Это другое 3 (СИ) - Солин Иван Страница 46

****

Пару дней спустя, Воднинск.

— Ты проснулся, любимый? — из-под правой руки спросила блондинка Валерия Котова.

— Доброе утро, дорогой! — из-под левой — брюнетка Кристина Рогова.

— Тебе сразу кофе, или как обычно? — запустив руку в семейки с сердечками открывшего глаза юноши, поинтересовалась у него с груди рыжая Эльвира Котова.

— Не, давай кофе сначала, — зевнув, чмокнул Силин каждую из отчего-то, внезапно, делящих с ним постель и, похоже, вполне искренне опять любящих его девушек из изначального трио. — Я пока в душ и... Чё эт вы на меня так огорченно все смотрите? Ну ладно-ладно. С тебя — кофе, а вы обе — так и быть, потрёте мне спинку. Думаю, успеем перед уроками и «как обычно», и позавтракать. Так что в темпе, девочки!

— Ага, я быстро, — мигом умчала на кухню Сомова, а уже оттуда прокричала. — Только вы без меня не заканчивайте!

— Замётано! — заверив уже звенящую посудой «хозяюшку», направился куда и сказал, как видно, справляющийся со своими обязанностями гаремодержатель. Ну и по совместительству напрочь, похоже, позабывший о своих цкынь цнынь, чьему вожделенному отпуску, судя по всему, что-то или скорее даже кто-то весьма находчиво воспрепятствовал.

— Ах, затейник, — порочно облизнулась Котова, притягательно колыхая прелестями последовавшая за любвеобильным любовником.

— Ох, проказник! — подмигнула не отстающая Рогова, ущипнув за каменный зад оного.

— А то! На том и стоим! — стягивая трусы, во все тридцать два довольно оскалился ни словом не обманувший Силин, отчего-то какой-то не такой теперь, как ещё пару дней назад, и, что самое удивительное, никого из тем более не таких его подруг это явно не смущает.

Глава 18

ГЛАВА 18

Ещё пару дней спустя, Холмск.

— Рняйсь! Смиррр-на! Бойцы, это называется автомат Калашникова...

— Не торопимся мы, Ким Кузьмич? — спросила молоденькая конопатая девушка с серьезным взглядом и железным характером у подошедшего к ней невысокого юноши, когда с задумчивым видом наблюдала из тенёчка за тем, как неподалеку их сверстник, стоя с демонстрируемым автоматом в руках посреди эдакого импровизированного плаца перед строем с трепетом внимавших ему звероухих, проводил занятие по НВП, а может уже и полноценный КМБ.

— Нет, не думаю, Валентина Виленовна, — без сомнений ответил конопатой обладатель тяжелого взгляда человека, пережившего войну и своих детей, но, когда обращенного к собеседнице, то неуловимо потеплевшего. А кивнув на звучно вещающего на плацу парнишку с автоматом, он продолжил. — Согласен с полковником Ивашутиным, и считаю, что в самый раз. Иван Митрофаныч не первый день на белом свете, и уж что-что, а дело свое он знает и исходит из собственного завидного, прямо скажем, опыта. Опыта фронтовика и орденоносца! Я не первый год знаю Ивана, и уважаю его и его мнение. Замечу, более чем компетентное в данном вопросе. Да и, в конце концов, политзанятия я исправно провожу с личным составом будущего отряда, хм(весело) пролетарского гнева имени Розы Люксембург. Как назвал наш шутливый благодетель формируемое из местных подразделение для противостояния оргской угрозе и для освобождения уже плененных завоевателями товарищей, родных и близких этих вот весьма и весьма мотивированных добровольцев. Вон, как слушают. Каждое ведь слово жадно ловят, хотя язык толком-то и не освоили ещё. Так вот, а если мы не упустим момент и постараемся как следует, то и идеологически верно подготовленных добровольцев!

— Мда, Силин — тот ещё шутник, — с непонятным выражением лица глядя на звероухих в камуфляжных... туниках, в ответ задумчиво произнесла Громова.

Та самая, фигурировавшая в докладе Тимура Киреева о лишившемся ног Жоге, пенсионерка-медик, которая, став колдуном-целителем, вернулась в строй и даже возглавила впоследствии Воднинскую железнодорожную больницу. Ну и параллельно принялась собирать единомышленников да возвращать здоровье им, теперь, как видно, ещё и вторую молодость обретшим. Наверняка, не без содействия одного любителя «подсматривать» чужие способности.

