Валерий Большаков - Командор Страница 42

Глядя на вытянутое лицо Виктора, Олег расхохотался.

— Витька! He расстраивайся! Ты же исполнил Галь-кино желание! Или ты ещё ничего не заметил? Да тонет галеон!

— Смотри! — подхватил Пончик. — Твоя бомба, наверное, здоровый кусок днища вышибла!

Шурка был немного снисходителен — ладно, мол, пусть и учёному достанется листик от его венка победителя.

— Ёш-моё! А ведь точно! — крикнул Быков. — Глядите! Тонет же!

Чёрный галеон на глазах погружался в воду, больше уходя носом и кренясь на левый борт.

И тут же грянул куда более мощный взрыв — пламя восклубилось выше грот-мачты, изломленной, как тростинка.

Полпалубы улетело, разбрасывая над заливом доски, снасти, горящие паруса, а половина борта вывалилась, не выдержав чудовищного удара.

— Крюйт-камера рванула! — взревел Малыш Роже.

Тут уж крик поднялся такой, что и взрыв перекричали.

Между тем горящий галеон развалился, роняя в воду бизань, — последнюю уцелевшую мачту.

Отягощенные пушками и балластом, корма и нос медленно скрылись под водою, оставляя качаться на слабой волне массу обломков и утопающих.

— Спасать будем? — осведомился Пончик.

— Ещё чего, — проворчал Быков. — Берег рядом!

— Тогда давайте перестреляем?! Угу…

— Угомонись, гестапо ты наше! Ищем Горна!

Галиот, первым снявшись с якоря, приблизился к

месту гибели «Чёрного гранда».

— Альберт где? — рявкнул Железная Рука. — Горн, который!

— Нету его! — вразнобой ответили матросы с галеона. — Он с эскадрой остался!

— С эска-адрой?

— У императора ещё два флейта! И пинас!

— У импера-атора? И где его величество шляться изволит?

— Они в Картахену отбыли!

— В Картахе-ену?

— Мы пленные? Или вы нас сразу… того?

— Да плавайте себе… Водичка тёплая.

— Водные процедуры полезны для здоровья! Угу…

— Клаас, это ты?!

— Я, я! Андреас? Ну и занесло ж тебя!

— Да чёрт бы побрал этого старого пердуна!

— Ха-ха-ха! Го-го-го!

— А чего это он в Картахену, а вы — здесь?

— В какую Картахену? Кто в Картахену?

— Да Горн же!

— А при чём тут Картахена? Вон он плавает, Горн ваш! Дерьмо не тонет…

— Не стреляй, Железная Рука!

— Да я не в Горна, я в того брехуна…

— Не стоит зря тратить порох. Это самое… Вылавливай лучше Альберта нашего, Горна!

— Поймал! За шкирку держу! Вырывается, гад… Общими усилиями Альберта фон Горна, мокрого и

жалкого, подняли на борт «Эль-Тигре».

— Здрасте, ваше величество! — ухмыльнулся Пончик. — Давненько я не видывал живого императора! Угу…

— Что ж ты так-то, — пожурил его Быков, — фамильярно? Нехорошо…

— Не вели казнить! Угу…

Фон Горн стоял и только кулаки сжимал.

— Ну, здравствуй, враг мой, — сказал Олег и хмыкнул: — «Бледный Бендиго»! Придумают тоже… Нынче ты мне больше напоминаешь мокрую курицу.

— Как это удобно — унижать, зная, что униженный не даст сдачи! — ядовито проговорил Альберт.

Сухов приподнял бровь.

— А кто тебе не даёт набить мне морду? — спокойно спросил он. — И можешь, кстати, не притворяться старичком, тебе лет сорок от силы. Верно?

— Побледнел, с-сучок замшелый! — хмыкнул Быков. — Знать, истину глаголим!

— Ты не связан, — продолжал Олег, — не ранен. Что тебе мешает дать мне сдачи? Кстати, я старше тебя лет на десять, как минимум. Или тебя смущает моё оружие? Ла-адно…

Сухов снял перевязь с ножнами и подал Акимову флинтлок, торчавший до этого за поясом.

— Бей! Не бойся, никто не помешает тебе ответить мне по-мужски. Ну?

Фон Горн побледнел, потом налился краской стыда и ярости.

— Я долго буду ждать?

Олег шагнул Альберту навстречу и ударил его под дых. Вздёрнул левой рукой за волосы и врезал по челюсти. Фон Горна отнесло к бизани и крепко к ней приложило.

Упав на колено, он удержался, ухватившись за мачту.

— Нет, Альбертик, — усмехнулся Сухов, — никакая корона тебе не светит. Уж чем и кем ты себя возомнил — твоё личное дело, но сущность твоя, как на тарелочке. Ты — слабак.

