Кавказ подо мною (СИ) - Шопперт Андрей Готлибович Страница 46

Местные черкесов увидели и подняли тревогу, забили одной железкой о другую. И на черкесов с первых домов с крыши посыпались стрелы. Пришлось отступить. Одного аскерчи защитники аула убили. Стрела попала в глаз и троих ранили, в том числе и племянника Марата Мустафу.

Что ж, они бы тоже защищали свой аул. И не они первыми начали стрелять. В ответ загремели ружейные выстрелы, и лучникам пришлось убраться с плоской крыши здания. Марат послал десяток с дальнобойными ружьями обойти эти дома слева, и тут оказалось, что не зря местные строили дома такими уступами. Стрелы посыпались со следующих домов, точнее со следующих крыш. Если бы не нарезные ружья, что отправляют пулю на семь сотен шагов, то выкурить лучников с крыш бы не удалось. Все мужчины собрались на этой «ступеньке» и засыпали пытающихся подойти ближе черкесов просто градом стрел.

Но ружья были, и меткие стрелки у черкесов были. Загремели выстрелы, и несколько лучников свалилось с крыш домов. Этим ничего не закончилось. Местные покинули вторую ступеньку и перебрались на третью, и опять осыпали аскерчи роем стрел. Ещё двоих нетерпеливых и молодых подстрелили и одного ранили.

Марат отвёл людей и объяснил, как надо действовать. Пуля летит дальше стрелы, стой за деревом или за домом на предыдущей ступени и стреляй, не лезь под стрелы. Чего непонятно? Зачем лезть под стрелы? Подставиться и быть раненым или убитым это не удаль, а глупость. Так ступень за ступенью и пришлось выкуривать этих стрелков. Потери у черкесов хоть и медленнее теперь, но продолжали расти. Уже десять человек потеряли. Пщышхуэ злился, с обычными лучниками справиться не могут, а если бы у местных были такие же ружья, как у него. Сам Марат подстрелил уже пятерых. Убил или ранил неизвестно, попадал точно. Стрелки там больше не появлялись. До самого вечера ступень за ступенью теснили аскерчи защитников деревни. А когда последние дома кончились — жители ушли в лес.

Возвращаться назад было поздно, ночью жители этого аула вполне могут организовать нападение. Потому Карамурзин поступил так же, как и лучники эти, на каждой кровле этих домов он расположил по десятку аскерчи с ружьями, при этом старался распределить людей так, чтобы по паре стрелков были с длинноствольными нарезными карамультуками. Остальные воины закрылись в домах и огороженных заборами дворах и тоже выделили стражу, которую меняли несколько раз за ночь.

Поспать никому не удалось. Жители аула несколько раз предпринимали попытки обстрелять черкесов, но на счастье Марата и его воинов ночь выдалась ясная и луна позволяла видеть подкрадывающихся лучников. Потеряв около десятка человек, жители Масулеха вернулись в лес.

Дома оставляли эти лучники пустыми и детей, и женщин, и стариков забрали с собой в лес. Марат ночью почти не спал. Злость мешала, с лучниками, имея десятикратный перевес в людях и двукратный, а то и более, в дальности стрельбы, он потерял тринадцать человек убитыми и два десятка ранеными. Да, жаль, с ним нет сейчас князя Витгенштейна, тот бы что-нибудь придумал. Ну, как Петер говорит, за битого двух небитых дают, в следующий раз будет вести захват таких селений осторожнее. Для него же очевидно теперь, что в основном их потери это глупая удаль молодёжи. Проявить себя хотела, вот и нарывалась на стрелы. Главное, как неоднократно повторял Петер в армии — это дисциплина.

Утром стали резать живность. Три с лишним тысячи человек кормить надо. Долго мясо не сохранить, но на пару дней запас взять надо. Даже если по пять фунтов на человека брать, то на три с половиной тысячи это ого-го сколько. Кроме того выгребли у местных всё зерно, в том числе и овёс. Забрали всех лошадей и волов, которых навьючили поклажей.

А пастушок тот обманул. Никакое это не богатое село. Серебра не нашли, золота тем более, немного тканей добыли, да ковров. Вот и вся добыча, а молодых воинов потеряли. Обидно. Ничего, теперь зато раз уж забрались так далеко на запад, то можно не в Решт возвращаться, а пойти на север. В один из городов Ардебильского ханства — Киви.

