Великий князь Владимирский (СИ) - Лист Банный Страница 44

Обнял Анну, погладил животик и потащил за руку в терем. Соскучился. Не спешно, маленькими шажочками, смолянка стала пробираться в мое сердце, вытесняя оттуда тень своей детской подруги.

Через три дня отгуляли свадьбу Казимира и ханши. Оба теперь православные. Поляк получил крестильное имя Федор, Огул-Гаймыш взяла имя одной из крестных, Анна. Крестными отцами у обоих были Федор и Дружина. Я подарил новобрачным участок земли под усадьбу и 50 новгородских гривен. Казимир получил также новый, богатый доспех для себя и своего коня, а Анна-Гуся шкатулку с драгоценностями.

Свадьбы, кстати, справляли по всей земле. Отличный урожай, серебро, полученное с новгородцев за проданное зерно, мир в государстве, придавали людям уверенность в завтрашнем дне и делали их спокойными за будущее своих детей. Половина от прекраснейшей половины на улицах Белой Горы, ходила вперевалочку, осторожно неся округлившиеся животы. В деревнях же, беременными были чуть ли не все женщины. Не сказать, чтобы в другое время мужики ленились, но столько будущих мамочек я никогда не видал прежде.

Заявились довольные новгородские купцы, во главе с Третьяком Малыгиным и притащили очередную благодарственную икону. Я угостил гостей и расспросил, между делом. Услышанное заставило задуматься. Вызвал Андрея.

— Что сообщают твои агенты из Новгорода?

— Что конкретно тебя интересует, князь?

— Беглые князья и бояре.

— Хм. За ними следят. Пока ничего странного, ругаются и грозятся, как всегда. Заводилами у них твои дядья, Святослав и Иван. Сил на что-то реальное у беглецов нет. Князь Ярослав им благоволит, но помогать в возращении столов не спешит.

— Я тут поговорил с новгородскими купцами. И вот о чем они проболтались. С июня в Новгород, Колывань и Ригу постоянно приходят ладьи с датскими, шведскими и немецкими наемниками.

— Обычное дело. На границе с Литвой не спокойно. Есть возможность, вот князь и набирает войско.

— Купцы сказали, что приток наемников возрастает. В Любеке Третьяк подслушал в трактире, как другой новгородец беседовал с капитаном руты. Все бы ничего, но кроме серебра немцу предлагались за службу наделы земли. Моей земли.

— Третьяк не врет?

— Сообщил наедине, опасается своих. Князь Ярослав Всеволодович взял Новгород, два года назад. У Третьяка разграбили двор, изнасиловали жену и малолетнюю дочь. Девочка умерла через три дня. Жена сошла с ума. Как считаешь, стоит верить ему?

— Не знал.

— Теперь знаешь. Выяви всех недовольных в городе. И не только там. Чую, решил дядя предать меня. Набирает наемников, за мое же серебро, и хихикает, сука! Лучшие войска выпросил. Немедленно пошли своих людей в Галич, пусть предупредят Илью и Петра, чтобы были настороже и не доверяли новгородцам. Как бы нам не опоздать. До ледостава осталось три месяца, в начале декабря будем ждать нападение. Держать без дела толпу наемников целый год никто не будет. И попытайся разузнать, в каких отношениях сейчас с дядей литовские князья, Конрад Польский, Белла Венгерский и Орден.

Потом вызвал Федора Горелого.

— Сколько сейчас людей у тебя в терции?

— Две тысячи сто тридцать семь.

— До полного состава можешь пополнить? Хотя бы за месяц-два.

— Новобранцы сильно снизят боеспособность.

— Собирай отставников. Обещай им двойную оплату за год службы. И двойную долю в добыче.

— Остальные будут недовольны.

— Скажи остальным, что не обижу.

— В таком случае, за месяц доведу терцию до полного состава.

— Отлично! С этого дня прекращаем расслабон. Гоняй бойцов, как перед походом на Батыя. У нас война на носу.

— С кем?! Когда?!

— С кем — узнаешь со временем, а нападение стоит ожидать в конце ноября, начале декабря.

— Великий князь Новгородский и Киевский?

— Ступай.

Сидел и думал, как избежать войны. Но, судя по всему, князь Ярослав уже все решил. Позвал слуг и послал за Дружиной, Федором Ждановичем и Казимиром.

— Что-то мне не спокойно, — сообщила жена, заходя, вперевалку, в горницу.

— Что такое?

— Тревожно на душе, — пожаловалась Анна. — Сердце замирает ни от чего.

— Так бывает у беременных, девочка, — стал успокаивать ее. — Мать ждет ребенка и беспокоится о нем. Все будет хорошо, поверь. Лекарки тебя еще не замучали?

