Фарход Хабибов - Из дневника "Попаданца", Необычный попаданец в 1941г Страница 4

- Штейт ауфф, русише швайне!

- Их нихт русише швайне, их ващпе то по паспорту узбекише швайне, а я тебя с твоей вшегонялкой МП - 38 на Нижнем Уренгое видел, пошел в арьергард жертва аборта моники манштейн, то есть левински!

Ну и конечно думаю, сплю я, и эти ископаемые скинхеды мне сняться, и продолжаю,

- Ты это Херр Унтерофицир, шайсен нахрен, (или шиссен, точно помню что одно стрелять другое - какать, а что есть, что ни ху ху, ни по по). Короче Херр шиссен или шайсен, мой дед вас имел с 1942 по 1950, ну и я конечно плЯвал на ваш рейх, и оптом и в розницу.

Посмотрел на меня этот швайнштайгер, и раздалась очередь, убил сцуко, все я умер, реалистичный бля сон, с меня ошметки кожи и мяса полетели. Умираю. Трындюлец нафиг.

И тут бац. Перемотка.

- Товарищ старший лейтенант, товарищ Каримов, вставайте, они ж пристрелят, давайте. Блин опять (или осемь, скорей одва, нет одва это тупой канал на блюдце, то есть на тарелке) я валяюсь на пыльной дороге, рядом солдатик (блин их тогда, красноармейуами нащывали) в форме РККА, пытается меня поднять, а я развалился как хрютизанка на кровати Людовика хернадцатого.

- Слышь, боец ты кто? - спрашиваю я у него.

- Лейтенант Онищук товарищ старший лейтенант вы, что меня ни разу не узнаете, мы ж с одного погранотряда.

Значит, все таки не сон, пора смирится с этим, я попал, то есть "попал". Значит и тут я погранец, наяву (то есть в жизни) я служил в свое время в Московском погранотряде в/ч 2033. Кстати про отряд наш фильм есть "Тихая застава", он похож на действительность, как старая шлюшка, переспавшая со всеми у кого встает, на огненную комсомолку погибшую девственницей. То есть фильм лжив типа вокруг все трусы и враги, а в части небожители, да белокурые бестии. Хрена вам авторы ни хера, там так не было, там и люди вокруг и внутри в/ч были чище добрее и дружнее. Да и солдаты там в основном наверно на % 80 были наши: таджики (до хера), узбеки (до хера), русские (граждане Таджикистана которые, одна штука) татары (пять штук) один Равиль чего стоил, ну и даже туркмены (две штуки) и казах Нурлан. Чет отвлекся я, о опять очкастый лезет.

- Штейт ауфф русише швайне! Форвард, шнеллер, лос лос.

- Да пошел ты, чмо очкастое, я мутер твою шпили - вили, я гросмуттер твою шпили-вили да и не раз, да и не один, да и ваще твой блядуче подзаборный. Говорю я и потом меня осеняет, а че я повторяюсь, надо по новой его обласкать, оригинальней надо быть. (да что за тавтология хрен-нахрен, где креатив-то)

- Ну что гомосек очковафельный, а правда что ваш гитлер педик и сосет у геринга, а гимлер с говноббельсом свингеры и их жен пропер весь берлин? А еву браун конь с быком на групповушке пердолили, дубл пенетрейшн устроили, - все это говорю, развалясь в пыли, и держась, как патриций на пиру. А за спиной колонна наших пленных стоит, ждет меня.

Ну и конечно подбегает унтер официр великогерманского рейху, и тоже выИОбывается своим МП - 38, типа крутой аФФтамат у мИнЕ ващпе,

- Да вы заипали аналисты-ананитики, русише швайне, русише швайне, хошь докажу что хоть и швайне, но ни хера не русише, член обрезанный показать? - лезу руками к ширинке.

А немец, упертый как траХтор, и тарарах в меня входят пули...

Опять убивают, ну что за штампы, как пленный боец РККА послал куда подальше, сразу убивают ублюдки, нет, чтоб выслушать, а вдруг чо умное скажу, вдруг пошлю в какое симпатиШное место, вам же "лебенсраум" нужен.

- Товарищ старший лейтенант, товарищ Каримов, вставайте, они ж пристрелят, давай те.

Опять я валяюсь в пыли на дороге, в метрах пяти опять так же понуро стоит колонна пленных красноармейцев, а рядом Онищук пытается меня поднять. Пилядовый дуварес, как говорил Равшан или Джумшуд, это что за "День сурка". Чувствую надо вставать, и идти куда гонят, а то опять убьют. Не ну разве немцы не долборазы, за последние полчаса щас в третий раз убьют.

Подбегает очкастый пидорообразный (или образнопидорный) вермахтчанин, и сразу опять грубость и унижение, сцуко в руках ружбайка вот и геморойствует, я б те очки-то в глотку бы вогнал гадюк семибатюшный.

- Штейт ауфф русише швайне.

Ну и ничего оригинального, а где ж немецкий креатив, типа да ис фантастишь и т.д.

Встаю, отряхиваюсь и громко говорю:

- Яволь, херр официр.

