95-й. Сны о будущем прошлом (СИ) - Войлошников Владимир Страница 43

Видок у окон что-то был подзаброшенный. Но с внутренней стороны на стекло были налеплены вырезанные из цветной бумаги крупные буквы: ПР, в следующем окне ОД, потом АЕ и в последнем ТС. За углом на одном из двух окон, расположенных по центру, обнаружилась сиротливая Я. Буквы сперва, должно быть, были красными, но быстро выгорели до почти коричневых. А с учётом отблёскивающих стёкол и вовсе были видны плохо. Креативщики, тоже мне.

Я обошла торец дома, зашла в подъезд, постучалась в квартиру.

— Кто там? — спросили изнутри. Женский голос, молодой. Должно быть, эта Инна.

— Я по поводу вашего объявления.

— А почему вы не позвонили? — подозрительно спросила из-за двери Инна.

— Потому что не успела. Я могу подняться к себе и позвонить. Но пока хожу, могу передумать. Оно вам надо?

Щёлкнул замок, дверь приоткрылась, но по-прежнему осталась заперта на цепочку.

— А как вы узнали?

— На окнах ваших буквы висят. Может, вы меня уже впустите? Что-то я не очень хочу, чтоб меня у вас в подъезде обокрали.

Это, наконец, возымело нужный эффект. Дверь быстро захлопнулась, скрежетнула цепочка по пазу, так же стремительно распахнулась:

— Заходите скорее.

Инна быстро меня впустила и закрыла замок.

— Вас что, тоже уже ограбить пытались?

— А вас? — она пытливо впилась в меня глазками.

— Слышали, наверное, аптека горела?

— А-а-а! Так это вы были?

— Да, повезло вот.

— Ужасная страна! — Инна передёрнула плечами.

Я ничего не стала на это возражать. Страшно тогда было. Так страшно, что некоторые такие вот девчонки сбежали не то что за красивой жизнью, а просто за нормальной. Самым простым путём — выйдя замуж за иностранца.

И эти простые наши, обычные девчонки реально были сильно красивее окружающих их тамошних женщин — достаточно посмотреть фотографии. Тут спасибо, как говорится, европейской инквизиции.

Многие, уезжая, старались совсем забыть о Родине. Представлялись другими национальностями… Инка-то за матерью хоть приехала.

Так, квартира, судя по всему, была стандартная четырёхкомнатная малометражка. То, что потом в документах будут писать как «трёхкомнатная». Коридор побольше нашего, где-то два с половиной на два с половиной. Из него три двери: в зал, в маленькую комнату и в кухонно-ванный коридорчик

— Инна-а… — из кухни, придерживаясь за стенки коридора, появилась пожилая женщина, — Ой, Олечка! А ты чего к нам?

— Здравствуйте. Да вот, весь двор уже обсуждает, что вы через три дня улетаете, а квартиру продать не смогли.

Инна, увидев, что мать меня знает, расслабилась, но совсем чуть-чуть. Ну, мало ли, знакомая. И знакомые знакомых грабили, только в путь. В ответ на мой пассаж поджала губы. Да и пусть.

— Я бы хотела посмотреть.

— Ты купить хочешь? — удивлённо спросила Инкина мать. Блин, не помню, как её зовут.

— Если меня устроит состояние и мы сойдёмся в цене, я готова купить сегодня. Но отдел БТИ, — Росреестра-то ещё нет… — боюсь, не будет столь стремителен. Если вам повезёт занять очередь часов в пять утра и попасть в число принятых счастливчиков — тогда зарегистрируемся завтра. Можно проплатить нотариусу. НО, повторяю, если меня устроит состояние и цена. Смотреть будем?

— Сюда, пожалуйста, — Инна кивнула налево, — Это зал.

В противоположной стене имелись ещё две двери, в совсем уж крошечные спальни.

— М-м, а зал-то проходной, получается?

Да, это считалось явным минусом, не смотря на то, что в подавляющем большинстве хрущёвок залы были проходными. Инна слегка дёрнула губой:

— Да проходной. Не разувайтесь! Мы уже натоптали.

— Как скажете, — я прошлась по залу, заглянула в комнаты, в которых царил некоторый, связанный с переездом хаос — А здесь площадь?..

— Как и зал, вместе тоже восемнадцать, да мам?

Мама покивала.

— А с учётом шкафа?

