ОПГ «Деревня» (СИ) - Alchy Страница 42

— Он самый! — Торжествующе заявил Поляков. — Только у тебя сведения не полные, Захар, Витька то и серебришко отыскивал, немного правда. Но находил! И на золото прибор этот настроить можно! Егор вон электрик, разберется, смекаете, к чему я!?

Первым смекнул Захар: «До Миасса же сто тридцать километров по дорогам, подведет нас под монастырь этот миноискатель!»

— Не мино, а металлоискатель, — поправил Егор, завладевший прибором и рассматривающий инструкцию, — толку то от Миасса этого, там же промышленное производство, не потянем. И спалиться как два пальца об асфальт.

— А вот в этой коробке, -голосом Якубовича, предлагающего крутить барабан, провозгласил Боря, — куча литературы всякой, в основном хлам про Пугачева и Юлаева, но есть и про золото на Урале. И карты! Речка недалеко от Миасса есть,Ташкутарганка! Там самородное золото! Дело верное!

— Металлоискатель этот, вангую — аккумуляторы жрет как не в себя, заряжать часто надо. Да и стрёмная идея сама по себе! — С сожалением заключил Егор, но прибор из рук не выпустил и продолжил размышлять вслух, — По снегу в начале весны перекинуть генератор туда, обжиться, летом отработать. Выбрать крупняк, заховать, по снегу же и вывезти осенью. А пока серёжки и цепочки у девчонок взять и на них потренироваться! Еврею этому, купцу — ни слова про Миасс! Или там уже роются?

— Не, пока тихо там, только медь плавят. Там такие самородки находили! Один аж на тридцать шесть кило! — Борис делился выстраданным.

— У нас сколько пишут — умножай на два. Что скомуниздили и не записали, можем ведь себя на всю жизнь обеспечить, если с умом подойти. Спешить не будем, но и упускать из вида это будет глупо! — Захара тоже зацепило золотой лихорадкой. — Давай, Боря, прячь всё это туда, где лежало и никому ни слова!

Еле выдрав из рук зятя металлодетектор — Боря закинул его на плечо, обхватил коробку и потопал к выходу. Тут Егор и Анисим вскинулись помочь, тяжело же! «Сидеть!» — Рявкнул Серёга: «Помощники! Вам рудники ни при каких раскладах не светят, у вас есть чем заниматься!» Егор тут же стал приводить доводы, что без химии ну никак. Надо золото проверять. Анализировать! Да и прибор — штука тонкая, без навыка и допуска накосячить легко! «Медведей в цирке на мотоцикле учат ездить, и ты обучишь аппаратом пользоваться, и как золото проверить. Там чо проверять, кислотой капнуть и реакцию посмотреть!? Да тебя и Ксюха твоя не отпустит!» — Привел веский довод брат и Егор сник.

Егор заметил опустевшую бутылку на столе и залез в рюкзачок, вытянул третью, присмотрелся к белому квадратику малярного скотча, на котором был нарисован овал с точками: «Да что ты будешь делать! Опять мухоморы, мы так озвереем тут». Дождались Бориса и снова сгрудились у стола. «Ну, за Витька, хорошее он нам наследство оставил, и держите все язык за зубами!» — Свирепо оглядел всех Председатель.

— Так поэтому мы сегодня здесь свои чисто, без врачей? — высказал догадку Лёха.

— Врачей не обидим! — Твердо сказал Захар. — Не стоит их грузить лишним. Олег рассказывал, что у них и в наше время статистика самоубийств в три-пять раз выше, чем в среднем в обществе. А тут в такое попали. Толян говорит, что тут сейчас в полный рост эпидемии разные: корь, холера, чума, оспа, туберкулез, сифилис тот же. Кумекают, как прививки и вакцины на коленке сварганить — затык у них пока, не хватает элементарного. На туберкулез нацелились, вроде как информация есть, будут стараться. А наши «темные и невежественные» предки как-то в таких условиях — и науку продвигали, и с эпидемиями справлялись.

— Мне Толян говорил, что нам большинство гуляющей здесь заразы не страшно, кроме трипперов всяких и сифилисов. Всех с детства прививали и вакцинировали. Понятно, что буром переть не стоит, остерегаться надо, не терминаторы. Но от основных хворей защищены. — Немного развеял Егор мрачную картину, нарисованную Председателем.

