Юрий Иванович - Андрогин Страница 45

Через три минуты он уже пожалел о своей принципиальности. Потому что колдунья-охотница буквально набросилась на него с руганью. Утверждала, что он много о себе возомнил, забыл, что это она тут главная, что это она опекает его и командует, а не он. И вообще она сама лучше знает, как поступать, что делать и кому какой постельный режим прописывать.

Но самое плохое: женщина соскочила с кровати, начала двигаться с поисках одежды, а рана-то, несмотря на наложенный с вечера шов, и открылась! На повязке сразу появилось пятно крови, всё больше увеличивающееся и вызывающее беспокойство у Шенгаута:

– Ну как ты себя ведёшь? Посмотри на повязку, там выступает кровь. Я тебя очень прошу, приляг и хоть немножко полежи спокойно.

– Ну… если просишь… – с высокомерным и независимым видом Дамилла всё-таки улеглась обратно в кровать и великодушно позволила заняться раной.

После этого парень понял, что надо воздействовать на красотку только уговорами, ни в коем случае не переходя на приказной или менторский тон. Слишком превалирует в ней желание верховодить и невероятно чувствительно реагирует самолюбие.

Размотал бинты, что надо подправил в ране, засыпал её местными аналогами антисептиков из мха и вновь плотно забинтовал. Затем обнял, погладил и стал шёпотом уговаривать сегодня остаться в постели и никуда не вставать.

На что Дамилла неожиданно расплакалась:

– Я и сама прекрасно понимаю, что надо рану поберечь…

– Зачем тогда скандал устроила? Почему меня не послушалась?

Она с минуту молчала, всхлипывая и обиженно вытянув губки, а потом всё-таки призналась:

– Мне создавшееся положение очень не нравится. Ещё вчера утром ты был как неумелый младенец и мне во всём подчинялся беспрекословно. А сегодня ты – герой, прославленный воин, имеющий полную самостоятельность и независимость даже от старейшин. Ты ещё вдобавок и знахарем оказался… Я тебе больше не нужна. Тебя ждут внизу… Ты туда спустишься… И больше ко мне не вернёшься…

Сказав это, разрыдалась ещё больше. И хорошо, что Арис сам ещё недавно был женщиной. Причём опытной, много прожившей и хорошо знающей, чем лучше всего утешать возлюбленную:

– Мне в любом случае надо будет проведать Марчена и остальных раненых. Потом надо будет решить, кому вручить арбалет, который достался общине, и немного потренировать стрелка. Ближе к обеду я постараюсь поднять сюда щит из толстенных досок, и ты тоже проведёшь первую тренировку. Лёжа, прямо в постели. Получишь, так сказать, первые навыки в прицеливании нового оружия. Заодно я тебе приготовлю что-нибудь поесть.

Слёзы на личике Дамиллы сразу высохли, и она вновь стала чрезмерно деловой и самоуверенной:

– Скоро должны вернуться с болота все женщины и дети. Так что Каити сама всё приготовит.

– А я хочу для тебя приготовить что-то особенное, – заинтриговал Арис. – Сюрприз! Ты ещё такого не ела.

– Что именно? Как выглядит? Из чего? – уже сгорала от любопытства хозяйка дома. – Ну расскажи-и-и-и…

– Нет, иначе никакого сюрприза не получится. Ты мне лучше скажи, отпускаешь вниз, поработать на благо общины, или нет?

Она опять мило надулась:

– Иди уже!.. Но если не вернёшься к обеду, я спущусь вниз и…

– Ты ведь обещала не вставать! – прервал он её с укором. После чего поцеловал смачно в губки и получил-таки окончательное благословение на уход. А уже когда покормил своих птичек и спускался по верёвочной лестнице вниз, полностью согласился с таким поведением своей женщины. Точнее, это подсознание Дарьи Андреевны согласилось:

«Всё верно! Деваха нашла себе нормального, ласкового мужика, которого попросту не успели оторвать другие красотки, и стала считать его своей собственностью. Причём такой собственностью, которую следует холить, лелеять, защищать и во всём опекать. А тут вдруг мужик оказывается крутым перцем, на которого несомненно начнут кидаться и все остальные красотки на выданье. И ладно бы сама возле него находилась неотступно, а так приходится отлёживаться дома. А ведь парня могут враз увести в такой ситуации. Вот она и испугалась… Как я её понимаю!..»

Внизу Ариса в самом деле ждали. Сразу трое. Один из знахарей общины сразу задал два вопроса:

– Пойдём осматривать раненых? Почему ты сразу не признался, что умеешь так здорово врачевать?