Событие шестьдесят первое

В обороне пролежать — победы не видать.

Хорошо защищён тот город, который окружён стеной из мужчин, а не стеной из кирпича.

Ликург Спартанский

Подполковник Алексей Петрович Ермолов слушал переводчика и головой мотал. Эти воины, мать их, решили идти брать Шушу. Это чёрте сколько вёрст по горам. По чужой территории. На серьёзную крепость, которую недавно с тридцатитысячной армией не смог взять шах Ирана предыдущий.

— Салим эфенди, а я не ошибаюсь у тебя тысяча воинов? — усмехнулся подполковник.

— Да, тысяча воинов, но у них нет вообще войск, мы их всех разбили два раза полностью, уничтожили их за полгода. Всех. Все их войска. Там некому будет защищать Шушу. — Бек, который руководил войском кумыков или шамхальства Тарковского, грозно вскочил и подбоченился. Маленький, сухой, лёгкий, наверное, как щепка, если с него кольчугу стянуть, он стоя был ростом с сидящего Ермолова. — И у тебя, у нас, пятьдесят пушек.

— Пушчонок, нормальных тринадцать, да и то коротковаты стволы.

— Тринадцать! А у них ни одной. А ещё две с лишним сотни стражников из Дербента с ружьями, а ещё ополчение Шекинского ханства. Их больше четырёх сотен. Скажи полковник, что тебе сказал Петер-хан? Он тебе сказал не ходить на Шушу? — и перстом чуть не в глаз Ермолову ткнул.

— Я подполковник.

— Вот и хорошо, возьмём Шушу, присоединим к Российской империи Карабахское ханство и станешь полковником. А возможно и генералом.

Какой солдат не мечтает стать генералом.

— Смотри, Ермол-ага, я не великий правитель, но запомнил разговор Петера-хана и нашего шамхала Мехти. Петер-хан говорил, что тут армянское население, а правят персы или неправильные татары и если кто-то пойдёт на и осадит Шушу, то население поддержит этого правители, если он сам не будет неправильным татарином. Ты русский, я кумык. Армяне восстанут и помогут нам овладеть крепостью. Что теперь скажешь? — и опять пальцем чуть не в глаз.

Ермолов при том разговоре присутствовал, но не верил … Нет, не так. Он знал, что Пётр Христианович прав, но помогать русским согнать перса с трона — это одно. А воевать вместе с русскими против азербайджанцев крестьяне армянские вряд ли будут. Это другое совсем. Тем более пользы от крестьян вооружённых деревянными вилами и короткими ножами никакой. Но говорить Салим-беку этого Алексей Петрович не стал. Он развернул карту и поводил по ней пальцем.

— Хорошо. До Шуши далеко и по дороге несколько больших сёл и даже города есть. Ближайшее селение или небольшой городок это Евлах, до него три версты. Давай перейдём мост и посмотрим, что у нас получится. Если возьмём Евлах, то пойдём на юг на Барду. Другой дороги к Шуше нет. По итогам захвата этих двух селений и решим, стоит ли нам идти дальше.

Время было уже вечернее, и решили, что на ночь глядя даже Александр Македонский не ходил города захватывать. Утречком. Едва рассвело, Ермолов взял с собой десяток стражников из Дербента и мост пересёк. Ничего не случилось, из засады на них никто не напал. Дальше проехали. Дорога чуть поднималась в гору и вскоре в лучах восходящего солнца им этот Евлах предстал. Кура там делала приличный изгиб, и маленькое поселение это находилось внутри этой излучины. Несмотря на ранее утро крестьяне с мотыгами были в полях, что пёстрыми прямоугольниками раскинулись возле саманных домов.

Тут нечего и некого было завоёвывать. Три десятка домов, которые даже плетнём не огорожены, не то, что городской стеной. Вокруг каждого домика небольшие в половину роста человека стеночки имелись из камней на глиняном растворе, но это не крепости. Выстрел 122-х мм пушки три таких стеночки за один раз снесёт.

— Эх, придётся идти на Шушу. Если остальные селения, что указаны на карте такие же неприступные крепости и все войска — это крестьяне с мотыгами, то кто нам сможет помешать до Шуши дойти, — вернувшись на ту сторону моста, поведал Алексей Петрович Селим-беку.