Во льдах (СИ) - Щепетнев Василий Павлович Страница 43

Нужны, нужны, заверил меня капитан (полковник остался наверху, распоряжаться).

И нас оставили одних.

— Сходили, называется, на горку, — через силу пошутила Надежда.

— Что это было, Чижик? — спросила Ольга.

— Интереснее другое — кто это был, — ответил я. — Имею в виду потерпевших.

— И кто?

— Не знаю. Может, и вовсе случайные люди. А может быть, и неслучайные, — я включил телевизор.

Передавали концерт классической музыки. В программе же значился патриотический спектакль «Парень из нашего города». Симптом. Я переключил на вторую программу. Опять классическая музыка, а в программе — документальный фильм о жизни оленеводов. Два симптома — уже очень серьёзно.

Я приглушил звук и включил проводное радио. Чайковский, «Иоланта». Что должно быть по программе не знаю, но оперы обычно транслируют после девяти, а сейчас нет и шести.

— Собирайтесь, через час отбываем.

Девочки не стали спрашивать, куда. Они спросили другое, а как же милиция?

Милиция не волк, в лес не убежит, ответил я. В связи с открывшимися обстоятельствами я им пришлю аффидевит. Ну, то, что у нас это заменяет.

И так мы оказались в купейном вагоне поезда «Кисловодск — Ленинград».

Билеты? Я брал их заранее, брал на каждый день, выкупая целое купе. Мало ли что. Вдруг понадобится отбыть тихо, незаметно. С билетами проблем не было, не сезон. В общем и плацкартном вагонах место ещё поищи, а купе дорого, купейные вагоны полупустые.

Вот мы и отбыли.

Конечно, нас легко найти. Но легко — не значит быстро. Завтра мы будем в Чернозёмске, а там посмотрим.

Расположились, я достал свой маленький транзистор, настроил на волну «Маяка». Передавали классическую музыку, Генделя. Для «Маяка» большая редкость.

— Ты ждёшь… — начала Ольга.

— Да, жду. Слишком много классики — к дождю.

— Так всё же что случилось в вагончике канатной дороги?

— Не знаю. Шайтан… Скорее, джинн. Злобное агрессивное явление. Нечто напало на эту пятерку и — вывело из строя.

— Почему?

— Не знаю. Может, Гора на них разгневалась. Но, думаю, объяснят шаровой молнией. Сейчас это модно — объяснять непонятное непонятным. Что случилось на перевале Дятлова?

— Лавина? Снежный оползень?

— Или снежный выползень, есть и такая версия. Некое существо, живущее в снегу, ледяной Олгой Хорхой. А в общем, до сих пор непонятно. И ещё долго останется непонятным.

— А потом?

— А потом всё забудется.

У меня была версия, но с девочками я делиться не стал. Некие электрические устройства. К примеру, парализаторы, тазеры. Их я видел в кинофильме. Может, это отечественный аналог? Не до конца испытанный? И при подъеме на высоту из-за перемены давления аккумуляторы стали вести себя необычно? Не знаю. Версия дилетанта, да.

Главное — понять, кто эти люди, как и зачем они поднимались на Малое Седло. Вдруг да и за нами? Похищают людей в Германии, похищают людей в Италии, похищают людей в Соединенных Штатах, вот и наш черед подошел. Нет, не бывает? ещё как бывает! Дело, в общем-то, не такое уж и редкое, генерал Миллер не дал бы соврать, а сколько их, менее известных миллеров?

Но я-то не белый генерал! Ну, так и похищать меня могли совсем-совсем не чекисты. Или не совсем те чекисты. Кто их знает, может, есть левые чекисты и правые чекисты, меки и беки, или просто маленькая-маленькая группа неправильных чекистов, решившая поработать на себя: похитить Чижика и выпытать из него миллионы. Или даже и не Чижика, а Ольгу Стельбову, чтобы склонить её отца, члена политбюро Андрея Николаевича Стельбова, к некоему решению. Проголосовать за определенную кандидатуру. Это подразумевает голосование, а предшествовать голосованию должно освобождение места на вершине. Смерть Андропова. Вот я и слушаю радио.

— Многовато кругом смертей, — вздохнула Лиса. — Сначала гусар, теперь неизвестный на канатной дороге…

— Дело житейское, — сказал я. — Те, кто работает на «Скорой» видят и не такое.

