Рабы семьи Трок - Российский Ёж Страница 4

завтра! Время же ещё есть! Собрание, на котором потребуется эта информация, назначено на вторую половину дня! Но нет же! Этой стерве обязательно надо ткнуть носом в ошибки, а потом с фальшивым благородством «спасти». Он прослеживает взглядом флэшку, которую крыса прячет в карман, и на автомате заходит вместе с ней в лифт. Понимание ошибки настигает после того, как лифт начинает двигаться вниз. Хочется начать биться головой об стенку из-за собственной тупости. Ну, ничего. Сейчас доедет до первого этажа, а потом вернётся…

Как?!

Учитывая, что офис уже явно заперт, а ключей у него самого нет… Не просить же крысу… Которая если и войдёт в положение, то потом всю душу вымотает разглагольствованиями о его никчёмности, безалаберности и без… что-нибудь ещё. Так что — нет. Алексей не даст ей повода для подобного. Ни за что.

Он просто сейчас выйдет из офиса и поедет… Алексей едва ли не стонет, понимая, что заплатить за проезд не выйдет… Надо было устанавливать на телефон приложение!.. Впрочем, и сейчас ещё, вроде бы не поздно… Он закапывается в телефон, едва не шипя от злости на то, что инет тут вообще не желает ловиться, и…

Свет мигает, после чего лифт дёргается и останавливается.

Прекрасно!

Крыса безуспешно жмёт на все кнопки, а потом стонет. Алексей чувствует прилив радости, который, впрочем, сходит на нет от осознания того, что сейчас они заперты вдвоём в тесной кабинке лифта, и неизвестно, сколько придётся тут просидеть. Телефон вновь вибрирует, но Алексей испытывает от этого нарастающее раздражение. А ведь если бы он не решил, что будет прекрасной идеей задобрить Ирку, у которой мозги от сидения дома явно не на месте, то уже давно бы был дома. И ничего с кошельком бы до утра не сделалось… Он всё же вынимает телефон и без сожаления отключает его вовсе.

Крыса молчит, за что Алексей ей даже благодарен. Потому что совершенно точно не готов выслушивать что-либо от этой стервы. Что вообще может дельного предложить дрянь, из-за которой ему отказали в должности?! Да она…

Лифт вздрагивает, от чего Алексей вскидывает голову в надежде на то, что тот сейчас возобновит движение, но…

Скрежет, чувство падения, удар.

Темнота.

II

Лий оседает на пол, чувствуя слабость во всём теле. И боль от удара коленями о камень — стоило, наверное, как-то помедленнее… Она вздыхает. Того, что нет сил, конечно, следовало ожидать, но она надеялась, что…

— И что мне теперь со всем этим делать? — в пустоту спрашивает она, ещё раз окинув взглядом парочку в центре и чудовищ. Которые вертят головами и явно не понимают, где оказались. Ну, если у них, конечно, есть разум.

— А раньше подумать об этом было не с руки? — отвечает пустота участливым голосом, в котором даже не пытается спрятаться насмешка, бабушки. Лий подпрыгивает на месте и вскидывает голову вверх, едва не падая на спину, и встречается взглядом с бабушкой. Та, впрочем, коротко взглянув на Лий, сразу же отворачивается, задумчиво рассматривая фигуру в центре зала. Потом качает головой и негромко отдаёт приказ стоящему позади папе, который тут же отходит к лестнице, где, как только сейчас замечает Лий, стоят десяток стражей поместья. А… — Я поражаюсь иногда твоей наивности, Лий — качает головой бабушка, усаживаясь на предупредительно поставленное позади кресло с зелёной обивкой. Лий пытается вспомнить, находилось ли кресло здесь, или же его принесли слуги. Вроде бы в жилой части дома не было мебели с такими вычурными завитушками на подлокотниках… И зелёный тон бабушка не очень-то жалует, исключая Старшую гостиную… — Неужели ты думала, что в моём доме может случиться хоть что-то, чего я не знаю?

— А… Я просто… — Лий внутренне морщится от того, насколько жалко это звучит. Если подобный тон услышит мама… а где она, кстати?.. Лий ёжится, искренне надеясь, что мама не в курсе этого всего. И… — Я хотела помочь, и…

— Похвальное стремление, милая, но я разочарована. Вероятно, я слишком потакала твоим капризам, раз ты выросла настолько… Не зря Гери постоянно мне высказывает. — Бабушка печально вздыхает, поправляя чёрное кружево на рукаве немного старомодного платья.

— Я не… — То есть, то, что мама запрещает едва ли не всё на свете, это превращение в тепличный цветок?! Лий прикусывает губу, чтобы не задать этот вопрос вслух.

— Прежде, чем начинать колдовать, особенно теперь, когда любое прикосновение к стихиям вызывает боль и потерю сил и времени, следует точно продумать, что и как ты делаешь. И зачем. И, быть может, в процессе выяснится, что магия и вовсе не нужна… — Бабушка вздыхает и прикрывает глаза, как делает всегда, когда пытается не наговорить чего-то, что по её мнению может быть лишним. — Что именно ты хотела получить этим ритуалом?

— А разве ты не… — Лий не успевает договорить, услышав быстрый уверенный перестук каблуков. И съёживается. Так ходит только мама. И Тэйе — старшая над прислугой. Лий скашивает глаза и обречённо понимает, что угадала. Мама в сопровождении Тэйе стремительным шагом, от которого юбки путаются в ногах, спускается по лестнице, лавируя между стражниками, по одному перетаскивающими чудовищ, рассматривать которых Лий не хочется совершенно, из сдерживающих сфер. К центру фигуры они пока что не притрагиваются. Лий задумывается, что именно собираются теперь делать с чудовищами, но быстро переводит внимание на приближающуюся маму. Самое время куда-нибудь спрятаться. Желательно — навсегда.

— И почему я узнаю про всё последней? — ледяным тоном начинает мама, остановившись на выверенном расстоянии в три шага от бабушки. Которая меланхолично пожимает плечами и едва ли не игнорирует её. — Мама?!

— Потому, что ты слишком ярко реагируешь на подобное, — всё же снисходит до ответа бабушка, чуть меняя позу, из-за чего юбки с ввинчивающимся в мозг шуршанием скользят по полу. Лий прослеживает оставшуюся за ними полосу чистого от пыли камня, отмечает, кстати, что с появлением большого количества людей эхо в зале совершенно пропало, что довольно-таки странно, и старается не привлекать к себе внимание. Что явно вообще не получается.

— Лий! Марш к себе и не смей выходить из комнаты, пока я не разрешу, — бросает мама, даже не повернув к ней головы. Лий медленно поднимается, чувствуя, что мышцы готовы сейчас превратиться в вошедшее в моду в Долине желе, но бабушка движением руки её останавливает. —