Воин-Врач IV - Олег Дмитриев Страница 40

— А если монахи заблудятся и вместо своего Бога отправятся к толстой Хель — я тоже не расстроюсь. Старая выдумщица найдёт, чем занять этих хлюпиков!

Два блондина захохотали, как и Рыжий, что смотрел на обоих с превосходством, мол — «Видали? Что я говорил? Он с самой владычицей мира мертвецов накоротке!».

— Добычу ты поделил по-братски, так о какой обиде может идти речь⁈ Никаких обид меж друзьями и роднёй! И мой поклон, лучшие пожелания и искренняя благодарность тётушке Елизавете-Эллисив. Это она научила тебя нашей речи? — продолжил Всеслав, переждав одобрительные крики и смех северян.

— Верно, языку русов учила Эллисив. Она передала дары, много добрых слов тебе и своей сестре Анастасии, — норвежский король вежливо кивнул матери Шоломона, которая приняла поклон и ответила таким же. Зря я думал, что этикет и викинги существуют на параллельных прямых и не пересекаются.

— Она готовилась отправляться в Полоцк, когда я уходил. Если у Богов будет хорошее настроение, увидимся там.

— Добро. Я всегда рад видеть родню на своих землях и в своём доме, Олав. Благодарю, что смог добраться первым, брат!

— Великий и славный Свен Эстридсон, владыка морей и земель гордых данов, из рода самого́ Бьёрна Железнобокого! — Рыжебородый, что называется, вошёл в раж, представляя последнего из северян, как антрепренёр на зарубежных рингах моего времени или балаганный зазывала любого другого.

Высокий жилистый мужчина в годах повёл рукой над столом, выключая разошедшегося было шведа одним движением. В нём издалека чувствовались сила, привычка и умение править, что драккарами, что странами. И по рисунку морщин было заметно, что на этом лице яростный оскал и хитрая усмешка гостили примерно с одинаковой частотой. Викинги ввиду вредных условий труда, сложности и напряжённости, которые не то,что встречались, а прямо-таки не покидали их при выполнении должностных обязанностей, и начинали выглядеть на со́рок сразу после двадцати. Этому с одинаковой вероятностью могло быть и сорок пять, и шестьдесят пять.

— Я рад встрече и знакомству с тобой, Всеслав. Я нечасто выбираюсь за пределы наших родных морей с подобными, дружескими, визитами, — он выделил предпоследнее слово голосом, подчеркнув уникальность ситуации.

Шутку гоготом оценили оба соседа, и Олав, и Хаген, не раз слышавшие и даже принимавшие участие в других, «недружественных» визитах датчан. Случалось им и принимающей стороной выступать, и воспоминания были не из приятных, но к чему ворошить прошлое за накрытым столом, среди друзей?

— Для меня честь — видеть тебя здесь, Свен Ульфсон, — с уважением кивнул Чародей, давая понять, что наслышан и о родном отце вождя датчан. — Слава твоих походов и твоего мудрого правления вашими землями широко шагает, и я рад, что твой визит на Русь отличается от посещений земель кельтов, англов и франков.

Швед и норвежец одобрительно загудели что-то на своих языках.

— Весёлый перезвон мечей, свист стрел, гул и треск пожаров, крики умирающих — услада для ушей настоящих мужчин и храбрых воинов. Но, думаю, эту музыку мы оставим для наших врагов, которых за этим столом нет, — чуть подражая торжественному стилю саг и вис северян, продолжал великий князь, отметив, какими одинаково хищными стали лица гостей с того берега Варяжского моря.

— Одно лишь тревожит меня, Свен, в том случае, если Боги не лишат нас мудрости и позволят сговориться о будущем, — чуть нахмурился Всеслав.

— Что именно? — датский король не двинулся ни на волосок, но стало как-то предельно ясно: напрягся, изготовился к бою и стал ещё опаснее.

— Враги, мой добрый сосед, враги… Они у нас станут общими. А мои, знаешь ли, очень быстро заканчиваются. Не заскучаем ли? — ответил Чародей, глядя в его льдистые глаза. И улыбнулся лишь в самом финале фразы.

Плечи викингов неуловимо расслабились, а на лицах показались одинаковые улыбки-оскалы.

— Об этом рано говорить, друг мой, — начал Свен на правах старшего из северян. И все они согласно кивнули. — На наш век врагов хватит с избытком. Боги, которым, как известно, по́ сердцу шутки и забавы, наверняка придумают, как не дать нашим мечам заржаветь, а телам — заплыть салом, недостойным воинов. Мир огромен, жизнь долгая, я точно знаю, о чём говорю.

— Ты прав, мой друг, ты совершенно прав. И дел у нас впереди достаточно. И для того, чтобы сделать жизнь ещё дольше, и чтобы лучше узнать, насколько именно огромен мир. Шепнула мне на ухо одна птичка, что за ледяными островами Зелёной земли лежит нетронутый богатый и щедрый край, куда под силу добраться лишь лучшим мореходам на лучших кораблях. Уверен, что на ваших землях, северные соседи, найдётся и то, и другое.

Интерес проявился даже в прозрачных глазах Свена. Хаген и Олав же, в силу молодости, пусть и относительной, только что стойку не сделали, как легавая на утиной охоте.

— Но об этом будет разговор позже, отдельный, обстоятельный, — закруглил разговор Чародей, убедившись, что все трое викингов совершенно точно «клюнули». И перевёл взгляд, кивнув опустившемуся на кресло датчанину, дальше.

— Рад видеть тебя в добром здравии, родич! Очень приятно, что дела и заботы не помешали тебе выбраться. Пусть ты и проделал меньший путь по сравнению с другими, но это не умаляет важности нашей нынешней первой, но, я надеюсь, не последней встречи. Добро пожаловать на русскую землю, мой добрый сосед Болеслав!

В поднявшемся правителе ляхов сейчас никто не узнал бы того, кто неделю кряду пугал дворню и советников, заливая волнения сперва дорогими южными винами, а после них и местными простонародными напитками. Великий князь польский выглядел идеально, даже чересчур. На фоне выступавших перед ним северян он смотрелся, как дорогой спортивный кабриолет рядом с тяжёлой военной техникой. Пусть он не сильно уступал им физическими кондициями, и золота на каждом было примерно одинаковое количество, но ощущение было именно таким. «Чего только не придумают» — удивился Всеслав, глянув на промелькнувшие в моей памяти образы сверкающих машин без крыши и колонн Т-62 и БТР-70 «Сороковой» армии, пыливших по жёлто-серой афганской земле.

Болеслав склонил голову в изящном венце и поправил жестом, выдавшим некоторую напряжённость, могучую орденскую цепь, возлежавшую на облаке белоснежных кружев.

— Благодарю тебя за эту встречу и добрые слова. Здесь уже было сказано о мудрости и терпении, кои есть высочайшие добродетели правителя. Уверен, многие из тех, кто знает тебя или хотя бы слышал о тебе, подтвердят, что великий