Компенсация или сказки деревни Девица - Валерий Шалдин Страница 38

— Так, это, Яков Андреевич, — начал отбрёхиваться Пахомов. — Этот банан привезли из Африки. А там его негры собирали. А у негров, у всех, триппер нелеченный, поголовно. Вот зачем нам такое счастье, этого Яндайкина ещё и от триппера лечить?

— Так вы же этот банан сами и сожрали, — припечатал непутёвых коллег Шингар.

— Не, мы его сначала спиртом протёрли, мы же с понятием. Как можно просто так…

— То есть скрысятничали, значит, лошары педальные. На зоне вас бы за это под шконку загнали… Теперь объясните следующее…

Профессор нацепил очки и прочитал выдержку из истории болезни.

— Тааак… Больная Татьяна Ипатьева, тридцати трёх лет, образование 7 классов, находится под наблюдением психиатров. Вы зачем, лишенцы, девушку к проктолагам отправили. Она их там чуть не покусала. Скандал вышел. Что же вы молчите за такую новость?

— Так, что же делать-то, Яков Андреевич, — это уже Нахимов стал отбиваться от заведующего. — Строго на основании её жалоб. Она сама при опросе заявила, что у неё внизу две дырки, причём задняя болит… Вот мы её и отправили. Кто мог знать, что она имела ввиду выпавшие пломбы из нижних зубов… К тому же больная заявила, что сама медик со стажем и требовала анатомический атлас с голыми мужиками.

Коллеги начали издавать смешки, несмотря на грозный вид шефа. Но это оказались не все прегрешения Нахимова и Пахомова.

— Угу… угу… лишенцы… вот не пойму, почему только с вами происходят всякие премудрые вещи, — задал вопрос Шингар, и сам же на него ответил. — Это потому, что вы зону не топтали, баланду не хлебали, лес не пилили пилой дружба. Но, я вот думаю, что у вас ещё всё впереди, подельнички. Как сказал небезызвестный Лаврентий Палыч нашему воронежцу Железному Шурику: «Пилите, Шура, пилите».

Пора вам уже начинать изучать тюремный репертуар и зоновские законы… думаю, вам скоро это дело пригодится.

— Тюрьма не спиииит, тюрьма ужееее проснулась, — гнусным голосом пропел Шингар.

— А признайтесь коллегам, подельнички, зачем вы сына председателя райисполкома пристегнули ремнями к каталке и возили его в морг? Вы каким местом думали, кого можно пристёгивать, а кого нет? А я знаю, каким местом вы думали, предполагаю своим самым элегантным местом, жопой, кто не понял. Вот что вы скажете в своё оправдание? Думайте, только что говорите, может, народный суд и учтёт смягчающие обстоятельства. А мы с коллегами ещё подумаем: брать ли вас на поруки или нет.

— Тут, это, такое дело, — опять взял на себя ответственность Пахомов. — Этого девятнадцатилетнего сыночка почему-то привезли к нам, а не в психушку. Видите ли, немного он вены себе повредил от неразделённой любви, там хватило и перевязки. А вот успокаиваться он не хотел. Упёрся рогом. Говорит, что теперь жить не хочет, и всё такое. Начал сдирать повязки, биться головой о стенку, ударил медсестру, кусаться норовил. Буйный товарищ попался, хоть и сын председателя райисполкома. Вот и пришлось пристегнуть его ремнями к каталке. Что ж делать?

— А в морг зачем повезли?

— А это чисто психологический приём в таких случаях, всегда так делают. Раз он на уговоры не реагирует, то я сообщил ему, что ладно, как хочет, тогда он станет почётным донором органов.

— И что дальше?

— Уже в коридоре морга он начал орать, что осознал и хочет жить, передумал, наверное, становиться донором органов.

— Угу… угу… Вас, лишенцев, спасло только то, что этого мальчика отвезли всё-таки в психушку, а его папаша не хочет огласки… ибо там с его любовью всё не так просто. Его объект любви оказался, как бы вам сказать, того же пола, что и этот мальчик… Короче говоря, пидарасы они оба. Но вас это не оправдывает.

Профессор пожевал губами, потом вспомнил ещё один косяк доктора Нахимова. А это уже из рук вон плохо и непрофессионально. Такого профессор не прощал.

— Объясните нам, любезный Андрей Юрьевич, если сможете такой факт. Вот у вас есть больная, которую вы наблюдаете уже несколько лет. Это Мария Фадеева, двадцати трёх лет. Мы все знаем эту больную. И вдруг вы пишете в её истории болезни всякую ересь, что состояние её сердца вдруг стало удовлетворительным, хоть на олимпиаду её посылай. И это притом, что на эту больную без слёз не взглянешь. Там непонятно как жизнь теплится. Эту больную можно студентам, как учебное пособие показывать или как ходячую рекламу к книге «Эффективная диета». Знаете что, уважаемый. Дайте все её обследования мне лично, почитаю на досуге о динамике процессов. Стыдно доктор так халатно себя вести по отношению к больным. Вот же помощники, всё самому и самому приходится делать. Вы, что не понимаете, что говорят её анализы крови? Да последний её анализ, как приговор народного суда. Я его стоя читал. А вы, с какого-то бодуна, её в здоровые записали. Может вам, доктор, профессию поменять? Например, дворником. А что, у нас все профессии почётны. Будете дворы подметать, вы же, всё равно, о больных не думаете. А думаете, как бы фрукт банан больного съесть. Как же мне стыдно за вас. У меня от вас даже нервы поседели. Вот вспоминаю, что даже по тюрьмам и лагерям таких докторов не чалилось. Да вас даже в тюрьму нельзя определить, ибо много чести будет.

Да — с горечью подумал профессор — измельчал доктор. Эти со скальпелем в руке на танк не бросятся. Зассут. Фраера, в натуре, беспонтовые, а не честные «лепилы».

* * *

И потекла вода в ручье, как сказал классик, стремительным домкратом… В том смысле, что к Тимофеевне резко зачастили сообразительные односельчане. Приходили по одному или скооперировавшись в группу. Пили чай с сахаром и вареньем. Потом шептались: «Видела соседка? Кучеряво живёт наша Тимофеевна. Чай у неё индийский. Вкусный, аж жуть — принцесса Дури называется». За неделю в доме у гостеприимной Тимофеевны перебывала вся деревня, некоторые по нескольку раз.

18 января, во вторник на Крещенский сочельник к Тимофеевне заявился Фадеев с Марией. Тимофеевна, как верующий человек, весь этот день должна соблюдать строгий пост, но гостей приняла, как могла. Фадеев сообщил, что завтра Марию повезут обследовать в больницу. Смотреть её будет лично воронежское медицинское светило, а сегодня они приехали для проведения дополнительного ритуала. Насчёт ритуалов Тимофеевну осенило, что надо расширить список, а