Комдив - Александр Айзенберг Страница 42

В этом месте на нас наступала 24-я танковая дивизия 48-го танкового корпуса вермахта. Командир дивизии, генерал-майор Максимилиан фон Эдельсхайм получив донесение от командира 21-го моторизованного полка о том, что им наконец удалось прорвать оборону русских, решил закрепить этот успех и бросил в бой 24-ый танковый полк, а кроме того направил туда и 26-ой моторизованный полк, а также 24-ый разведывательный батальон и в качестве огневого усиления 89-ый артиллерийский полк. Также он приказал выдвигаться к месту прорыва и противотанковому и зенитным дивизионам, что бы в случае необходимости прикрыть свои части от русских танков и самолётов. Учитывая возросшее сопротивление русских на флангах прорванного коридора, он приказал оставить там сильные заслоны, а остальным частям своей дивизии двигаться дальше. Если ему удастся вырваться в русский тыл, то он своими моторизованными частями внесёт полный разлад в русскую оборону. Их штабы и склады окажутся под ударом, и таким образом можно будет нанести противнику существенный урон, а если его поддержат другие части вермахта, то возможно они смогут если и не разгромить всю русскую группировку войск, но наверняка взять в кольцо их значительную часть, так что потом будет намного легче их полностью разгромить.

Глядя в стереотрубу, я мучительно гадал, пропрутся немцы дальше, расширяя пробитый коридор или нет. Это был самый важный момент всей операции, но вот немцы встретив сильный отпор, стали лихорадочно окапываться и я наконец смог облегчённо выдохнуть, считай у нас всё получилось. По донесению разведки, немцы двинулись вглубь нашей территории, причём поток немцев после небольшого спада стал увеличиваться. В этот момент я больше всего переживал за своих парней из разведки, те очень хорошо замаскировавшись в паре километров от передовой и примерно в полукилометре от дороги, по замаскированному телефонному кабелю докладывали мне обстановку, а уже я докладывал Севастьянову. Чёрт, почему нельзя разорваться и одновременно быть сразу в двух местах, на своём НП и на на командном пункте Севастьянова, куда кстати приехал и Ватутин вместе с начальником штаба и членом военного совета фронта. Они едва успели прибыть на командный пункт, который был построен и замаскирован в полутора километрах от места заслона в небольшой роще. Прильнув к стереотрубе, Ватутин внимательно осматривал местность. На командном пункте стояло сразу пять стереотруб, это Севастьянов по моему совету расстарался. Я более чем не сомневался, что командующий фронтом решит лично посмотреть за избиением противника, а вместе с ним приедут и другие штабные. Вот что бы не было очереди за стереотрубы, их поставили сразу пять штук, одна для Севастьянова, всё же ему тут командовать.

Первыми показались немецкие мотоциклисты, не очень много, порядка полутора десятков, они пылили по дороге, пока не попали под перекрёстный огонь двух Максимов, которые стояли открыто. Сразу показывать немцам тщательно подготовленную оборону было нельзя, вот и приходилось жертвовать людьми. Две длинные очереди перечеркнули немцев, мотоциклы стали переворачиваться, несколько штук загорелись, это после того, как пули пробили им бензобаки и бензин хлынул на горячие моторы. Ещё несколько очередей и на дороге только горящие мотоциклы и трупы немецких мотоциклистов. Разумеется, что подобное развитие событий совершено не понравилось противнику, а потому буквально через пять минут позиции Максимов скрылись за султанами разрывов, вот только и пулемётчики были не желторотыми щеглами, они сразу по отрытому ходу сообщений снялись с места и рванули по нему к основной обороне, где и заняли места в дзоте. Увидев, что дорога впереди занята нашими бойцами, немцы из походного положения стали быстро перестраиваться в боевое, после чего попытались сходу прорвать нашу оборону. Сразу задействовать все свои силы Севастьянов не стал, заработали с десяток пулемётов, а кроме того из глубины наших позиций стали бить несколько самоходок. К веселью присоединились и наши миномёты, 82 миллиметровые мины стали рваться среди наступающих немцев и хотя танкам они были почти безвредны, то вот пехоте от них доставалось хорошо. Очень быстро немцы сдулись, но и наступали они не очень большими силами, а потому уткнувшись в нашу оборону, они отступили, решив не нести бесполезные потери, так как им уже стало ясно, что имеющимися у них силами они нашу оборону прорвать не смогут.

После первой попытки, немцы взяли паузу, что бы подтянуть свои резервы и затем уже в полную силу ударить. Прошло примерно около двух часов, когда немцы снова пошли вперёд, только сначала нанесли артиллерийский удар по нашим позициям. Ватутин со своими штабными видел всё с самого начала, а когда немцы откатились назад и на время затихарились, то все отправились обедать, пока появилось свободное время. А в это время командир немецкой дивизии генерал фон Эдельсхайм получив от своего передового батальона сообщение о сильном русском сопротивлении, приказал пока не атаковать русские позиции. Он не пожелал нести лишни потери, а силами одного батальона судя по всему прорвать русую оборону было невозможно. Его части всё равно уже входили в прорыв, так что один – два часа погоды не сделают, зато потом, когда подойдут остальные полки его дивизии, он одним ударом прорвёт русскую оборону и двинется дальше. Главное, что обойти русских в этом месте было невозможно, разведка уже проверила, лишь отойти назад чуть ли не к прорванной передовой и там свернуть в сторону и опять ни какой гарантии, что и там не окажется русский заслон, дать было нельзя, а у русского заслона было достаточно места для сбора всех сил его дивизии. К тому же он уже доложил наверх, командующему 4-ой танковой армией генерал-полковнику Готу, о своём прорыве. Ему сообщили, что ему на помощь движется дивизия «Великая Германия», так что не хватало ещё и столкнутся с ней при попытке обойти оборону русского заслона. Достаточно быстро его части собрались вместе и только приготовились атаковать русские позиции, как на его части обрушилось море огня. По его дивизии заработало около сотни русских гаубиц, а кроме них нанесли свой удар и Сталинские органы, потери оказались страшными, а самое хреновое, это невозможность управления дивизией напрямую, так как штаб дивизии ещё оставался на старом месте вместе с тыловыми подразделениями. Немецкая дисциплина и тут сыграла свою роль, не смотря на сильный обстрел, связь работала и управление частями сохранялось. Поняв, что оставаясь на месте его дивизия только будет нести потери без всякой пользы, фон Эдельсхайм