— Нет, Рэй, ты меня не понял. Ты должен быть рядом с ней постоянно, и днём, и ночью, каждый миг. Иначе… Ты же Имраина знаешь…

Рэйшен молча кивнул.

— Гвенедд, — подала голос Элина, — а кто меня заказал?

Гвенедд виновато пожала плечами:

— Понимаешь, я это подслушала в одном разговоре дроу, поэтому знаю только исполнителя. Заказчиком может быть и Дэвлин, и местный барон. А может, ты ещё кому-нибудь помешала? В любом случае, тебе грозит нешуточная опасность, так что от охраны в лице Рэйшена ты не отказывайся…

Вскоре любопытная девица-дроу покинула гостеприимную Военную Слободку, прихватив с собой бутыль с отравленной настойкой.

— Изучу свойства терефеля на досуге.

Глава 64

После ухода Гвенедд Элина схватилась за голову, будто бы та грозила расколоться надвое. Слишком много новостей, одна другой хуже! Рука сама потянулась к курительной палочке из чиазы, однако Рэйшен прихлопнул Элинины пальцы своей тяжёлой ладонью.

— Брось это! — повелительно изрёк дроу.

— С чего это ты раскомандовался?

— С того, что теперь охраняю твою жизнь и здоровье. А чиаза — яд. Она опасна для всех животных и птиц, для всех рас этого мира…

— Ладно, уговорил, не буду, — с досадой ответила Элина и, не удержавшись, ядовито добавила, — отпусти мою руку, мамочка, я послушно пойду спать…

Рэйшен сердито засопел, но руку убрал. Он выбрался из-за стола и потопал в спальню вслед за Элиной.

— Не поняла юмора, — уточнила она. — Куда это ты собрался?

— Ты ж сама сказала, — наигранно удивился дроу, — что спать пора. Я кровать ищу.

— Твоя кровать — вот, — Элина показала пальцем на хлипковатый топчан.

— Это?! Да оно же меня не выдержит!

— Тогда я закажу тебе новый. Всё, Рэйшен, хватит препираться. Ты спишь здесь, и точка. Я хочу хоть немного отдохнуть, завтра у меня со Сныстом окончательный расчёт.

— Ага, как же, — дроу был разочарован и не скрывал этого. — Вот сама попросишь…

— Так и договоримся. Если я захочу видеть тебя в своей постели, я тебя об этом попрошу. А теперь спокойной ночи.

Всю ночь Рэйшен боялся сделать лишнее движение, чтобы топчан под ним не сломался. Надо признать, что мысли о его родителях тоже тревожили его. Он верил Гвенедд, зачем бы ей врать. При всей своей взбалмошности и своеволии Гвенедд казалась открытой и правдивой. Наконец Рэйшену удалось задремать, но его почти сразу разбудили шаги. Кто-то шлёпал босыми ногами вокруг стола. Дроу нервно дёрнулся, чуть не свалившись с узкого топчана. В утреннем полумраке у стола стояла Элина в какой-то короткой рубашке, собираясь варить себе арзу. Когда Элина потянулась за кувшином, рубаха задралась, обнажая белые бёдра. Рэйшен замер, не в силах оторвать взгляд от голых ног. Она издевается над ним, что ли?

— На твою долю варить? — как ни в чём не бывало, спросила Элина. — Чего молчишь? Ладно, сварю, ты вроде раньше не отказывался.

Только тут она сообразила, в каком виде стоит перед наёмником, долго не имевшим доступа к женскому телу. Сделав невозмутимое лицо, Элина разожгла жаровню, поставила на неё металлический сосуд, перемешав в нём порошок арзы с водой, и только тогда ушла одеваться. "Надо быть внимательнее, — решила женщина. — Я слишком привыкла жить одна".

Когда подошло время расчёта со Сныстом, Элина попросила Рэйшена уйти в его бывшую комнату в квартире капитана. Дроу немедленно надулся.

— Рэйшен, прошу тебя, — ласково проговорила Элина. — Заодно и вещи свои перенесёшь. Понимаешь, Сныст тебя на дух не переносит…

Дроу скрепя сердце согласился и, очень недовольный, поплёлся к Квэддо. Капитан оказался зол и мрачен, а, увидев Рэйшена, и вовсе стал темнее грозовой тучи. Верный Харлен внимательно разглядывал дроу своим единственным глазом, словно силился увидеть нечто,