Сын Ра, Любящий своего отца, Птолемей IV (СИ) - "Weirdlock" Страница 45

Впрочем, не то чтобы это было той самой вещью, из-за которой вообще пошёл разговор в этом направлении. И да, это самая долгая подводка к репрессиям из всех, что вы когда-либо читали!

Да, все эти слова, чтобы были прописаны, наверняка не вызвавшие в большинстве читателей ничего, кроме недоумения, предназначались лишь для того, чтобы объяснить, как отныне устроен, будем честны, репрессивный аппарат.

Ну, а среди деталей было спрятано две вещи. Первая — Особый отдел, фактически обладающий безграничной властью и способный уничтожить (естественно, фигурально — в том плане, что уничтожить карьеру) любого человека в Панэллинском союзе, естественно, подконтрольный мне.

Вторая — это агентство по расследованию должностных преступлений, способное уничтожить практически любого человека в рамках государственных структур. Опять же, полностью подконтрольный мне репрессивный орган, созданный в качестве противовеса Особому отделу.

Естественно, это не считая не упомянутой мной «личной охраны», выполняющей, по сути, функцию тайной политической полиции, чутко надзирающей за всеми важными политическими фигурами, в том числе и над Агентством по расследованию должностных преступлений и Особым отделом.

Конечно же, набранная из самых верных людей и, опять же, полностью подконтрольная мне. Более того, формально её не существует — об этой структуре догадываются люди, но на бумаге её нет, да и никогда не было. Кроме того, спонсируемая из моего личного кармана, а не из бюджета.

Ах, да, забыл о лично преданной мне дворцовой охране, чутко наблюдающей за двором, а также лично преданной мне парламентской охране, чутко наблюдающей за членами «демократически избранного парламента».

И да, предупреждая ожидаемый вопрос — дворцовая охрана является кузницей кадров для моей личной охраны и парламентской охраны. Вроде что-то ещё было… ах! Точно, децентрализованная система осведомителей, отчитывающаяся мне напрямую!

Ах, как же хорошо быть инфоманьяком… шутка. Естественно, я делал это из здравой паранойи — быть монархом далеко не так легко, как многие полагают.

Поверьте, если бы я рассказал о каждой попытке покушения на мою жизнь или политическое могущество, то мне бы пришлось посвятить этому отдельную книгу.

Собственно, поэтому мне и пришлось создать столь мощный репрессивный аппарат, который я мог бы использовать для победы над врагом.

В общем-то, и подтолкнуло меня на форсированное решение этой проблемы то обстоятельство, что меня попытался убить очередной идиот. На этот раз, впрочем, религиозный радикал.

Что примечательно, из радикального крыла христианской общины. Вероятно, он слишком остро воспринял историю об «угнетении» христианской общины

Собственно, именно в этот момент я понял, что уж больно по неправильному пути пошла она, что уж больно много в ней радикалов. Ну, а потому я реформировал репрессивный аппарат, чтобы кратно усилить его возможности, а репрессии сделать систематичными и организованными.

Итак, теперь, когда в руках моих был свежий репрессивный аппарат, пора было опробовать его в деле. Тем более, что христианство уже объединило всю страну по религиозному признаку, а как идеологический аппарат христианские религиозные организации мне были не нужны.

По крайней мере, уж точно не теперь, когда у меня был свой собственный идеологический аппарат в лице системы образования. Так что да, теперь пришла пора начать реальное угнетение христиан, самое что ни на есть настоящее, пускай и только в отношении радикальных элементов христианской общины…

Глава 33. Великий раскол

… Когда я пытаюсь быть кратким, я делаюсь непонятным …

Собственно, именно этим я и занялся. Буквально в течение пары дней ребята из особого отдела изловили всю верхушку радикального христианского крыла, а под шумок — неугодных мне членов аристократии.