У немца глаза стали ширше (или правильно говорить ширее) очков.

Ну да хрен те офицером стать, легче одной жопой на эверест залезть, подумал я и влился в колонну наших пленных.

Онищук у меня спрашивает, -

- Товарищ старший лейтенант, а откуда вы немецкий язык, знаете?

А что я ему скажу, что люблю фильмы про ВОВ и по ним наблатыкался чуть чуть по оккупантски шпрехать.

Кстати в 2003 я был гастарбайтером в России, в УФО (ну понятно это не НЛО по английски). И там в июне того года мы вкалывали на каменоломне, гранит серый добывали, щоб новые русские всякие архитектурные прибамбасы из дикого камня делали.

Ну и работаем с пацанами, прикалываемся, и я как рулила, типа прикрикиваю на них, стебусь на великорейхском.

- Арбайтен узбекише швайне.

- Шнеллер, алзо цурюк форвард.

- Хенде хох, гитлер капут, дойчен зольдатен унд официрен.

- Ди штрассе дер браунен батальонен и т.д.

В это время к этой горке, на которой мы камень ломаем, подходил один из сторожей каменоломни, старый дядя Петя, пожилой щирый хохол, но левобережный, то есть адекватный чел, Пiтро короче.

А он родился, где то в 30-35 годах (плюс-минус, я паспорт у него не проверял) и все прелести оккупации на себе испытал. А дядька осушитель кстати, ну он осушает емкости с спиртом, это видимо его национальный вид спорта. Утром поллитра спирта, в обед та же доза, и вечером литр спирта. А все напитки ниже 90 градусов (не цельсия и даже не кельвина, а чего-то другого) для него, что-то вроде кефира для каннибала, или соляры комару. Так вот он, услыхав мои возгласы на горке, а в лесу слышно далече, чуть штанишки свои не испортил (снутри причем), и пошел домой за ружьем. Тем более я был в спецовке, которая раньше была вообще-то военной формой. Данную форму в виде гумпомощи нашей (таджикской) армии подарили толи пакистанцы то ли еще, какие прототалибы. Ну и она цветом похожа на фельдграу, фасон, правда, не тот, но дядь Пете 70-80, да и в молодости его никто Зорким Глазом не звал, исключительно видимо бронебойной глоткой звали.

Потом он пришел с ружьем, но когда подошел, то узнал меня, да и кричать я шпрехословья перестал, и дедок, поматерился сперва перебрав меня, мою родову, каждого немца (вовеки веков), ну и НАТО туды ж ее в качель добавил. А потом рассказал о том, что с ним было, и что он планировал. С утиной дробью на немцев попер, мазохист старый, были б тут вермахты, они б из него быстро половичок сделали бы (ну или фотообой "Старый охотник").

Всего этого я не сказал, конечно, Онищуку, а промолчал. Потом говорю,

- Онищук звать-то тя как?

- Петр, - отвечает он.

Еще один Петр, да по фамилии тоже хохол, но это точно не тот.

- А ты не можешь, Петруха меня в тему втянуть, что происходит, а то я ни разу не всасываю что за кипеш, только погремуху, то есть фамилию помню свою?

- Наверно из-за того что вас по голове прикладом ударил немец вы временно память потеряли.

- Это вот это очкастое гребло меня вдарило?

- Нет таарщ старш лейнтан, тот ушел в голову колонны.

- Ну все летехи, конец вам и вашей красножопой власти, - говорит вдруг поравнявшийся крепыш, очень похожий на телевидеокиллера Доренку, шедший в следующей за нами шеренге.

- А чем я и власть тебя обидели, хренобобр забубенный? - Спрашиваю я так интеллигентненько у мордоворота.

- Пой, пой, пока есть время, вот придем в лагерь я начальству сразу тя покажу ублюдок коммунячий.

И я сходу двигаю его сапогом в междуножие, синхронно Онищук бьет в поддых и добавляет правой в челюсть, (не трожь погранцов верблядок) мордоворот падает. Колонна идет по нему и идущий в двух радах за нами казах (а может киргиз, ну или бурят) добавляет тяжелым сапогом, в висок предателю приговаривая,

- Шишангды кутыга скай (щоб я отымел твою мать в зад)

Нет все таки киргиз, думаю я, молодец, сознательный киргиз, правда немного извращенец, но о вкусах не спорят.

Ишь ты, какие у нас сознательные солдатики (блин бойцы) продолжаю думать я, тут проходит колонна тупорылых немецких шкафов на гусеницах. Танки. Танкисты торчат в открытых люках и чувствую, высокомерно матерят нас (типа у них попы белые и ухоженные, а у нас так погулять вышли), один кидает в нас огрызком яблока. Ты б себе белобрысый говнораз огрызок бы в жопу засунул, нехера тут мусорить, и чему тя в Евржопе учили-то выгрызок аскаридозный.

Зато немецкий унтер нас порадовал, целых три патрона всадил в предателя, валявшегося в пыли, как говно в проруби, за то, что тот не вставал по команде, а и как ему вставать-то было, он наверно без сознания был, и поднимать его никто не стремился. Собаке собачья смерть, одним потенциальным власовцем меньше.