И что-то вдруг вспомнив, усмехнулся: «Во! Слушайте, что нарыл в кэше, про предков!» Достал бумажку, откашлялся и зачитал:

«Экономический историк Борис Миронов приводит наблюдения всё той же культурной деятельницы Бальмонт:

«Когда мы показывали ученицам картину в волшебном фонаре (аппарат для проекции изображений — Б.М.), ни одна не могла сказать без помощи учительницы, что она изображает. Они еле-еле различали на ней человеческую фигуру, в пейзаже не видели деревьев или воду. Когда им объясняли, что представлено на картине, они отворачивались от картины и, смотря в рот учительнице, слушали ее. Так им пришлось, как малым детям, показывать „Лес“ Шишкина. „Да где лес-то?“ — спрашивали они. „А вот деревья, — говорила я, — сосны, вы же знаете, какие деревья бывают: ели, берёзы“. — „Что знатьто! дерево и дерево... а ещё пеньки“. Это всё, что они отвечали. Медвежат никто не рассмотрел.

И тут я сделала ещё одно открытие: большинство наших учениц не различали оттенки красок, они знали только название чёрной, белой, красной, синей — и всё. Когда я рассказала об этом в нашем кружке, оказалось, что многие учительницы знали о таких случаях из своего опыта. Одна кормилица, попавшая в Москву из глухой деревни, не могла привыкнуть к большому зеркалу, вставленному в стену, она хотела пройти через него, принимая своё отражение за женщину, которая шла к ней навстречу в таком же сарафане и кокошнике, как она.

Другая, когда её сняли в фотографии со своим сыном, не понимала, что это она на карточке, и не различала своего ребёнка у себя на руках».

По свидетельству учителей, в конце XIX — начале ХХ в. дети, поступавшие в школу, не знали «элементарных вещей»: две трети могли сообщить только своё уменьшительное имя, а не крещёное; фамилий не знал почти никто, а многие не знали имён своих отцов, матерей, дедa и бабки, не знали правой и левой руки, не определяли, где верх, а где низ. Бог для них был равнозначен иконе, вместо молитв бессмысленно бормотали: «Господи сусе». Не умели перекреститься, не могли сосчитать пальцев на руке.

Добавлю ещё два наблюдения. «Некоторые матери, у которых много детей, нередко забывают имена их: однажды в с. Колягине мать принесла грудного ребёнка в церковь причащать его, когда священник спросил, как зовут ребенка, она растерялась и чуть не с плачем вскрикнула: «Батюшка, захлестнуло, хоть убей, не помню. Больно много их у меня».

"Как только ребёнок начинает выговаривать слова, то в большинстве случаев, его начинают уже приучать молиться, в некоторых семьях нередко можно видеть ребёнка, который ещё и говорить-то путём не умеет, но уже лепечет молитву, крестится и кланяется в ноги, хотя, видимо, и не понимает, кому, так как кланяется и крестится иногда перед дверью, иногда перед человеком. Вследствие того, что детей приучают так рано читать молитвы, большинство чрезвычайно перевирает молитвы, не понимая их значения и смысла«".©

Слушали все это с недоумением, когда Егор закончил, выдохнувшись — Захар с раздражением поинтересовался: «Что это за херня, откуда у тебя это вообще?!»

— С интернета откуда-то, люди со светлыми лицами писали, ну эти, которые прекрасную Россию будущего хотели построить, без атавизмов и родимых пятен социалистического прошлого. Я их сам недолюбливаю, либералов этих — не то слово! — Тут же открестился от зачитанного Егор.

— Этих писателей наш Викул в батраки бы не взял! А Ефим с почтовой станции — говно за лошадьми убирать! — Взъярился Анисим — Тут одно из двух, или мир это не наш, параллельный, или писали этот пасквиль педерасты!

— Тих, тих дед, — успокаивающе произнес Расул, — это не про наших написано, там начало двадцатого века фигурирует. Не исключаю, что за эти вот следующие сто с лишним лет — крестьянство в стойло загонят и загнобят. Такие же люди со светлыми лицами, любители всего «прогрессивного западного», как и у нас там. Из тех, что любят вещать про отсталую лапотную Россию и противопоставлять ей Запад, с его «демократическими ценностями».