— Я, кстати, за чем шел-то к вам. У меня тут предложения и некоторые мысли, вот, — опомнившись, протянул наконец папку с бумагами перешедший к, судя по всему, цели своего визита Ким Румянцев. Который, когда по делу искал Валентину Громову, застал её за созерцанием героического Ивана Ивашутина, как выяснилось, вовсе не потому что тот высокий блондин-красавчик, а, получается, из-за её сомнений в его поспешности при работе с новобранцами. — Посмо́трите, Валентина?

— Виленовна, — тут же поправила Громова забывшегося поклонника, конечно же её партийной несгибаемости, а вовсе не бездонных глаз, пусть и таких серьезных. — Я ознакомлюсь и позже сообщу вам своё мнение. Можете быть свободны, Румянцев.

А когда понурый замполит удалился, чуть покрасневшая Громова украдкой улыбнулась и, напевая «Синий платочек», чуть не вприпрыжку удалилась, как говорится, летящей походкой. Вот только далеко уйти не сумела, так как была остановлена такой же молодой девчонкой:

— Валенька, ты не занята?

— Нет, Сонечка, шла вот пообедать, но этот невыносимый Румянцев опять лип. Задержал, паршивец, — моментально преобразившись, радушно поддержала беседу с аналогично помолодевшей Силиной её, как видно, подружка Громова.

— Хм, ну, по-моему, Ким, весьма и весьма интересный мужчина. Умный, эрудированный, серьезный, ответственный, зря языком не мелет, пусть это и его работа. Хотя, как по мне, слегка робкий он, что ли, в... эм, ряде вопросов. Не будь, в общем, он одногодкой моего дедушки, то я, наверное бы, и приударила за таким редким нынче образцом мужественности, — шагая рядом с задумчивой от таких слов подругой, вроде как беззаботно щебетала Софья Самуиловна, хотя что-то её явно тяготило. — Хотя и Ивашутин(лукаво) тоже ничего такой. Пусть и слегка рьяный да шумный. Но далеко не дуролом при этом, так что достоин внимания. Как ты считаешь, Валюш?

— Эм, наверное. Ты по делу или просто перекусить со мной зашла? — неуклюже перевела тему ещё с блокады вдова, и чей опыт в данной теме, выходит, куда как скромнее чем у собеседницы, аналогично не сказать что ветренницы.

— Да вот, Валь, не нахожу уже себе места, — посерьезнев и не удержав маску, проявила Силина истинные эмоции на пусть и молодом теперь, но, видно, уставшем лице. — Славка мой уже который день не появляется, хотя сказал, что ненадолго в Воднинск. Даже ворона его тут осталась, ибо не брал он этого проглота с собой. Слава ведь, как перебросил вас, то собирался переправить сюда лишь ещё одну группу решивших строить тут новый мир добровольцев, с которыми загодя договорился, как и с вашей командой. Ну и, после этого — сразу назад. Но что-то нет его и нет уже сколько. Измучилась уж вся. Не сплю ночами. Только Оленька и успокаивает, что, мол, господин, тьфу ты, что Славка будет в порядке, и не стоит переживать.

— Не нравится мне эта Гаус, — посмотрев в теперь видно, что красные глаза собеседницы, твердо сказала ей Громова. Ну а взяв Силину за руку, уже мягче продолжила. — А что касается сына твоего, то тут я с нею, как ни странно, согласна. Уж не знаю, отчего он у тебя такой, и когда успел, но жизни он, такое ощущение, видел не меньше, пожалуй, нашего. Трудно, в общем, сформулировать, но знала я куда более зрелых мужиков, которые не в пример хуже удар держали, а твой — совсем ведь ещё мальчишка.

— Думаешь? — слегка растерянно переспросила мать и, повинуясь жесту, уселась за столик напротив, когда они уже дошли до столовой, где бесплатно и очень вкусно, к слову, кормили всех, кто состоял на государевой, так сказать, службе.

— Уверена!

— Вот и я тоже Славку не узнаю. Очень уж поменялся он за этот месяц с лишним. Но сердце материнское ведь не обманешь. Он это, без сомнений. Эм, спасибо, Цули, — а поблагодарив весьма фигуристую, но очень подвижную и всегда улыбчивую платиноволосую «зайчиху», которая исключительно из уважения перед матерью их любимого спасителя самолично принесла разносы с чем-то умопомрачительно пахнущим, Силина взялась за ложку прежде чем продолжить. — А что до Ольги, то ты, конечно, отчасти права, и девочка — продукт своего времени. Как и я, наверное, в твоих глазах, пусть ты и не говоришь о том так в лоб. Но человек она совсем не плохой. Без гнили. Умная, опять же. И не просто «отличница», а та, кто привыкла понимать и разбираться в том, в чем это она так отличилась, так сказать. Ну и красотой природа её не обделила, конечно, от того, наверное, во многом и беды её по жизни.