Я Распутин (СИ) - Вязовский Алексей Страница 4

– Само в голову пришло. Но спробовать надо. Сдается, что так можно кость сжимать или растягивать. Медленно. Месяцев за несколько нарастить кость. Или уплотнить.

– Спицы занесут заразу, – сообразил Калмейер.

– А ентот ваш, как его, нож, которым режете, не заносит?

– Его стерилизуют! На пару или спиртом!

– Вот и протрите спицы спиртом, – пожал плечами я.

– А что, Артур Борисович, – очнулся Лохтин, – это как стальными тяжами ветхое строение подкрепляют. Может сработать, берусь сделать прототип в наших мастерских.

– Неужели это, – доктор взял лист в руки, – было дадено вам… э-э… в откровении свыше?!?

– Ну не снизу же, – я поковырялся в зубах, чувствуя себя Шариковым за столом у Филипп Филипповича Преображенского.

«Желаю, чтобы все!». Водки что ли выпить? На душе стало тоскливо, я опять вспомнил родителей, свою прежнюю жизнь. До изобретения пенициллина еще тридцать с лишним лет, можно легко загнуться от любой заразы. Впереди две мировые бойни, тоже то еще приключение, не говоря уж о революции и гражданской войне. Предопределена ли история или ее можно изменить? Вот главный вопрос, на который мне предстоит ответить.

После обеда дом всполошился – звонили из Царского Села.

– Григорий Ефимович, вам телефонируют! – ко мне в комнату ворвалась Лохтина.

А я только собрался разобраться с письмами Распутина… Пришлось идти к специальной подставке в гостинной, крутить ручку.

– Слушаю – я вслушался в хрип и скрип в трубке. Слышимость оставляла желать лучшего.

– Это Танеев у аппарата. Начальник собственной его императорского величества канцелярии – официальным голосом на том конце провода произнес мужской голос – Господин Распутин?

– Да, слушаю.

– Ваш завтрашний визит в Зимний Дворец одобрен. Петр Аркадьевич будет ждать вас в полдень.

– Благодарю, – на автомате ответил я и спохватился. – Ало, ало!

Но в Царском Селе уже повесили трубку.

– Отче, что вам сообщили?

В дверях гостиной меня караулила Лохтина.

– Завтра меня в полдень ждет Столыпин.

– Так это же замечательно! – Ольга Владимировна всплеснула руками. – Разве не этого вы хотели?

– Я хотел??

Распутин. Распутин да, хотел. Первый его визит в Царское Село произвел на Николая с семьей такое впечатление, что он попросил «старца» заглянуть и к Столыпину, помолиться над его больной дочкой. Вот, значит, что мне завтра предстоит!

Глава 2

19 октября 1906, 12.30

Санкт-Петербург

– А я думал, ты, Гришка, обычный мошенник! – Столыпин вперил в меня свой грозный взгляд, но я его проигнорировал. Перекрестился на красный угол, без спросу уселся за массивный стол. У нас у самих грозный взгляд. Да и настроение, если честно, не очень.

С утра «генерал» уехал на службу, а я отстоял заутреню в соседней церкви, вернулся в дом Лохтиных и задумался над тем, что мне делать. Войти в царскую семью не так уж и сложно. Экзальтированная императрица хочет чуда. И она его получит, Алексею станет лучше. Николай – подкаблучник, сделает все, что хочет жена. Да и сам не чужд религиозному мистицизму. Но тут такая ситуация, что вход рубль – выход два.

Вокруг трона – огромная свора аристократических псов. Каждый из который в гробу видел крестьянина из Сибири, пусть он трижды праведник. Коим Распутин, конечно, не был. Съедят и не подавятся! И первый меня начнет есть вовсе не Столыпин, который никак не отойдет от взрыва на Аптекарском острове, а дядя царя – великий князь Николай Николаевич. Именно его пассия Стана познакомила Распутина с императорской семьей, но она же вместе с сестрой Милицей будут первыми против меня, когда я буду захаживать в Царское Село мимо «черногорок». Так в столице зовут этих двух княжон.

Пока я размышлял над этой дилеммой, в комнату проскользнула Ольга. К моему удивлению она заперла дверь на ключ, принялась стаскивать уже расшнурованное синее платье.

