Благословенный 2 (СИ) - Коллингвуд Виктор Страница 4

— Вставай, дорогой мой! Мы немедленно уезжаем! Сейчас же всем семейством мы отправляемся в крепость, где много солдат, и все будут в безопасности'. Сонный маленький принц думал одеться солдатом, но его гувернантка, давно посвящённая в тайну, объяснила ребёнку, что они едут на костюмированный бал, и нарядила его девочкой.

На улице их встретил граф Ферзен, любовник королевы, в костюме кучера. Он должен был отвезти их к большой карете, подготовленной для побега.

Король бежал из дворца отдельно от жены и детей. Облачившись в скромный серый сюртук, грубый парик и круглую лакейскую шляпу, он беспрепятственно прошёл по пустынному ночному дворцу и совершенно свободно миновал пост Национальной Гвардии внизу у входных дверей. Тут уже ждали верные люди. Вдоволь поплутав по ночным улицам Парижа в открытом экипаже, его наконец-то отвезли к огромный карете, где король воссоединился с семьёй. На козлах сидел верный слуга короля, шевалье де Валори. Фиакр подогнали впритык к экипажу, и король перебрался туда, не ступая на землю. Наконец-то все разместилась с удобствами.

Граф рванул за удила лошадей, запряженных в фиакр, так, что тот опрокинулся. Перевернутый, будто из-за несчастного случая, экипаж бросили на дороге. Сопровождавшие их дворяне, Мустье и Мальден, вскочили на освободившихся лошадей, Ферзен сел на козлы дорожной кареты. Его работа кучера ещё не закончилась.

Шел первый час ночи, когда экипаж, сопровождаемый всадниками, оставил заставу Сен-Мартен. Мустье и Мальден скакали рядом с экипажем. Оба были теперь одеты в платье правительственных курьеров — желтого цвета камзолы, лосины, круглые шляпы. Они должны были объявлять, что в карете везут казну — деньги для армии, стоявшей у границы. Третий заговорщик, шевалье де Валори, в таком же обличье курьера был отправлен далеко вперед, чтобы заблаговременно готовить сменных лошадей. Граф Ферзен не переставал нахлестывать лошадей. Экипаж весело несся в кромешной тьме безлунной ночи. Так беглецы доехали до Бонди, последней заставы Парижа. Здесь граф Ферзена должен был расстаться с королевской четой; вместо него на козлы сел Мальден. При первой же смене лошадей решено было нанять настоящего кучера.

Король вышел из кареты, и граф низко поклонился ему. Тучный монарх неловко обнял стройного шведа и сказал, что никогда не забудет того, что граф для них сделал. Королева из кареты не вышла, но занавеска поднялась, и они обменялись взглядами… и какими взглядами! Всем троим сейчас было не до пересудов и ревности, — на кону стояли жизнь и смерть.

Первые успехи вселили в беглецов надежду. Скакавшие рядом дворяне слышали непрерывный смех и веселый голос Антуанетты за занавеской кареты.

— Я представляю лицо Лафайета! — громко говорила она, заливаясь смехом. — Если они и хватились нас, то только сейчас, а значит, мы выиграли целую ночь!

Король, казалось, не разделял оптимизма супруги, с печальным видом отвечая ей:

— Мадам, я неудачник в жизни и по-прежнему сомневаюсь, что путешествие наше удастся!

— Чего же мы тогда делаем здесь, Ваше Величество?

— Мы обязаны были попытаться! Бегством из собственного дворца я покажу своему народу, что его король несвободен и должен бежать из своей столицы, как из неволи. Я оставил в своих апартаментах на камине воззвание к народу, объясняющее произошедшее!

Как условились граф Ферзен и генерал Буайе, командовавший единственной оставшейся верной королю армией, на всем пути следования экипаж должны были поджидать отряды, высланные генералом. Они должны были обеспечить полную безопасность движения от Шалона до границы. Первый эскадрон гусар, по плану, будет ожидать карету у въезда в Шалон, другой отряд — в Понт-де-Соммевеле, пятьдесят драгун — в Сен-Менеуле, отряд графа де Дама — в Клермоне и, наконец, еще один гусарский эскадрон должен встретить августейшую семью в Варенне. Любой отряд мог легко освободить карету, если ее задержат. Гусарами в Варенне, последнем городе на пути к границе, командовал сын генерала Буайе. Он и должен был доставить карету к своему отцу, после чего сам Буайе во главе немецкого полка (на французских солдат полагаться было опасно) сопроводит Его Величество до границы.