— Замучали, — улыбнулась она. — Это нельзя, так не сиди, туда не ходи, этого не ешь.

— Слушайся их. Девушки не первые роды принимают, знают, о чем говорят.

— Я и слушаюсь, — вздохнула княгиня. — Можно я с тобой посижу?

— Сейчас придут Дружина, Федор и Казимир. Будем обсуждать вопросы, связанные с армией.

— Тогда лучше пойду, прилягу.

— Иди, девочка.

Ближники выслушали мои подозрения.

— Князь Ярослав Всеволодович всегда был самым хитрым из всех братьев, — заметил Дружина. — Так что все, что ты рассказал не вызывают у меня удивления. Этого и следовало ожидать.

Федор согласно покивал.

— Что будем делать? — спросил Казимир.

— Ты как? В седле усидишь?

— Да.

— Хорошо. Значит так. Я дал указание Горелому доводить терцию до штата. Обещал за месяц управиться. Сейчас у меня в наличии 21 фальконет, включая замковые. Шестнадцать возьмем с собой. По кавалерии. Призываем стародубских, муромских и городецких помещиков в конце октября. Учитывая, что 500 ушло с Ильей, кто-то лечится, можно рассчитывать на тысячу латников. Не густо. Теперь подсчитаем силы князя Ярослава. На Днепр он привел почти две тысячи тяжёлой кавалерии. Потери среди его людей были минимальными, так что численность уже восстановилась. С литовскими князьями не понятно. Он сообщал, что воюет с ними, но может и соврал. Если они выступят на его стороне, получим еще до тысячи всадников. Вассальные Полоцк, Минск, Туров и Гродно смогут прислать от 700 до 1200 бойцов. Примем по максимуму. Пока не понятно с Орденом и Польшей. Всего же он может вывести в поле 4 000- 4 500 кавалерии. Плюс не известно сколько у него уже наемников. Но думаю несколько тысяч есть. Они хуже нашей пехоты, но сбрасывать со счетов их не стоит. К тому же он создал терцию, а может и не одну, по подобию моих. Андрей докладывал, что новгородская не сравнится с нашими, однако это один на один. В куче и такие могут наделать делов.

— Может успеем вернуть Илью и Петра?

— У меня есть подозрение, что их могли завести в засаду и ударить в спину. Надеяться на них мы можем, но предположим худшее. Только дочери не говори, старый. Вдруг я ошибаюсь?

— Сам понимаю, — буркнул боярин.

— Можем призвать наших союзников, — предложил Казимир.

— Не можем. У Бачмана и эмира война в самом разгаре. Они давят монголов в гарнизонах крепостей и городов, и чистят он них степь. Сами не могут прийти и отправить некого.

— Значит наши 4 000 против их … пусть 10 000. Бывало и хуже, — подытожил Дружина.

— Бывало, старый. Но до этого мы многое знали про врага, а он про нас — ничего. Теперь же ситуация поменялась. Так что готовимся и ждем информацию от Андрея.

До середины октября я подтягивал свои войска. Лагеря около Стародуба и Мурома отдал прибывающим помещикам. Направил гонца к Бачману. Попросил вернуть арбалетчиков и витязей, обрисовал ситуацию. Первый удар получил 14 октября.

— У меня плохие вести, князь, — сообщил мрачный Андрей и замялся.

— Говори уже! — потребовал я, чувствуя, как сердце пропустило удар.

— В Карпатах уничтожена терция Петра и весь отряд помещиков.

— Стоп! Сейчас позову бояр и Казимира, все и расскажешь

Мы собрались в горнице, и Андрей начал докладывать.

— Мои люди нашли двух выживших, в Галиции. Оба излагали немного по-своему, но это и понятно, они были из разных отрядов. Суть такова. Князь Александр повел их к проходу в сторону Мукача, где собралось войско беглых галичских бояр. Илья с отрядом жандармов двигался впереди, за ними помещики, потом Александр с дружиной, за ним терция, в конце орудия и обоз. Терция шла без доспехов, так как по донесению разведки Ярославовича противник был далеко. Неожиданно на пути появился вагенбург. Тут же со склонов посыпались камни, разделяя отряды между собой. Из-за вагенбурга выехала венгерская кавалерия и галичане. Князь Александр зарубил Петра из Вщижа и набросился на терцию, шедшую в походной колонне. Часть пехоты осталась сдерживать новгородцев, остальные бросились к возам за доспехами. Но нарвались на польскую конницу, ударившую с тыла по обозу, и были порубаны все до одного. Пленных не брали. Наши во главе с Ильей ударила по венграм, но тех было слишком много. Чем все закончилось свидетели уже не видели. Один потерял сознание и очнулся только ночью в горе трупов, а другой, обозный, сумел удрать через заросли на склонах и бежал не останавливаясь.