– Я и сейчас толком говорить на вашем языке не умею. И половину твоих слов не понимаю. Как бы я в первый день объяснялся? А к раненым отправляемся в первую очередь.

Тут же встрял второй ожидающий, вчерашний боевой товарищ, один из дозорных:

– Тебя ждут старейшины, хотят поговорить. Чем быстрее, тем лучше. А ведь уже далеко не утро… – и по-дружески подмигнул: – Или тебя из дому не отпускали?

Шенгаут вспомнил утренние ласки и, стараясь не выдать своего смущения, озвучил веское оправдание:

– Рана у Дамиллы открылась, пришлось делать перевязку.

– О! Что может быть лучше личного знахаря! – глубокомысленно изрёк воин и тут стал серьёзным: – А что сказать старейшинам?

– Надеюсь, они понимают, что раненые важней любого разговора? Значит, подойду сразу после осмотра.

Третий встречающий ничего не сказал и ничего не спрашивал. Просто пристроился к «сошедшему» сбоку и деловито вышагивал со своим боевым копьём. С тем самым, коротким, с широким наконечником. Он его ещё вчера получил в подарок от Ариса с разрешения Дамиллы и теперь выглядел как настоящий воин. И даже не посматривал в сторону иных юношей, своих вчерашних коллег по добыче улиток. А уж как те на Гюта смотрели! С завистью, восторгом и желанием самим достичь подобного. А ведь некоторые были старше на год, на два.

В каменном домике, который являлся в посёлке госпитальным стационаром, Шенгаут сам не заметил, как преобразился. Хотя на самом деле власть при осмотре как телом, так и окружающими субъектами уверенно захватила Дарья Андреевна Чернова. В свою бытность она практиковала много, была старшим хирургом, заведующей отделением и даже короткое время главврачом. Так что вести осмотры, раздавать рекомендации с распоряжениями для неё было естественно.

В итоге оба знахаря и три травницы хоть и крутили порой носами да морщились в неприятии, подчинились молодому, плохо изъясняющемуся парню и в большинстве случаев сделали так, как он сказал. А уж сам он показывал ловкость рук при перевязках, огромные знания при осмотре ран и завидную уверенность в некоторых спорных вопросах. Такому поневоле подчинишься.

Напоследок Шенгаут заговорился с травницами, а потом вообще на целый час застрял в их каптёрке, примыкающей к госпиталю. Перенюхал, перещупал и тщательно осмотрел все травы и мхи, заставил отчитаться об их свойствах и тщательно выслушал местные правила применения той или другой травки, мази, вытяжки или экстракта.

Конечно, сразу всё как следует в голове не уложилось. Кавардак в сознании отторг от реальности, притормозил побочные размышления и даже вызвал некий склероз. Так что, наверное, стоящий рядом Гют вовремя напомнил:

– Надо бы тебе к старейшинам зайти.

– Надо?.. Значит, пошли! – легко согласился Арис. И только сейчас обратил внимание, что громадная поляна всё больше и больше наполняется детским гамом: – Что, все уже с болота вернулись?

– Давно!

– И все целы? – Как-то непроизвольно он обеспокоился малышами Дамиллы.

– С ними ничего и не могло случиться! – солидно утверждал малой. Но, пройдя десяток шагов, всё-таки не выдержал, раскрывая свой самый жгучий интерес: – А что ты решил насчёт арбалетов?

– Один принадлежит мне, второй Дамилле. Ну а третий, который как бы достался общине, попробую закрепить за тобой. – Видя, как юноша чуть не подпрыгнул от восторга, добавил нравоучительно: – Тренироваться придётся часто и так, чтобы вскоре мог меня перегнать по меткости и мастерству.

Тот скривился вначале с сомнением, не веря, что сможет догнать «сошедшего» в его уникальном мастерстве владения новым оружием. Но потом, видимо, вспомнил, что ещё позавчера сам гонял этого человека в хвост и гриву, заставляя перевыполнять план, а теперь вон как вышло. Надо просто верить в свои силы, и он всего добьётся.

Поэтому расплылся в счастливой улыбке:

– Обязательно перегоню!

Старейшины общины если и были недовольны или раздражены таким долгим ожиданием новичка, то внешне этого никак не показали. А вот их количество впечатляло: восемь старух и семь стариков. Причём несколько из них совсем старенькие и дряхлые. Видимо, спустились со своих деревьев ради особого случая. Вернее – по совокупности особых случаев.

Начали издалека, задавая вопросы, словно головы единого организма:

– Видим, что тебе наш язык вскоре станет как родной?

– Не так скоро, как хотелось бы. Говорю-то я плохо, хотя понимаю гораздо больше.