Соправитель (СИ) - Тарханов Влад Страница 38

В любом случае, коварные дети Джона Буля не привыкли выпускать из своих загребущих лап добычу и если они сумеют со временем объединить свой прославленный Royal Navy с многочисленной привыкшей побеждать Русской Армией, то как показал опыт наполеоновских войн, ни Франция и не Германия не выстоят в противостоянии с этой мощью. У Папы Римского нет армии, но как говорил король Пруссии Фридрих Великий: «Один шпион может при благоприятных условиях стоить целого полка гренадер». Куда смотрит хваленная разведка Ватикана⁈ — С раздражением подумал Лев XIII. Кажется, я слишком увлёкся пополнением папской казны и интригами с монархами Европы и стал чрезмерно доверять информации, добытой иезуитами. А ведь для рядовых братьев этого ордена, приказы их генерала выше воли Папы, ибо сеньор моего сеньора — не мой сеньор. Верховный понтифик спрятал в небольшой сейф письмо взял в руку колокольчик и позвонил.Появившемуся через несколько секунд секретарю он отдал распоряжение:

— Пригласите на завтра к четырем часам после полудня кардинал-протодьякона Джузеппе Печчи.

Глава восемнадцатая Игрок меняет правила игры

Глава восемнадцатая

Игрок меняет правила игры

Рим. Ватикан.

18 мая 1889 года

«Кто получил от божественной щедрости большую долю временных благ, будь то внешние и материальные, или дары ума, тот получил их с целью употребить их для совершенствования своей собственной природы, и в то же время время, чтобы он мог использовать их как управитель Божьего провидения на благо других».

(папа Лев XIII )

Умберто Бениньи

Умберто Бениньи сидел в приёмной, за дверью которой находилась личная капелла самого Наместника Христа. В свои неполные сорок лет он прошел непростую школу жизни и научился умело скрывать свои чувства, не позволяя им вырваться наружу и стать заметными для окружающих. Но сейчас, когда буквально в нескольких метрах два высших иерарха католической церкви решают его судьбу, Умберто поневоле ощущал себя принцем датским произносящим бессмертную солилоквию[1] , начинающуюся словами: «Быть иль не быть? Вот в чем вопрос?». Кардинал Печчи, который ещё три года назад обратил на него своё благосклонное внимание, а теперь внезапно приблизил к себе. Сие обстоятельство помимо весьма недурственного денежного содержания, давало ему надежду на блестящее будущее. И это было не иллюзией или миражом, а скорее подъёмом по крутой лестнице, каждая ступенька которой требовала значительных усилий, но одновременно гарантировала новые блага.

По приезду в Рим, Умберто в соответствии с полученными в письме инструкциями поселился в небольшой квартире. В этом же доме проживали люди, коих могли похвастаться доходом, позволяющим вести, хоть и не роскошный, но достойный образ жизни. Дважды ему довелось встретиться с кардиналом Печчи, и каждый раз это проходило также за пределами Ватикана. Первым заданиям его высокопреосвященства стало выявление предателей и шпионов масонов, они, прикрываясь личиной неграмотности, сумели свить гнездо в архиве Верховного понтифика. Но он сумел вывести их на чистую воду, хотя при этом потребовался талант к лицедейству. Через неделю подготовки на территорию Святого Престола вошел ещё крепкий мужчина в добротном, но строгом гражданском платье, которое предпочитали носить во Франции лица, имеющие отношение к католической церкви. По некоторым, едва уловимым признакам, опытный глаз мог бы определить, что он только что сошел с поезда, и явно спешил попасть в папский дворец, игнорируя визит к брадобрею. Вёл он себя уверенно, как и пристало человеку завоевавшего прочный общественный статус. Добравшись до личного архива Папы, он на неплохом итальянском языке, но с ощутимым акцентом объяснил, что доставил важное послание Верховному понтифику от своего епископа из Франции.