Подловатый болтун, склонный к заугольным пакостям, смешное и жалкое ничтожество. Не спорю, индейцев ты впечатлил, да и колонистов тоже, вот только это всё слова, слова, слова… Даже мой корабль, который я же и потопил, добыл не ты. Тебе его подарил этот испанский генерал-капитан, верно? Как, впрочем, и всю остальную эскадру. А чего же стоишь ты сам? Сам по себе, какой есть? Молчишь? Да я б тебя даже в рабы не взял, никчемушника такого. Толку с тебя? Ну да ладно. Что же мне с тобой делать-то? Гли-Гли предложила нарезать из твоей шкурки ремней, сплести верёвку, да и повесить тебя. Поначалу и я был склонен к этой идее, но нынче пришёл к выводу, что она мне не по вкусу. Я придумал кое-что получше. Я сохраню тебе жизнь и даже угощу бутылкой рому. Увести его.

Проводив глазами понурого «императора», Сухов позвал своего незаменимого помощника:

— Диего! Это самое… Поднимай якоря! Сваливаем отсюда!

— Слушаюсь, командор!

— Навались!

Корсары, дружно ухая, навалились на рукояти-выбленки кабестана, и тот стронулся с места, накручивая толстый якорный канат.

Вот и якорь показался…

Сухов перевёл взгляд на близкий берег — матросы с «Чёрного гранда», первыми доплывшие, плелись по пляжу, оставляя цепочки следов.

Кто послабее, падал на песок, кто поопытней, стаскивал с себя обувку с одёжкой — сушиться.

Остров Гонав стал обитаемым и даже густо населённым…

— Командор! — заорал Диего. — Вовремя мы якорь-то подняли! Глянь на север!

Олег глянул. С норда шли два корабля — один красный, побольше, а другой чёрный и поменьше.

— Зуб даю — это «Симург»!

Сухов мигом вооружился подзорной трубой.

Лиц на таком расстоянии не разглядишь, но обводы, общий рисунок такелажа, украшения под бушпритом и на корме…

— «Симург»!

— Ура-а! — заорал Быков.

И корсары подхватили его клич, хотя и не разумели, что он значит.

Глава 15, в которой Олег переквалифицируется в речника

Целая пиратская флотилия вошла в пролив, отделяющий Тортугу от Эспаньолы, следуя на восток.

Впереди, как самый ходкий, шёл «Эль-Тигре», за ним поспешала «Синяя чайка», третьим следовал «Си-мург», а «Коронадо» замыкал колонну.

Не усидев-таки, Олег покинул каюту и вышел на палубу — вскоре должна была показаться та самая скала с провалом-гротом, который и являлся межвременным порталом. Скала веков.

Быков, Пончев и Акимов уже стояли у борта, напряжённо вглядываясь в недалёкий берег.

— Это она? — спросил Пончик, указывая на обрывистый утёс.

— Ёш-моё! — раздражённо откликнулся Яр. — Ты уже третий раз тычешь пальцем, попадая им в небо! Где тут грот? Покажи мне его!

Удивительно, но Шурка даже спорить не стал, не то что комментировать, как он умел — доставая до центральной нервной.

— Что, скалы никогда не видали? — насмешливо спросил Сухов.

Все обернулись, и Пончик воскликнул:

— Ой, а сам-то!

— А мне на вас смотреть интересно.

— Ага…

Пролетело, прошло, проползло ещё минут тридцать.

— Вот она, конечно же! — негромко проговорил Акимов.

— Где, где?

Виктор вытянул руку, указывая на высокую скалу, застывшую посередине между морем и сушей.

Олег поглядел в подзорную трубу.

Гранитная скала розовато-бежевого цвета в плане была овальной, сильно выдаваясь в море.

Прибой или иная стихия продолбили в ней сквозное зияние, похожее на колоссальную арку, в тени которой плескалась вода.

— «Синяя чайка» пройдёт свободно, — тихо сказал Быков.

— И подход удачный, — подхватил Олег, протягивая Яру трубу. — Видишь? Рифы лежат мористее, сдерживают волны, а с этой или с той стороны как бы канал — и войдёшь, и выйдешь.

— Сейчас бы… — тоскливо пробормотал Пончик.

Сухов хмуро кивнул. Домой, к своим, захотелось

просто отчаянно, до боли. Нельзя! Не получится…

— Может, попробуем? — с надеждой спросил Шурик. — А?

— Что толку ломиться в открытую дверь, коли она заперта!

— Другие бы не поняли, — усмехнулся Быков, не сводя глаз со скалы, — а нам всё ясно…

Флейт проследовал мимо заветной скалы, и четверо друзей долго смотрели за корму, пока утёс не затянуло дымкой.

Команда была в курсе того, что их командор собрался на Ориноко, за индейскими сокровищами, и единодушно поддержала его начинание.

Уже и экипаж «Синей чайки» сформировали, куда, кроме гигантов Шанго и Малыша Роже, каким-то образом пролез Кэриб Уорнер.

Впрочем, Кэрибу, готовому исполнить какой угодно приказ и бросавшемуся делать всякую работу, отказывать было неудобно — в команде его любили.