Цитадель: дочь света Страница 43

Ведьма оказалась особой молчаливой. Ни с кем не разговаривала, реагировала только на Павла. На дочь смотрела с тоской, но приблизиться к ней не пыталась.

Я развлекала девочку, как могла, а могла я многое. Хоть и не работала в детском саду уже больше пятнадцати лет, но базовое образование хорошее, да и навыки как-то сразу вспыли в памяти. Мы с ней разучили песенку про ладушки, порисовали, порассказывали сказки, я её накормила и даже уложила спать. Уф! Все это, конечно, забавно и очень отвлекает от посторонних мыслей, но долго я так не протяну. За ней же глаз да глаз! То с телеги прыгать надумает, то на лошадь захочет, то, стоит отвернуться, вещи скидывать начнет… слава Богу, заснула! Я уложила её в кибитке Аарона, чтобы солнце не мешало. В то, что осталось от кибитки Аарона… Мы пока накрыли её тканью, купленной у купца, но от дождя она не спасет, да и от ветра тоже. В ближайшем городе будем чинить.

Девочку звали Сола. Если с матерью было понятно — она рождена эльфом, а стала почти демоном, то с малышкой было сложней. Ушки у неё были эльфийские, темноты она нахвататься не успела — дети святы, — но, в отличие от эльфийских деток, сплошь с белыми и с прямыми волосами и светлыми глазками, у Солы были шикарные каштановые кудри и глаза темные и блестящие, как маслины, как у маленькой итальянки.

— Вот так и появилась раса темных эльфов, — пробормотала я.

— Она не темная! — возмутился Аарон.

Ола вскинула голову, внимательно взглянув на нас, и, убедившись, что с девочкой все в порядке, снова спрятала лицо. Я уже начинаю привыкать к этому движению.

Надо спросить лент у коробейника и заплести этому чуду косы, а то волосы не расчесать будет. И платье нормальное пошить. Повозка качнулась, накренилась — к нам забрался Павел. Он тяжело плюхнулся на подушку и принялся рассматривать спящую девочку.

— Ну что, папаша, — язвительным шепотом спросила я. — Обзавелся семейством?

— Надо вам теперь отдельную кибитку покупать, — поддержал меня Аарон. — А то и фургон.

Павел фыркнул.

— Надо — значит купим. Ты мне, ушастый, скажи лучше, от кого она родить могла?

— Интересный вопрос, — кивнул эльф, не обратив внимания на обзывательство. — Вот у жены и спроси.

— Спрашивал, — поморщился Павел. — Молчит. Если б она с Галкой не говорила, точно подумал бы, что немая. Ну вот если подумать — эльфы к ней и близко не приблизятся, а человека она сама не подпустит. Вервольф? Демон?

— Как по-твоему, Аарон, она давно темная? — поинтересовалась я. — Может быть, она до этого забеременела?

— Если бы она ребенка раньше родила, то девочка была бы беленькой, — резонно указал эльф. — А она темненькая. Но чужой крови нет, только эльфийская. Значит, у Олы был муж-эльф. И уже у темной. Не человек, это точно — я бы знал. Девочке, как ты сказала, года три? Плюс год беременности. Значит, Ола темная как минимум, года четыре, а то и больше. Но какой нормальный эльф свяжется с темной? Да и вообще, дети — это дело сложное…

— Может, у темных с этим проще? Или она от темного эльфа понесла?

— Темного эльфа еще найти надо…

— А если она во время беременности темной стала? Она ведь человеческий облик сохранила!

— Только уши и остались!

— Слушай, я правильно понимаю, темные не плачут?

— Правильно. Именно поэтому я и не стал Павлу препятствовать. Раз плачет, душа еще не умерла. Но как ей помочь, я не знаю.

— Галка справится, — уверенно заявил Павел. — Она вытаскивала ей подобных.

— Если Ола согласится, — уточнила я. — Если она разговаривать со мной не будет, то ничего не выйдет.

— Все равно странно, — протянул Аарон. — Даже если четыре года… И до сих пор в землях светлых! Давно уже должна была до темных добраться. Или убили бы её. Как же она так долго прожила? Разве что в лесу? Но это маловероятно. Темные в одиночку не любят. Да и эльф-одиночка — это нонсенс. А чего вы на меня так смотрите?

К вечеру на стоянке девочка все же закатила скандал и попросилась к маме. Как будто она была уверена, что её не пустят. Я бы привела, если бы просто попросила, чего ж реветь-то? Ребенку нужна мать.

Ола сидела, вцепившись в повозку и сжав зубы — гордая. Я подала ей плачущего ребенка.

— Твоя дочь хочет к маме, — мягко сказала я. — Нельзя разрушать семью.

Ола, не мигая, смотрела на меня красными глазами.

— У меня не было матери, — продолжала я. — И отца не было. Я до сих пор об этом плачу. Возьми дочь. Ночью она твоя.

— Возьми, — сказал Павел поверх моего плеча. — Слышишь, я приказываю. Нам надо выспаться. Ночью Сола только твоя, если обещаешь не убегать.

— Я обещаю, — хрипло сказала женщина.

— Ты сама можешь скрыться, — на всякий случай сказала я. — Но девочке будет лучше здесь, чем в бегах. Мы позаботимся о ней, вырастим. Но без мамы ей тоже будет очень-очень плохо. Неизвестно, что лучше. Ты пойми, мы ей чужие люди, не знаем, как её успокоить, утешить, что она любит, а чего боится…

— Я останусь, — сказала женщина, моргнув. — Я понимаю. Меня теперь убьют, если уйду. Кто присмотрит за Солой?

— Хорошо, — облегченно вздохнула я. — Давай попробуем жить в мире.

Женщина кивнула, сердито утирая глаза, прижала к себе дочь — такую маленькую и хрупкую, зарылась носом в её кудри и прикрыла глаза.

— Слушай, — неуверенно сказал Павел. — Ночью присматривай за дочкой. У нас тут обычно нападают по ночам. Поспать не дают.

— Останавливайтесь возле храмов, — ответила женщина, не открывая глаз. — Возле мест силы. Нечисть туда приблизиться не смеет.

— Логично, — согласился Павел. — Но невозможно. Стража едет по тракту.

Ола пожала плечами, явно утратив интерес к разговору. Уж ей-то, поди, никакая нечисть не страшна! А вообще, вообще… Что-то у меня в голове мелькнуло… Надо посидеть-подумать…

Я направилась к Аарону.

— Аарон, а что удержит возле нас Олу, реши она сбежать? То, что она дала слово — не гарантия. Темная и соврать может.