— Мы-то не на «скорой», — сказала Лиса.

— Это как посмотреть.

Музыка прекратилась.

— От Центрального Комитета Коммунистической Партии Советского Союза, Президиума Верховного Совета СССР, Совета Министров СССР.

Центральный Комитет Коммунистической Партии Советского Союза, Президиум Верховного Совета СССР, и Совет Министров СССР с глубокой скорбью извещают Партию и весь советский народ, что двадцать второго ноября одна тысяча девятьсот семьдесят восьмого года в двадцать часов пятьдесят минут после продолжительной болезни скончался Генеральный Секретарь Центрального Комитета КПСС…

Авторское отступление

История с девушкой Кирой — подлинная, всё так и было. Наивность юности была просто невероятной. Не везде, не у всех, но — была.

А вот в истории с нападением джинна я изменил время и место. Август 1978 года стал ноябрём, и склон горы Трапеция в Приэльбрусье — Малым Седлом.

Что это было? Шаровая молния? Инопланетный терьер? Неведомый науке зверь? Джинн?

«Кто говорит — не знает ничего, кто знает — молчит»

Глава 21

24 ноября 1978 года, пятница

В провинции

— Сколько ему, семьдесят шесть? Ну, значит пойдёт на повышение, — таксист нам попался словоохотливый, проницательный, и с широким кругозором. — Наверху как решили? Пусть государство возглавляют люди почтенные, заслуженные, и чтобы недолго! Андропов заслужил до него, кто-нибудь заслужит после него, и всё чинно, благородно. Стой в очереди, дойдет и до тебя, значит. Главное, веди себя хорошо, козни не строй, а за Богом молитва не пропадёт!

— Так вы считаете, что новым Генеральным Секретарем станет Суслов? — робко спросил я.

— Это более чем вероятно. Раз он главный похоронщик — значит, его и тапки.

Ну да, Михаил Андреевич возглавил комиссию по организации похорон. Гольдберг сказал, что ожидали Черненко или Гришина, но возглавил он, Суслов. Возможно, его рассматривают как техническую, временную фигуру. Компромисс, устраивающий всех — поскольку позволяет выгадать время на усиление собственных позиций.

— Оно и хорошо, что выбирают старика, — продолжал просвещать нас таксист. — Помните, царь Додон под старость захотел отойти от ратных дел. Глядишь, и Суслов будет продолжать политику мира. Ну, и о душе будет думать, с чем к Богу-то придёт.

— Думаешь, он верит в Бога? — это Пантера, она с таксистом запросто, на ты.

— Верит, не верит, а думает — точно. Мой тесть каким безбожником был, а как на пенсию вышел, то мимо церкви идёт — обязательно шапку снимет и перекрестится. Всё библию мечтает прочитать, да где ж её взять, библию? Вы, часом, не знаете?

— Не знаем, — твёрдо сказала Надежда.

— И я не знаю, — ответил таксист. — А вот если бы государство издало библию по подписке, большие деньги могло бы выручить. Там цену хоть в пять, хоть в десять рублей ставь — разберут.

— У нас церковь отделена от государства, — напомнил я.

— А при чём здесь церковь? Библия — это книга, памятник литературы, к церкви отношение косвенное. Я летом дочку в Ленинград возил, она в пятый класс пошла, дочка. Пусть, думаю, посмотрит. В Эрмитаже половина картин на библейские темы, смотришь — и ничего не понимаешь. Невежество, оно везде невежество.

— А вы… У вас какое образование? — спросил я.

— Образование? — усмехнулся таксист. — Советское у меня образование. Кроссворды решать хорошо, а вот с заработками не очень. Университет, истфак. Вышел — все пути открыты. Хочешь — учителем в школе работай, не хочешь — учителем в школе работай. ещё в архив можно устроиться, но это потом, если повезёт. Но сначала учителем в школе поработай. Я б и не против, но сто двадцать — как на них прожить, особенно семейному? Я диплом в тумбочку спрятал — и в таксопарк, приятель устроил, мы за одной партой сидели.

— Лучше, чем учителем?

— Работа нервная, так и у учителя она нервная. Но тут хоть знаешь, за что работаешь.