Не прошло и дня, как их всех осудили, избавив страну от опасной угрозы, какая до того существовала и отравляла величие нашей державы изнутри.

В то же самое время, мои ребята завербовали наиболее умеренных и провластно настроенных членов христианской общины, а после приложили значительные усилия для того, чтобы те пришли к власти.

Таким образом, я получил, фактически, полный контроль над христианством, а также направлением его развития. На этот раз он, впрочем, полагался на прямое взаимодействие, а не анонимное дёргание ниточек из тени.

Собственно, и этого мне было недостаточно. Как не трудно догадаться, я захотел не только фактического контроля, но и формального. Таким образом, я созвал Александрийский собор, на котором умеренное крыло христианской общины, проигнорировав радикальное, разгромленное и находящееся в опале, объявило о создании единой церкви.

Главой этой церкви, внезапно для всего христианского мира, уже давно уползшего далеко за пределы Панэллинского союза, стал Я — как монарх Панэллинского союза.

Разумеется, возникла реакция. Естественно, мощная. Правда, ребятки так и не поняли, откуда текли деньги на все их бесконечные путешествия во все части света с целью нести слово божье.

Ну, а потому реакция, столь бодро начавшаяся, совершенно внезапно затухла, ведь лишилась всякой поддержки и, в особенности, финансовой. В отличие от новой церкви, которая была поддержана государством во всём.

Так, например, в школах и университетах были созданы бесплатные христианские курсы, которые, хотя и проходили во внеурочное время, но позволяли ученикам получить просто кучу плюшек.

Итак, церковь предоставляла ученикам за изучение христианской веры не столь большую, но всё же ощутимую, особенно для учеников из не самых обеспеченных семей, и стабильную стипендию, возможность бесплатно и сытно поужинать после окончания церковной службы.

Кроме того, она помогала ученикам из бедных семей с приобретением школьной одежды, учебных принадлежностей, получением дополнительного образования, а также оказывала помощь студентам в трудоустройстве после окончания учёбы.

Бездомным и нищим церковь дарила кров, пищу, одежду и помощь в поиске работы. Казалось бы, всего ничего, но уже это создало новой церкви просто безупречную репутацию, а вместе с тем — и мне, главе церкви, которого постоянно упоминали в молитвах.

Укрывала жертв насилия, оказывала им моральную поддержку и оплачивала медицинскую, помогала бывшим преступникам реабилитироваться в обществе, а также многое и многое другое.

Вместе с тем церковь, имеющая столь широкие связи с общественностью (как-никак, примеры взаимодействия церкви с общественностью, перечисленные мной, лишь самая малая часть этого внушительного списка), стала невероятно полезным подспорьем для государственных органов.

Ну, это не считая прогосударственной пропаганды, распространения христианского учения за пределы государства, а также иных форм поддержки государства на его же деньги.

Хотя, опять же, это если не считать добровольных пожертвований в пользу церкви, общая сумма которых росла не по дням, а по часам, причём чуть ли не в геометрической прогрессии.

Естественно, это лишь свидетельствовало о том, насколько широкую поддержку и безупречную репутацию приобрела порождённая Александрийским собором церковь.

Ну и, конечно же, сие не нравилось представителям «старого» христианского учения и, особенно, христианским радикалам. В первую очередь потому, что их действия полностью потеряли теперь какую-либо поддержку со стороны общества.

Гонимые и лишившиеся поддержки, они массово исходили из пределов страны. Одни — в Италию и Африку, а другие — в Индию. Ну, не считая самых отбитых, что отправились к кочевникам, кельтам, германцам и даже в Нубию.

В любом случае, власть моя теперь была крепка, как никогда. Тем более, что образовательная система, по всей видимости, наконец-то, полностью окупила себя.

За более чем десятилетие она подарила мне великое множество блестящих умов. Нет, далеко не все из них были одарёнными, талантливыми и гениальными умами, но речь уже шла про кадры, равным которых в этом мире не было.