– Что же ты лежишь?! Помоги!

– Ольга Владимировна! Уместно ли сие??

– Я вся горю, мочи нет. Да помоги же!

Пришлось помогать. Сначала снимать платье, потом сорочку и чулки. А дальше Лохтина управилась сама – села сверху, начала покачиваясь двигаться.

– Это божественно! Еще, еще…

Ее стоны могли переполошить весь дом. О чем я и сказал, придерживая женщину за крупные ягодицы:

– Всех слуг отослала с поручениями, ну же! Не останавливайся.

Остановиться пришлось совсем скоро. В дверь дома требовательно постучали. Я скинул с себя Лохтину, бросился вниз. Пригладив волосы, перевел дыхание. Как хорошо, что в постели я даже не потрудился снять штаны. Открыл дверь, вопросительно посмотрел на лакея в ливрее. Позади него стоял роскошный Fiat Brevetti, вокруг которого клубилась ребятня. Кряжистый водитель в крагах отгонял пацанву, одновременно протирая фары.

– Господин Распутин? – осведомился лакей, удивленно меня разглядывая.

– Он самый. Чего надо?

– Экипаж подан, извольте пожаловать.

Черт, как не хватает часов! Куплю их первым делом – я зашел обратно в дом, не прощаясь с Лохтиной, быстро оделся.

Доехали мы быстро – через час я уже вышагивал вслед за лакеем по анфиладам Зимнего Дворца. Именно сюда определил Николай Столыпина с семьей после покушения. У каждого входа стояли гвардейцы с винтовками, во дворце ощущалась атмосфера нервозности.

Спешащие чиновники с удивлением поглядывали на мой наряд, но никто даже не притормаживал – в Зимнем ощущалось биение настоящего пульса Империи.

– Поклепа много – пожал я равнодушно плечами, оглядываясь – Чайку бы испить, замерз.

Столыпин покачал головой в удивлении, позвонил в звонок. Лакей быстро сервировал на столе для совещаний чай для двоих.

– Вот, посмотри, какая на тебя папка в Охранном – Столыпин полистал мое дело – Разврат с женщинами в бане, воровство, конокрадство…

Глупо было полагать, что Распутина пустят к царю, не изучив его подноготную.

– Завистники доносы пишут – я отхлебнул чая, хрустнул баранкой – Пущай пишут. Бумага все стерпит.

– Не крал, значит? – премьер усмехнулся, уселся рядом. Взял чашку, подул на чай.

– Ежели бы крал – уже на каторге был бы.

Столыпин задумался.

– А вашей договоренности с архимандритом Феофаном я знаю, полностью поддерживаю план.

Тут я насторожился. Помимо Милицы – Феофан был вторым человеком, который помог Распутину попасть в царскую семью.

– Сделаю, что смогу – я допил чай, отставил чашку – Благодарствуйте. Когда можно будет помолиться над болящей?

– Я еще не закончил с тобой – Столыпин забарабанил пальцами по столу – Скажи ка, друг любезный, а это что такое?

Передо мной легла газета Копейка. Номер за 19 октября. В нем рассказывалось о новом старце в Петербурге, которому приходят разные видения. В статье журналист описывал пророчество о земле, что дал Распутин в связи с будущим указом о выходе из общин.

– Говори, кто из моих проговорился об указе?! – Столыпин выхватил газету, тряхнул ей перед носом.

– Петр Аркадьевич, не веришь ты в Бога – я покачал головой.

– Богу верю, а тебе нет! Мы проект указа в тайне держали, кто проговорился? Царь?

– Указ не в тайне надо бы держать, а со всем обчеством обсудить, да обкашлять. А еще бы в Думе утвердить.

– Дума распущена! – прихлопнул рукой премьер.

– Так новую соберите! – я тоже повысил голос – Все меж собой хотите решать, а потом удивляетесь, что же народ то бунтует?

Столыпин зло на меня посмотрел, но сдержался. Пересел за рабочий стол.

– Доктор Калмейер телефонировал мне. Говорит, что аппарат какой-то тебе привиделся. Коим дочери сможет ноги выправить.

– Истинно так – покивал я – А також святая молитва Богу.

– Ладно, тебя проводят, к Наталье. Но смотри, Гришка! За тобой будут самым тщательным образом наблюдать.