Это кто переродился? Книга 4 - Сириус Дрейк Страница 4

Дойдя до места королевы, он элегантно поклонился и поцеловал ей руку. Затем приложился к пальцам Марьяны — на нее он посмотрел как волк на свежезапеченного ягненка. Она же почтила его таким взглядом, будто увидела в супе муху.

Кажется, их затянувшиеся гляделки заметили все. Даже Волгин, который все стоял за моим стулом напрягся, ибо спинка, за которую он держался, начала скрипеть.

Смотрел князь только на своего сына и что-то еле заметно шипел в его сторону, а тот словно стал ниже ростом. Боялся даже посмотреть в сторону царевича.

— Марьяна Васильевна, — во всеуслышание сказал Гедимин, все держа руку Марьяны, а затем поцеловал вновь. — Очарован… Сколько лет мы не виделись?..

— Много, царевич, — проговорила она, скосив на меня глаза. — Наверное, лет семь. Или восемь.

— Эти семь или восемь лет были для меня мукой. Не видеть ваших глаз самое суровое из наказания.

И очаровательно улыбнувшись — я физически ощутил, как все до одной дамы в зале начали таять от его улыбки — Гедимин повернулся к князю Волгину. Тот, как и все мужчины, смотрели на него с нескрываемой неприязнью.

— Ваша светлость! Вас я тоже рад видеть! Тоже пришли выразить свое почтение королеве? Или помогаете этому молодому человеку со стулом?

Глядя, как Волгин из бледного становится зеленым, царевич расхохотался. Панталоны князя по-прежнему закрывала моя спинка. Выйти из-за нее для него было смерти подобно.

— А что же это за молодой человек, который заставил одного из самых могущественных людей в Королевстве прислуживать себе за столом? — опустил царевич на меня глаза. — Очень знакомое лицо… И где я вас мог видеть?

Я же продолжал сидеть и потягивать вино. Общаться с этим напомаженным франтом мне хотелось меньше всего…

Увы, «политика» все решила за меня. Поймав взгляды, наверное, уже десятого человека — в том числе и Кировой — я понял, что, кажется, придется жать ему руку, спрашивать о погоде, шутить или делать еще какую-то другую человеческую чушь.

Поднялся. Поклонился. Пожал руку. Спросил как дела в этом их царстве?

— Как с погодой?.. Хороши ли огурцы в этом году?

Марьяна же закатила глаза, а вот Лжедарья смотрела на все происходящее с улыбкой. Про Кирову я бы так не сказал — всю их страсть, которая еще десять минут назад полыхала у них с Лаврентием, как ветром сдуло.

— В порядке, уважаемый, в порядке, — говорил царевич, пристально всматриваясь в меня своими голубыми-голубыми глазами, делающими его похожим на рыбу. — Но, позвольте полюбопытствовать, кто же вы?.. Загадочный молодой человек?

— Я? Я сир Обухов, ваше величество.

— Высочество… — шикнула Марьяна, но кажется царевич не заметил моей промашки.

Наоборот, кажется он был впечатлен. Даже перестал улыбаться.

— Сир? И Обухов? И сидит так близко к королеве?.. — проговорил он еле слышно, а затем улыбка вернулась на него физиономию. — Ах, как интересно… Должно быть, вы весьма неординарны, раз умудрились забраться так высоко, оставаясь сиром?

Я только пожал плечами.

— Я всего лишь прошел Испытание. Более ничего.

В ответ царевич недоуменно заморгал. Я же схватил за плечо Артура и поднял на ноги.

— А вот это, — и я сунул руку Зайцева этому Гедимину. — Артур Зайцев. Он тоже прошел Испытание, скажи?..

— Ааа…

Но сложившееся положение спасла Лжедарья. Честь ей и хвала.

— Присаживайтесь Гедимин Павлович! — и похлопала по месту слева от себя, где уже было все готово. — Вы, наверное, устали с дороги.

— Пожалуй, — и кивнув нам с Артуром, он шагнул к Марьяне с Дарьей. — Но я бы предпочел поместиться чуть ближе к моей… суженной.

Миг стояла тишина, а затем среди собравшихся разразилась целая буря эмоций — недоуменный шепот, возмущенные вскрики, а еще нервную работа вееров, кои обдували краснеющие щеки дам. Лжедарья же с улыбкой подняла бровь: почти как настоящая Дарья этого у нее не отнять. Наверное долго тренировалась.

— А вы скоры, царевич, — сказала она. — Не успели возобновить знакомство, как делаете следующий шаг? Я бы на вашем месте не стала так спешить…

Но Гедимин и бровью не повел. Подошел к Марьяне и, опустившись перед ее стулом на колено, взял принцессу за руку.

— Я не спешу, Дарья Алексеевна. Все же мне пришлось прождать целых десять лет, восемь из которых я провел вдалеке от моей будущей невесты, — и он поцеловал ее руку. — А теперь я пришел взять свое.

Опять в зале опустилась тишина. Только где-то под потолком раздавалось жужжание.

— Свое? — и Лжедарья нехорошо сощурилась. — Какое это свое? Прошу прощения, Гедимин Павлович, но, кажется, ни я, ни моя внучка, не давали согласия на то, чтобы вы считали Марьяну своей. Вы только приехали, а уже наглеете?

Тот в ответ покачал головой.

— Возможно, вы позабыли… — сказал он, не отрывая от Марьяны пристального взгляда. — Но у меня были старые договоренности еще с покойным Королем Олафом, а также с ее отцом Василием Олафовичем. Где же он, кстати?

— В могиле, — прозвучал голос Дарьи в абсолютной тишине. Даже Иван скромненько приземлился на тарелку, чтобы не пропустить ни единого слова. — И те договоренности, к вашему сожалению, давно быльем поросли. Учитывая тот факт, что ваш отец, царь Павел Гедиминович, нарушил все обязательства перед моим мужем. Закрепленные кровью!

После этих слов на добродушном лице царевича залегла тень. Он разжал пальцы и поднялся.

Я же не мог не отметить, что эта Лжедарья была хороша. За минувшие недели нам пришлось пересечься с массой этих двойников, и быстро стало очевидно, что каждая предназначалась для своего дела.

Лжедарья № 4 гениально махала платочком с балкона, вызывая всеобщее умиление. Лжедарья № 12 отлично разрезала ленточки и умела давать интервью, состоящее исключительно из общих фраз, сожалений и надежд. Лжедарья № 5 годилась только на то, чтобы сидеть на троне, улыбаться и иногда острить. Лжедарья № 10 вообще годилась только на то, чтобы целовать детишек для постановочных фотографий. У Лжедарьи № 1 была особая функция — она была невероятно удачлива, и если ее кортеж ехал по городу, то почти не встречал преград. Перекрывать улицы и нервировать народ с ней почти не приходилось.

А вот эта под номером восемь… Похоже, по-настоящему умела разговаривать и отвечать на реальные вызовы. В ней даже промелькнуло что-то от моей Дарьи. Мне показалось, что она вновь с нами.

Пока стояло молчание, я перевел взгляд на Кирову. Она наблюдала за их перепалкой, нервно покусывая губу — похоже, знала о том, что обещается и не зря посадила за стол именно восьмую. Лучшую королеву.

Гедимин,