Андрей Посняков - Шпага Софийского дома Страница 4

Рощин, чертыхаясь, возился с «Уралом».

— Провода оторвали, козлы вонючие, — обернулся он. — Не видал там мотоцикла?

— Нет… слышал только.

— Вот и я… слышал. Ну, попадутся только, уроды, — участковый вытер пот со лба, оставив широкую маслянистую полосу. — Главное, эти-то стопудово местные, знали, где здесь обычно рыбачат… По тропке проехали, вон следы…

Провозившись с мотоциклом минут двадцать, Рощин наконец завел двигатель, кивнул Олегу. Тот не заставил себя долго упрашивать, хотя, в принципе, участковый мог обойтись и без него. Они вовсе не собирались преследовать лесовоз — без оружия и формы, главное было — сообщить о его предполагаемом пути в отделение, а уж там встретят… Если успеют. Телефон — в ближайшей деревне, сотовые тут отродясь не брали… Так что вся надежда на обычную связь да на дежурную смену. И еще хорошо бы, надеялся Олег Иваныч, чтоб лесовоз оказался тот. Тогда вообще все было бы замечательно. Поставили б «фишку» на штрафстоянку, оформили вещдоком, не торопясь осмотрели бы…

Рощин нагнулся к коляске:

— Держись, Иваныч, сейчас побыстрее поедем!

Олег кивнул. Побыстрее так побыстрее… да и нужно было, вообще-то, побыстрее. Он здесь во всем с Рощиным соглашался. Это его земля, рощинская, он тут участковый, а стало быть — главный, за все ответственный. Да и опыта в сугубо местных делах Игорю не занимать. А Олег Иваныч кто? Гость. Хоть и по работе приехал, а тем не менее… Стыдно гостю обижать хозяина недоверием. Стыдно, да и для дело вредно. Потому и держался Олег на вторых ролях, Рощину поддакивая, понимал: округа — Игорька вотчина. Вперед него не лез, не выпендривался… Только, хорошо зная приятеля, сел в коляску — при рискованной манере рощинской езды с заднего-то сиденья враз улетишь в какую-нибудь канаву. И даже — вместе с сиденьем. В этом смысле в коляске было безопасней. Однако и выпрыгнуть, если что, трудновато. Ну, о плохом Олег Иваныч не думал — доверял Рощину, а тот и рад — мчался даже быстрей, чем всегда, хотя, казалось бы, куда уж быстрее…

Выскочив на грунтовку, резко прибавили скорость, убористо вписываясь в поворот. Свет фары отразился от чего-то блестящего, оранжевого… Отражатели? Точно.

Рощин тормознул. Подобрался осторожненько задним ходом…

Велосипед!

Валяется себе в кустах. Обычная «Десна», черт знает какого года выпуска, с черной рамой и блестящими крыльями. Спицы на колесах украшены узором из тонкой золотистой проволоки и тремя круглыми оранжевыми катафотами. Они-то и сверкали.

— Подростки, — не слезая с седла, уверенно заявил Рощин. — Нас увидели — спрятались. Ладно, на обратном пути разберемся, если застанем.

Олег удивился:

— А чего им прятаться-то?

— Так пьяные. Или трахались. А скорее всего — и то, и другое сразу. Сегодня ж пятница — в местном клубе танцы. Кстати, оттуда и позвоним. Поехали.

Проскочив еще пару поворотов, выскочили на околицу, где в неровном свете желтого качающегося на ветру фонаря смутно угадывались очертания одноэтажного строения с большим крыльцом под покосившейся треугольной крышей и двумя деревянными колоннами, эдакий портик а-ля «архитектура демократических Афин». Судя по тусовавшейся на крыльце толпе подростков — это и был местный очаг культуры. Сиречь — клуб. Странное, по нынешним временам, дело — работающий.

— Мама, я полюбила бандита! — подпевал сидевший на перилах крыльца молодняк музыке, доносившейся из распахнутой двери клуба.

— Во репертуар, а? — подмигнул участковый. — Нет чтоб «наша служба и опасна и трудна»! Ладно, пойду проверю этот вертеп, заодно позвоню. Ты подожди пока, Иваныч.

Кивнув на ходу подросткам, старший участковый скрылся в призывно распахнутой двери вертепа…

Подожди так подожди… Под пристальными взглядами тинейджеров Олег Иваныч неуклюже выбрался из коляски — а попробуйте «уклюже» после эдакой тряски! — и, держа в руке снятый шлем, подошел к крыльцу, поздоровался.

— Здрасьте, — вразнобой отозвались подростки, вполне вежливо. Кто-то даже опасливо — «а чего этот мужик в ментовском мотике делает?!» — припрятал с глаз долой бутылочку пива. Олег Иваныч улыбнулся. Никакой вражды к тусующимся подросткам он не испытывал, скорее наоборот. Тинейджеры — тоже люди, только еще не очень взрослые — и у каждого в черепушке мозги, способные иногда кое-что запомнить, и пара глаз — кое-что замечающих.

Вот и эти… Мордочки хитрые, самому старшему — или старшей, кто их тут разберет, — лет четырнадцать.

— Курите, ребята.

