Трудовые будни барышни-попаданки 2 (СИ) - Дэвлин Джейд Страница 40

— Эмма Марковна, это вы так изволили назвать собаку? — спросил он.

— Понимаете, у меня…

Что я говорю? Когда, в какой прежней жизни у меня могла быть Зефирка? В благородном пансионе? Когда жила у свекра со свекровью в столице?

— …большие успехи в кондитерской торговле, и я решила дать это имя собаке.

Теперь смущены были мы оба. Простояли несколько секунд молча. Михаил Первый увидел, что Лизоньке трудно держать щенка, и подставил руки. А дочка взглянула с секундной тревогой, но улыбнулась и положила.

После этого я сказала, что мы завтра с утра уезжаем. Лизонька напомнила про обещанные подарки. Не говорить же при госте, что она наказана!

Оштрафую-ка я сама себя за безрассудство — подарю дочке то, чего она желает! Заодно и выторгую отсрочку отъезда.

Итак, мы все добились своего. Михаил Федорович сплавил меня с ярмарки, Лизонька получила попугая, а я — время собраться и завершить свои дела.

Можно подводить итоги. Заработала четыре тысячи, да еще вдвое больше придет от патентов. Что хотела, то и купила. Сделала некоторые выводы насчет торговых талантов своих мужичков. Первый блин хоть вышел и комом, но вполне съедобным. И никаких особых бед не стряслось.

И вообще, дорога — время расслабиться. Отдохнуть от недавних дней, когда утром приходилось спасать щенка, сейчас мирно сопящего в руках Лизоньки, а вечером — мужика. Федька, в итоге не получивший ничего, кроме словесного нагоняя, трудился за троих, чуть ли не отбирая работу у прочей челяди.

Так, а что там за верховой? Эммочка, успокойся — он от ярмарки, а не поместья. Да и вообще, мало ли зачем понадобилось человеку скакать верхом, когда чаще пользовались тройками.

Нет, въехал в обоз, кричит, ищет меня.

Глава 45

«И лорд этот, сударыня, как есть дельный человек, — писал Никитин. — Я по своим каналам узнавал, фамилие его на острове, стало быть, на слуху. Не из первеньких, понятно, но связи имеет. Кои и готов предоставить нашему с вами предприятию с условием, что получит в нем пай. У него и в морской кумпании, что в сам Китай через Индию плавает, доля малая есть. И тут, видать, хорошие барыши учуял, коли так загорелся. Хочет он тот "Эрл Грей" единолично на остров завозить и с того большие деньги иметь. Потому как с указки вашей заговорил я об оплате мастерами, патентами англицкими, станками всякими да другим оборудованием. Китайцы-то с англичан едино серебро хотят, товары им заморские не нужны. Так и казну опустошить недолго. А мы по-своему с узкоглазыми торгуем, нам есть чем расплатиться помимо серебра».

Вот так.

Посыльный, что догнал обоз, оказался от партнеров. И привез он не только хорошую весть, но и десять тысяч рублей. Огромные деньги! Привез, слава богу, не наличными в мешке, а именным векселем, зашитым не в шапку и не в подол, где разбойники ищут первым делом. Умный, взял да и вложил бумагу в книжку с картинками, якобы для дочки подарок от благодарного купца.

Книга оказалась богато иллюстрированной азбукой, кстати. И я приняла ее с удовольствием.

«Деньги, сударушка, не англицкие, наши, расейские, кровные. Раньше времени вы уехали, дык и по уму поступили. Только вот у меня вся наличность на тот момент в обороте была, а вексель именной из Нижнего еще не прибыл. Хотел лично вручить, да не успел, посылаю вслед гонца. Заодно с вестью и отчитаюсь: как ярмарка началась и отдали вы мне ту крутильную машинку, тотчас я нарочного с нею послал в город, в мастерские. Уже через два дня на каждом рынке, у каждого гуляния мой человечек с той машинкой стоял. Знал я, сударушка, что золотое дно, да не рассчитывал, сколь оно глубоко. Конечно, через месяц, через два, через полгода уже найдутся умники нас даже и с патентом обойти. Машинка-то нехитрая. Но покуда сливочки снимем. Я уже в московскую контору отрядил своих людей с машинками, да в Ростов, да в Ярославль, да в Питербурх с Ригой направлю. Оттудова и в другие города работников найдут послать. До зимы хорошие деньги поднимем. А это — ваша доля с Нижнего Новгорода с пригородами».