Между комнатами, как и у нас, был встроен межкомнатный шкаф из жуткого ДСП

— Получается девять и шесть с половиной, что ли…

— М-гм… А батареи когда меняли?

Инна с матерью растерянно переглянулись.

— То есть никогда, с тысяча девятьсот семьдесят третьего года?

— Ну… да.

— И сантехника тоже старая? Пойдёмте, посмотрим.

Кухня, ванная и туалет во всех хрущёвках прижаты друг ко другу. Ладно, хоть в этой серии туалет с ванной раздельные. Стены крашеные «панелями», то есть полтора метра от пола — синие, выше — беленые. Давно беленые.

В жилых комнатах, кстати, побелка была сделана с советским шиком, «с накатом» — когда по фону (обычно светлого оттенка) прокатывался валик с выпуклым рисунком, другого цвета. Обычно маляры имели в запасе три-пять вариантов, или соседи давали валики взаймы друг другу. Такой вариант «обоев» для тех, кто на выдумку хитёр.

Здесь листики и цветочки были напечатаны выпендрёжно, серебрянкой. Но давно, должно быть, задолго до отъезда Инны «взамуж». Извёстка основы пожелтела, местами (на солнце) сильно выгорела.

— Трубы канализации и водоснабжения, я так понимаю, не меняли с момента постройки дома?

— Да, — как будто через силу кивнули обе.

По дороге заглянула в туалет:

— М-м, с потолка подтекает иногда, да? — ну правда, вон разводы просвечивают.

— Маша со второго этажа ремонт сделала, — поторопилась уверить меня Иннина мама, — Теперь не течёт.

— М-гм… — протянула я, как будто не поверив.

Ну да, нагнетаю, а как? Они, буржуины, в Голландию рванут, марихуановые кексики лопать, а нам тут десять лет минимум ещё выживать по-взрослому.

Заглянула в кухне под раковину. Вроде сухо, и плесенью не пахнет, но угукнула многозначительно. Проверила воду. Кран свистит… Покрутила вентили в ванной. Хмыкнула. Дёрнула за верёвочку верхний сливной бачок в туалете, постояла, послушала звук.

— Да-а-а, тут в одну сантехнику сколько вкладываться, — как будто сама себе пробормотала я, заглядывая из прихожей в четвёртую комнату, между залом и кухонно-туалетным блоком, — А ремонт стен и потолков когда делали?

— М… Я точно год не помню.

— Может быть, десятилетие?

Инна покраснела:

— Зато она на солнечную сторону.

— Тополя от жары немного спасают да? — вежливо поинтересовалась я.

Тополя были высажены вдоль всего фасада и дальше вдоль дороги практически через каждые три метра. И подстригались в те годы так себе. В квартире было темновато. Но, тем не менее, тополиные кущи не помешали увидеть маршрутку, остановившуюся прямо под окнами. Маршрутчик высаживал людей, не заглушая двигатель. В щели деревянных рам потянуло выхлопом. Я-то знаю, что через год-другой им тут останавливаться вообще запретят, а хозяйки дружно покраснели.

— А балкона нет, правильно? — вспомнила я.

Жуткий минус по меркам постсоветского человека. Ну и что, что первый этаж, и не предусмотрено! Многие пристраивали, да ещё не трёхметровые, а типа лоджий, на две, на три комнаты. Иногда и второй этаж с первым договаривался, так расширялся. До сих пор в Юбилейном несколько таких домов с пристроями стоят.

Инкина мама не выдержала первой:

— Ой, купил бы уже кто-нибудь эту халупу! — раздражённо всплеснула она рукой.

Между прочим, в то время ходил очень стойкий слух, что хрущёвки рассчитаны максимум на тридцать лет, и что в две тысячи третьем дома микрорайона начнут массово разрушаться. Люди пересказывали домыслы и страшные истории, одна другой апокалиптичнее. Да-да, помню, как одно время я спать боялась. Почему-то именно спать. Мне прям представлялось, как ночью стены трескаются и рушатся…

У кого была возможность, старались обменять жильё на годы поновее.

Инка вскинулась, выпучила на мать страшные глаза.

— Ну чего, чего ты таращишься? Человек пришёл! Послезавтра билет!

Опа, вот это поворот.

Я постаралась бурно не реагировать.

— И какова же… цена?

Инна явно боролась внутри себя. Жадность с прагматичностью.

Наконец кто-то победил.

— Двадцать миллионов.

Еб*ть ту Люсю!* Извините…