Положив на крыльцо шлем, Олег Иваныч щедрой рукой протянул подросткам прихваченную из коляски пачку рощинских «Мальборо». А и чьих же еще — сам-то не курил…

Кое-кто взял, поблагодарил вежливо. Особо обнаглев, одна девчонка предложила пиво. Олег Иваныч не отказался, конечно, когда это он от пива отказывался. Тоже поблагодарил, присел на перила — дети подвинулись…

— Вы, дяденька, наверное, следователь? — спросили.

Олег Иваныч чуть пивом не подавился. Что, у него профессиональная принадлежность на лбу написана, причем — крупными буквами?

— Просто следователи всегда сигаретами угощают, ну, в фильмах, — пояснила девочка с выкрашенными в ядовито-голубой цвет волосами — Мальвина, блин… — Сейчас что-нибудь спрашивать начнете, нет?

— Начну, — усмехнулся Олег. — Вот пиво ваше допью… — он с шумом высосал банку и, аккуратно поставив ее на ступеньку, осведомился насчет лесовоза.

— Не, не проезжал, — хором заверили ребята. — Проехал бы — видели, вон дорога-то, рядом… Мотоцикл? Типа «Минска»? Не-а, тоже не было. Да не врем, честно. Они ведь могли и на повертку свернуть. Ой, может, Дрюня видел, он только что приехал, вон, чей мопед… Позвать, дяденька, Дрюню-то?

— Видел лесовоз, — тут же закивал Дрюня, которого по просьбе Олега Иваныча быстренько вытащили из притона разврата. — Мотоцикла — не видел, врать не буду, а лесовоз видел. С фишкой и лесом.

Вообще, это был очень колоритный тип, этот самый Дрюня. Олег Иваныч таких даже в Питере встречал не часто. На вид всего-то лет четырнадцать, самое большее — пятнадцать, зато весь в кольцах, словно какой-нибудь папуас. Блестящие такие кольца, небольшие, но, видно, тяжелые. В ушах минимум штук по пять, одно — в носу, по два — в бровях, и даже в животе поблескивало кольцо, продетое прямо через пупок. Дрюня, видно, потому и рубаху на животе узлом завязал повыше — хвастал. И не больно же было протыкать-то.

— Не, дяденька, не больно, если в хорошем салоне. Хотите, адресок дам?

— Спасибо, обязательно запишу, — от всего сердца заверил Олег Иваныч. — Только попозже. Лесовоз-то куда делся?

— Да куда ему деться, — махнул рукой Дрюня. — На повертку, кажись, свернул. Ну да, точно. Номер? Ну, блин… Конечно, не заметил, на кой мне номера ихние. Да, «Урал», «Урал», точно! Что я, машин не знаю? Подробнее… А подробнее, может, Колька расскажет, брательник двоюродный. Я-то на мопеде ехал, а он сзади, на велике. Вот, должен бы уже подъехать…

Брательник на велике. А, случайно, велик у него не «Десна» с синей рамой? Ах, да? И еще с блестящими крыльями… А он, вообще, в каком состоянии, брательник-то?

— Да трезвый, — уверил Дрюня, сам подобного впечатления отнюдь не производивший. — Это я бутылку пива с утра выпил, с бабкой. Ну там, в обед бражки… И все… А у Кольки-то мать вчера приехала. Строгая. Даже в клуб его еле отпустила. Он ведь помладше меня будет.

На крыльце появился Рощин. Вышел из вертепа, живой и невредимый. Только помятый малость да на шее губная помада.

Заработал, затрещал двигатель, участковый махнул ребятам, и, быстро набрав скорость, мотоцикл скрылся из виду.

У того поворота, с велосипедом, Рощин аккуратно притормозил, не глуша двигатель.

Ну вот он, велик. Лежит и правда как-то неестественно. Словно слетел с дороги, отброшенный неведомой силой. Впрочем, такой ли уж неведомой? Олег напрягся. За свою жизнь он повидал немало подобных ситуаций. Особенно когда выпадало дежурство в составе следственно-оперативной группы. Ну да, вот и след шин. А удар наверняка был мощным. Тогда где же велосипедист? Ушел домой, испугался? Нет… Олег Иваныч с сомнением покачал головой. Нет, Игорек! Не ушел и не испугался. Слишком силен удар. Наверняка во-он в тех кустах… Ну-ка, сходим, проверим…

Рощин развернул фару.

Кювет… Глубокий, словно хороший овраг. Кусты — жимолость или вереск, а может, орешник, черт их знает — сейчас не видно… Олег Иваныч раздвинул ветки, испачкав пальцы в… Он приблизил руку к глазам… Вязкий, почти черный в призрачном свете фары сгусток… А вон еще там, на ветках. Кровь… Пополам с мозгами. Ага! Вот и тело! Вернее, труп.

Он лежал на боку, нелепо подогнув руку. «Брательник Колька». Прилично одет — в джинсиках и светлой рубашке, разорванной на груди. Волосы светлые, растрепанные. Верхняя часть черепа, слева, была снесена начисто, открывая часть мозга. Левый глаз, вырванный из глазницы, висел на глазном нерве кровавым осклизлым шаром.