Инквизитор Тьмы 2 (СИ) - Алексей Валерьевич Шмаков Страница 45

— Я не имею никакого отношения к тёмным магам. Вы ошибаетесь. Даже пытками ничего не получится добиться. Только навлечёте на инквизицию гнев общественности. Я работаю со многими аристократическими родами.

— С какими именно мы тоже обязательно обсудим. Инквизиция должна знать, какие семьи работают с тёмными магами.

Перед тем как войти в допросную, я повесил на Григорьева руну правды. И сейчас он врал. Ни с какими аристократическими родами жирдяй не работал. А вот то, что он не имеет никакого отношения к тёмным магам, было правдой. Оставалось понять, как именно он интерпретирует эту правду.

— А пока Лев Леонидович, боюсь, что нам с вами предстоит очень долгий и крайне занимательный разговор. Для вас долгий, для меня занимательный.

Использовал свою любимую руну паралича и удивился, когда встретил сопротивление. Жирдяй совершенно точно не прибегал к помощи магии. Он продолжал изображать из себя невинность. Но на этой невинности имелась защита. И очень хорошая защита.

Чтобы продавить такую защиту, мне придётся вложить в руну процентов двадцать имеющейся магической энергии.

Но я решил действовать по-другому.

— Не нужно тебе было приходить на встречу с патриархом. В отличие от тебя, он не обладает такими способностями по сокрытию своей силы. Да и вообще оказался крайне сговорчив. Вывалил нам все имена тёмных, с которыми работал. «Седая ночь» стал роковым клубом для многих из вашей братии. Поэтому нет никакого смысла отпираться Лёва. Либо ты сотрудничаешь с нами, добровольно. Либо мы заставляем тебя это делать. Я лично заставляю. Но после этого у тебя уже не будет ни одного шанса остаться в живых. Обещаю, что перед смертью ты очень долго будешь завидовать мёртвым. Да и после смерти мы не оставим тебя в покое. В соседних камерах найдётся несколько отличных некромантов.

— Тебе не удастся запугать меня инквизитор.

Руна правды налилась красным.

Лёва уже был напуган. Все схемы, которые раньше отлично работали, сейчас летели коту под хвост. Но он не собирался сдаваться.

— Пытки не помогут. Я не имею никакого отношения к тёмным магам.

Дальше Григорьев вновь вывалил на меня заученный текст. И снова руна правды показала, что он не лжёт.

Вообще, хрень какая-то. Впору думать, что руны не работают, как должны. Но этого точно не могло быть.

Все известные Добрыниным руны использовались веками. Их действие и эффективность были доказаны тысячи раз. Поэтому ещё одной задачей стало выяснить, каким образом тёмным удаётся обманывать даже мои руны.

— Ты знаешь, что это? — спросил я у Григорьева, создав над столом руну света.

Такую же, которой уничтожил вырвавшуюся из Мышкина тьму. Слегка напрягся, чтобы Лёве было её прекрасно видно.

— Понятия не имею? Какая-то ерунда.

— Это далеко не ерунда. Это руна света. Когда я её активирую, то помещение заполнится чистейшей силой света. Энергией, способной изгнать любую тьму. Если ты видел мой недавний поединок, то видел и как я использовал такую руну. Правда, вот в эту малышку, я собираюсь влить намного больше энергии. Раз ты так умело прячешь или маскируешь свою истинную силу, то будет довольно сложно её достать. Но я обязательно справлюсь.

Не стал ждать, что ответит Лёва и принялся вливать в руну энергию. Делая это нарочито медленно. Чтобы жирдяй мог наблюдать за процессом.

Контур руны постепенно начинал светиться всё ярче и вместе с этим всё сильнее начинал нервничать Григорьев.

Теперь ходуном ходил не один мизинец на левой руке, а уже все пальцы.

Но главное было совершенно другое. Я всё сильнее ощущал силу тьмы. Маскировка спадала. И причиной тому был страх, что заполнил пыточную.

— Тебе нечего бояться. Если непричастен к тьме, то и руна для тебя будет без вреда. Закрой глаза, а то можешь ослепнуть. Через три секунды произойдёт активация.

Этого оказалось вполне достаточно, чтобы нервы Григорьева сдали. Пропала всякая маскировка. Он выпустил тьму, создав из неё пару ножей, и бросился на меня.

Решил перед смертью забрать с собой Великого инквизитора. Только не смог сделать ни одного шага.

У меня уже были приготовлены руны на всё случаи жизни. Но сейчас обошёлся своей любимой.

Парализованный жирдяй замер в довольно интересной позе, с занесёнными для удара ножами, стоя на одной ноге. Казалось, словно он вообще парит.

— Закройте дверь. — сказал я, когда в допросную попытались попасть и другие инквизиторы. А потом обратился уже к Лёве. — И ради этого стоило столько препираться? Ты же не знал, что я могу чувствовать тьму. Пускай ты и смог так хорошо её спрятать, но против меня это бессмысленно. Вот видишь, даже сейчас. Тьма не может тебе помочь справиться с моей руной. Ты полностью парализован. Не можешь сделать вдох, чтобы насытить организм кислородом. Единственное, что ты сейчас можешь — это смотреть на меня и медленно умирать. Но я же не изверг какой-то. Могу помочь тебе уйти относительно быстро.

После этих слов допросную залил ярчайший свет.

За дверью начали ругаться, а я сидел и улыбался.

Глава 20

Вспышка заставила Лёву поседеть. Появилось несколько полностью белых прядей. Он перепугался до смерти.

— Ты ещё мне нужен. Я же говорил, что могут оставить твою никчёмную жизнь, если согласишься сотрудничать. Это предложение всё ещё в силе.

Руна паралича была убрана, после чего Григорьев с грохотом повалился на пол, задев при этом стол.

Грохот стоял что надо.

— Ты очень слаб и должен понимать, что не справишься даже с самым слабым инквизитором. Поэтому брось. Твоя сила тьмы ничтожна. Поэтому предлагаю тебе в качестве жеста доброй воли выдать нам адрес любого гнезда, что ты знаешь. Это будет означать, что ты готов сотрудничать. Ну а если не готов, то всегда можно позвать дознавателей. Что-то я уже перехотел браться за тебя самостоятельно. Слишком много крови будет с такой туши.

— Каким образом, инквизиция может гарантировать, что я останусь жив?

— Мы не даём гарантии тёмным. А ещё всегда держим слово. Раз я так сказал, то так оно и будет.

Если бы инквизиция давала гарантии, то сейчас все камеры были бы забиты. Сотрудничество с тёмными магами на подобных условиях для любого инквизитора недопустимо. Кроме меня, естественно. Здесь я ничем не был ограничен. Не моральной, не