Сделай и живи спокойно 3 - Вадим Николаевич Демидов Страница 43

меня не лезло. Только чай и всё — как отрезало! Не пойму, что происходит? Вроде всё есть. В моём распоряжении вагон-ресторан или, на крайний случай, на любой остановке есть буфеты на вокзалах и люди, что торгуют разной снедью — покупай что хочешь и кушай в своё удовольствие. А мне ничего не охота! Проводник весь на нервы изошёл, каждые полчаса интересуется о моём здоровье. И очень удивляется, когда я отвечаю, что всё нормально и мне просто не хочется кушать. Может сейчас, в Ростове-на-Дону, наконец-то, всё заработает нормально? Посмотрим.

Жаль, что у меня нету фотоаппарата. Я бы тогда запечатлел на память это красивое здание. Один из старейших, между прочим, вокзалов России. Ну и соответственно СССР. Это же надо было додуматься, чтобы такую красоту разобрать и перестроить(смотреть в доп. материалах). Даже сейчас, в послевоенные годы, когда его только-только более-менее восстановили после фашистской оккупации, он смотрится изумительно.

Минут десять я, как профессиональный строитель, оценивающим взглядом осматривал это украшение города. Жаль, что почти стемнело. Многие детали здания были не видны. Но и того что я увидел было достаточно. Потом, подчиняясь выразительному жесту проводника, я всё-таки рискнул сходить на привокзальный рынок. Мне почему-то стало интересно, а как тут обстоят дела с рыбными начинками в пирогах и пирожках? Есть ли отличия от таких же, но в Калуге? Прям вот невмоготу стало… Ну и пошёл проверять.

Я же уже вроде говорил, что я балбес? Повторюсь и скажу ещё раз: — «Я самый большой балбес в Советском Союзе!» — и это правда. По причине вечернего времени и близости великой реки Дон, было немножко прохладненько. Дневная жара спала и я решил надеть пиджак. А там на лацкане памятный значок — очень редкий в это время. И чего это я про него забыл? Зато народ на рынке сразу мне, про него, напомнил. Лучше бы я тельняшку надел — честное слово. Я бывший прораб, а не супер-пупер звезда эстрады какая-то и поэтому не привык к большому вниманию окружающих. А уж Вилор вообще настоящий комсомолец, которому уставом прописано быть скромным. В общем: зря я пошёл в этом пиджаке.

Первая же женщина, которая торговала пирожками и расстегаями, посмотрела на левый лацкан моего пиджака и сразу же стала интересоваться: что это такое и за что его дают? А чтобы я думал быстрее протянула мне маленький пирожок, на пробу. Я конечно попробовал, обалдел от вкуса и вкратце рассказал, что можно было. За это мне дали среднего размера расстегай и пожелали хорошо отдохнуть в санатории. Причём денег с меня не взяли, совсем. Как бы я не пытался всунуть рубль в руки этой женщины, она не взяла! Но этим дело не закончилась. Люди стали подтягиваться со всех сторон, чтобы посмотреть на такую диковинку. Блин! Тут слухи расходятся ещё быстрее чем в Калуге. А мне было неловко такое внимание. Была бы возможность, я бы сказал, что — «кругом много более достойных людей, чем я. Те же ветераны войны, например. Вот кто действительно герои! А не я» — но кто меня будет слушать? Народу охота на героя-комсомольца посмотреть. И пофиг на то, что он там думает. Еле отбился.

В вагон вернулся в смешанных чувствах. Ростов-на-дону обалденный город и жители в нём офигительные — просто у меня других слов нету, кроме таких. Гостеприимные и отзывчивые. Вон, понадавали целую кучу подарков. А мне деваться было некуда. Пришлось брать, чтобы не обидеть. Это я ещё не у всех брал. Просто у меня столько рук нет, чтобы всё попытаться удержать. Некоторые провожали до поезда. Там проводник, чуть за милицией не побежал, когда увидел моих сопровождающих. Но вроде всё в порядке. Зато, теперь моё купе похоже, на маленький склад образцов товаров с рынка Ростова-на-дону. Чего тут только нет. Всё-таки зря я надел этот пиджак…

Настроение и так было не ахти, а тут ещё и сосед мой нарисовался. Только-только тронулся поезд и я ждал, когда мы будем проезжать через мост, как появился этот алкаш. Не, ну ладно там — пришёл и спать лег, так нет — начал вести себя как обсос какой-то. Взял и начал всё, что лежало на столике, пробовать. Хоть бы разрешение спросил, что ли? Мне не жалко, но добили его комментарии к каждому угощению: — «Это хрень! Это гадость! Как это можно есть? В Европе такое свиньями дают!» — надоел короче.

Первая мысль, что пришла мне в голову это дать ему в морду — по простому. И всё на этом закончилось бы. Но, как-то недостойно комсомольцу так поступать, надо хоть попытаться словами успокоить этого удода. Что я и сделал. Только пьяный мозг этого индивида не воспринимал простые слова. Его комментарии стали громче и стали перемежаться матерными словами. Я по-началу сдерживался и отвечал культурно, без заковыристых слов и ярко выраженных эмоций. Но всему, когда-то наступает предел. Так и тут, пришлось применить кое-что из арсенала строителей и, при этом, немного повысить голос. На эти высказывания прибежал проводник. Он и так был под впечатлениями, от моего возвращения с рынка, а тут ещё этот алконавт, со своими претензиями. Да и я тоже выражаюсь не совсем, как положено молодому парню. Короче, он вывел эту пьянь в коридор, мне просто махнул рукой призывая остаться на месте, и уволок его в своё купе. Чем уж там дело закончилось, я не знаю. Но остаток времени, до того как заснул, я ехал в одиночестве. Одного было жалко — это то, что я не увидел знаменитый мост через Дон. А ведь так надеялся, что буду внимательно наблюдать, как мимо пробегают арочные пролёты. Эх! Успокаивало только то, что за едой никуда ходить не надо было. И вообще я больше из купе не выйду. Ну их эти приключения. Надоело всё! Дайте мне спокойно пройти курс лечения в санатории. А там я наконец-то пойду на работу и заживу спокойной семейной жизнью.

Вроде выспался на месяц вперёд, а всё равно меня сморило довольно быстро. То ли темень за окном — тому причина, то ли мерный перестук колёс — не знаю. А может и все вместе. Но заснул неожиданно. Что снилось не запомнил. Значит ничего важного. Зато проснулся и понял, что так больше продолжаться не может. Тело было совершенно чужое. Я как будто бы набрал много лишнего веса. Мне было лень вставать и вообще делать какие-либо движения. Полное безразличие к окружающему