Далее последовало действие, которое могло удивить любого, кроме этих канцелярских крыс, ворочающих кипы документов на протяжении десятков лет. Итак, сей гонец потребовал ножницы и получив запрошенный предмет аккуратно вспорол подкладку своего сюртука. А далее он извлёк из-под неё несколько помятый тонкий пакет, но, сохранившим практически полностью красную сургучную печать, с чётким оттиском. А далее, выяснив кто из присутствующих является старшим архивариусом, положил перед ним конверт, на котором, выделялась надпись: timiditas et confidentia[2] . В тексте послания, содержались намёки на то, что скорее всего в канцелярию Папского престола проникли шпионы и, что через две недели прибудет человек, который сможет их опознать. Уже на следующий день, двое бородатых братцев попытались бежать, но попали в тюрьму Ватикана и, неожиданно избавившись от безграмотности, приступили к покаянию и исповеди, естественно, в письменном виде. На это месте, Умберто пришлось прервать свои воспоминания, ибо секретарь Папы объявил, что его Святейшество Лев XIII желает его видеть. Бениньи предпринял последнюю попытку обуздать свои чувства и подобно тому, как утопающий хватается за тонкую соломинку, забыв на мгновенье, что одет в светское платье попробовал прикоснулся ладонью правой руки к нагрудному кресту, шагнул во внутрь. Волнение, сменилось удивлением, ибо Верховный Понтифик полностью нарушил все принятые правила проведения аудиенций и принимает его как кардинала или посланца, который собирается сообщить нечто чрезвычайно важное. А Лев ХIII, словно желая сразить его окончательно, жестом пресёк поползновение Умберто опуститься на колени и протянул ему руку, дабы он мог поцеловать папский перстень.

— Присаживайся, Сын мой, — негромко, задушевным отеческим голосом, начал долгий разговор худой старый человек, с трясущейся рукой, но с глазами, которые горели огнём мысли и воли к жизни.

— Но прежде, чем мы перейдём к делам грядущим, расскажи мне, мой мальчик, о Перуджии.

Бениньи даже не заметил, как ушли все его страхи и сомнения, тем паче, что Папа оказался великолепным собеседником и умел не только вести увлекательную беседу, но и слушать своего визави. Этот диалог длился почти час. Те жители этого города, которых Папа помнил еще детьми, за прошедшие почти полвека уже обзавелись внуками, а иные уже отошли в мир иной и известие об этом вызывало у Льва XIII искреннюю печаль, а порой и слезу. Умберто давно не чувствовал себя таким свободным в словах и суждениях. Ему хотелось не просто говорить, а выговорится и лишь иногда, осторожность, вбитая в него непростым жизненным опытом, заставляла обходить излишне острые углы. Порой в разговор вступал и Кардинал Печчи и лишь бой часов, заставил их вернуться из времён прошлого и нынешнего к заботам о грядущем.

— Благодарю тебя, сын мой, я как будто вернулся в прошлое и смог ощутить себя юным. Я вижу, кардинал, что вы не ошиблись в высокой оценке этого молодого человека. Скажи, Умберто, ты готов совершить подвиг во имя Матери нашей Святой Церкви? — спросил папа, уставившись в молодого человека пронизывающим насквозь взглядом. От такого неожиданного поворота беседы того просто тряхнуло всего, и он еле пришел в себя. Сумев собрать свои мысли в кулак, Бениньи в искреннем порыве вскочил с кресла, упал на колени и срывающимся от бури эмоций голосом ответствовал:

— Я жду приказа, Ваше Святейшество!

— Встань, сын мой, — торжественно, как и подобает подобному моменту произнёс Папа. Я благословляю тебя, а что тебе предстоит сделать, сообщит кардинал Печчи. А теперь ступайте и помните: Bona causa triumphat[3].

Кардинал Печчи провёл Умберто Бениньи в свой кабинет, расположенный поблизости от папской библиотеки. Из массивного сейфа были извлечены несколько папок, карт и схем, кои его высокопреосвященство разложил на большом столе, после чего сия комната стала напоминать штаб главнокомандующего армией, ставящего боевую задачу своему генералу.

— Итак, Умберто, — начал кардинал, похлопывая ладонью по документам, — начну, пожалуй, с конца. Тебе, не позднее десятого июня, предстоит прибыть в Париж, где как известно проходит Всемирная выставка. Официально, задачей будет написание цикла статей о тех технических новинках, которые способны улучшить жизнь простых людей. А на самом деле…