Вот так вот. Ну и ушлый же купец! И ведь прав. Сообразил. Машинка простенькая, и хоть зашита в короб так, чтобы не видно было, как она сахарные нити вертит, продавец вынимает на палочке уже готовое сладкое облако, все равно русский народ умный да изобретательный. Быстро сообразят, что к чему. С Макарьевской ярмарки о моих заработках весть разойдется в момент. А Никитин все одно первый успеет самый сок получить.

И в пути от коммерции не отдохнуть. Ну ладно, хоть заботы приятные — считать обильный урожай. В письме еще сообщалось, что хорошо бы выяснить, чего еще англичанам предложить можно, и для этого Колесова на остров послать. Ну и легкое сомнение, что приказчик справится. Намек — не хотите ли сами туда отправиться?

Намек пока что не пойму — подумаю.

С таким вот кратким ответом-письмом посланец и ускакал. Мне же пока и здесь дел хватает. Мужикам через неделю собирать свой урожай, не такой и обильный в этом году. По разговорам сам-два, сам-три с трудом вытянула землица. Мне — в конце концов разобраться с бумагами покойного мужа, к которым я подступалась, подступалась, да не подступилась.

Лень-матушка? Понимание, что информация из писем заставит меня немедленно отправиться в Москву, начать знакомиться с незнакомой родней, на голову которой внезапно свалилась столь же незнакомая наследница?

Не только. Я наконец-то смогла привести в порядок свои чувства и поняла, почему эти месяцы натыкалась на бумаги из прошлого и избегала их. За мной и так-то тащился груз воспоминаний о прежней жизни, о прежнем Мише. А если я впущу в душу еще и память легкомысленной Эммочки, с ее на самом деле очень красивым, очень чистым рома… да не романом — любовью! Выдержу ли я двойной груз, когда незнакомые пожилые судари и сударыни начнут при мне вспоминать Мишеньку, погибшего на окраинах Парижа? А значит, это событие хорошо бы отложить… Глупость, эмоции, сама понимаю. Но я живой человек.

Как всегда, насущные дела спасают от нерадостных предстоящих забот. Мы остановились на ночлег. Все прошло по отработанной схеме: посланник Алексея заранее подыскал постоялый двор, в двух верстах от большака, убедил хозяина хорошим задатком, что других гостей ему не надо, заодно проверил помещение на наличие клопов. Когда же доехал обоз, то расположился легко, без споров и брани, каждый понимал, где стоять, где ночевать. Так что мне оставалось только благодарить за грамотный походный менеджмент да перенести в комнату задремавшую в пути Лизоньку.

Благодарность для моего подневольного персонала была простая — вечерняя чарка, о которой в очередной раз напомнил попугай. Половина мужичков, помня мои наставления, удержалась от горячительного на ярмарке. За это потом награжу сугубо, но сегодня выпьют все. Кроме Федьки, наказавшего себя зароком воздержания, и сменного охранника Лизы. Эта должность — ходить рядом, когда дочка гуляет, сидеть у дверей, когда спит, считалась выгодной и почетной, поэтому было из кого выбирать.

Мужички выпили за ужином и принялись укладываться, как полагается после долгого пути…

— Эмма Марковна, к вам опять вестовой.

— Может, прожект на миллион? — улыбнулась я Алексейке. — Впускай, только скажи, чтобы тише.

Взглянув на нового гонца, я сразу поняла, что на этот раз дело пойдет не о коммерции: судя по мундиру — рядовой полицейской команды.

— Ох, счастье, сударыня, сыскал наконец ваше становище. Послал меня Михаил Федорович, вот записка от него, а как прочтете, на вопросы отвечу.

Письма от капитана-исправника мне приходилось читать пару раз, но почерк я запомнила легко. Уж больно он напоминал… не надо на это отвлекаться. Как и на мысли о служаке. Его лицо показалось мне знакомым, что даже успокоило: наверняка видела этого человека с Михаилом Первым.

«Милостивая сударыня, подробности вам Данила расскажет. Был бы рад, чтобы вы приехали сами, а не можете — пришлите потребное да напишите подробно, как пользовать. Благодарен вам заранее».