Таков был план. Но в Шалоне никакого эскадрона, который должен был встречать их у заставы, Мустье не увидел. Он, однако, решил не расстраивать короля, ни слова не сказав ему об этом. Зато здесь удалось найти опытного кучера со свежими, крепкими лошадьми. Эта удача вселила великое оживление в короля. Он сказал, что «его звезда впервые благоволит ему», ибо загадал: если они благополучно проедут Шалон, то оставшаяся часть пути не доставит никаких трудностей. Королева расхохоталась и посоветовала всегда слушаться ее.

Вскоре карета покинула город. Занимался рассвет, и домики на окраине утопали в сонной тишине и цветах. Король пришел в самое беззаботное, веселое расположение духа и первый раз заговорил о еде. Восьмерка лошадей споро тянула тяжелую, громоздкую карету по запылённой, извивающейся, словно ручей, дороге. Все располагает к хорошему настроению: дети выспались, король был больше обычного оживлен. Все бойко подшучивали над ролями, которые приходится играть беглецам: госпожа де Турзель теперь — знатная русская дама мадам де Корф, королева — мадам Рошет, гувернантка ее детей, король в ливрее лакея — дворецкий Дюран, мадам Елизавета — камеристка, а дофин превратился в девочку. В сущности, в этой удобной карете августейшая семья чувствовала себя свободнее, а члены её — ближе друг другу, нежели дома, во дворце, под неусыпным наблюдением многочисленной прислуги и шестисот национальных гвардейцев. Вот уже заявляет о себе верный друг Людовика XVI — никогда не покидающий его аппетит. Извлекаются обильные припасы, едят вдоволь, на серебряном сервизе, из окон кареты летят куриные кости, пустые винные бутылки; не забывают и славных лейб-гвардейцев. Дети, в восторге от приключения, играли на полу кареты; королева весело болтала со всеми, король достал карту и с большим интересом следил за маршрутом от села к селу, от деревушки к деревушке. На почтовых станциях никто не интересовался паспортом баронессы Корф, в сердцах беглецов росла надежда на успех.

Преисполненные надежд, беглецы въехали на станцию, где их должен был ожидать герцог Шуазель со своими гусарами. Королевская чета уже предвкушала, что уже вскоре будет покончено со всяким притворством и обманом, можно будет отбросить шляпу лакея, порвать фальшивые паспорта, услышать наконец «Vive le Roy! Vive la Reine!». Полные нетерпения, защищая глаза ладонью от заходящего солнца, напряженно всматривались они вдаль, чтобы издали увидеть блеск гусарских сабель.

Напрасно. Вместо эскадрона появился один-единственный всадник, сообщивший, что никаких гусар тут нет.

Хорошее настроение беглецов немедленно испарилось. Что-то тут неладно! К тому же темнеет, близится ночь. Очень страшно было ехать снова вперед, в неизвестность. Но пути назад нет, остановиться тоже нельзя, у беглецов одна лишь дорога — дальше и дальше. Королева мужественно утешала своих спутников, уверяя, что в Сент-Менегу, всего в двух часах езды отсюда, стоят драгуны, и уж там-то они будут в безопасности.

Эти два часа длились дольше, чем целый день. Но — еще одна неожиданность: и в Сент-Менегу не оказалось эскорта! Их встретил лишь командир драгун, оставленный своими солдатами. Его кавалеристы долго ждали, сидя в придорожных трактирах; там они, само собой, напились, стали шуметь, да так, что подняли на ноги все население городка. Когда командир сообразил, что разумнее вывести солдат из городка, и дожидаться в стороне от дороги, было уже поздно — пьяные солдаты оказались полностью «распропагандированы» горожанами.

Наконец пышная карета, запряженная аж восьмеркой лошадей, оказалась в поле зрения горожан, и так уже наэлектризованных чередой странных событий, происходящих последние сутки в городе. И случилось неизбежное — некий Друэ, сын местного почтмейстера, член Клуба якобинцев и ярый республиканец, обратил внимание на странный экипаж. Немедленно распространяется слух — то ли пришло сообщение из Шалона, то ли подсказал инстинкт народа, — что в карете была королевская семья. Все приходят в движение; командир драгун быстро понимает нависшую опасность и хочет выслать эскортом своих солдат вслед беглецам, но уже поздно: хорошо подогретые вином драгуны уже братались с народом, не слушая команд офицеров. Кое-кто из решительных молодых людей поднялся на колокольню и начал бить тревогу, и в этой суматохе сынок почтмейстера Друэ дал указание двум приятелям немедленно седлать коней и кратчайшим путем скакать галопом в Варенн. Опередив тяжелую карету, там можно будет спокойно и обстоятельно побеседовать с этими подозрительными пассажирами, и, если в ней и в самом деле король, то сам Бог не спасет его!