Соправитель (СИ) - Тарханов Влад Страница 46

Сейчас будущая императрица осматривала павильон своей страны на Всемирной выставке. Сопровождающая ее свита почтительно рассказывала о достижениях королевства, представленных здесь во всей своей красе. Действительно, ее страна бедна природными ресурсами. Но богата своей промышленностью. Так вот в чём её миссия, сделать так, чтобы Великобритания стала ещё сильнее! Ей уже объяснили, что у России одна из сильнейших сухопутных армий в мире, если прибавить к этому морскую мощь ее страны, то получится, что такому союзу никто и ничто не сможет противиться. Ну что же, ей ещё предстоит узнать эту страну как можно лучше. Если бы ещё не этот очень тяжелый язык, даже немецкий не так сложен для изучения! Но у неё уже был учитель и она смогла покорить Николая, сказав ему пару фраз на родном для него языке. Сам полуимператор прекрасно говорил на французском и недурно на английском, пусть и акцент у него был просто чудовищный! Но при этом он оказался достаточно милым молодым человеком, засыпал ее комплиментами и сделал дорогой подарок — это жемчужное ожерелье стоило больших денег. На первом же свидании! Ну что же, это уже приятный знак, пусть продолжает в том же духе.

Замечтавшись, Тори не заметила, как к канцлеру подошёл начальник его охраны и они о чём-то стали шептаться. Двадцать шестого принцесса собиралась со своим будущим женихом пойти на шоу, которое приехало на выставку из далекой Северной Америки, но не далее чем сегодня утром канцлер предложил отменить это мероприятие, заменив его выходом в Гранд Опера. При этом без Николая. Это должно было подстегнуть молодого человека к тому, чтобы скорее подписать этот чертов брачный договор, как и выполнить несколько условий, крайне важных для ее империи, в первую очередь — это вывести свои войска из Швеции и признать интересы Великобритании в Персии.

* * *

Париж. Ресторан Le Grand Véfour

24 июня 1889 года

Альфонсо Нетворк

Для торжественного обеда в честь прекрасной британской принцессы был выбран ресторан Le Grand Véfour, который славился французской высокой кухней. Альфонсо Нетворк, адвокат императора-соправителя Николая Михайловича Романова был в весьма торжественном настроении. Сегодня утром удалось согласовать практически все нюансы брачного договора и привести его в более-менее нужный вид. Британцы давили нещадно и оказались весьма неуступчивыми партнёрами, которые напрочь забыли о своих обязательствах и тупо продвигали свои интересы, не считаясь с другими участниками переворота в Российской империи. Особенно несносен был этот чёртов канцлер, упертый и самоуверенный, он просто отметал аргументы Альфонсо в сторону, как будто перед ним какая-то мошка. Хотя, агент папского престола подозревал, что барон Холсбери в курсе, какие силы стоят за ним, и всё-таки нет, не считался с ним! И это было откровенно обидно! Ему стоило большого труда отстоять хоть какие-то позиции в России католической церкви, чтобы оправдать себя в глазах понтифика. Он понимал, что устранение Михаила, в котором именно его организация сыграла решающую роль, и при этом отсутствие преференций для католической церкви будет для него смертельным приговором. И поэтому Альфонсо сумел превзойти самого себя и выдавил из проклятых англичан интересующие его пункты договора. Пусть и не зафиксированные на бумаге, но данные на словах, тем не менее! Как ему показалось, угроза яда в бокале стала для него эфемерной. Он был прав — яд его жизни не угрожал.

Жандармы из охраны императора уже заканчивали осмотр помещения, не найдя ничего предосудительного. В связи с неофициальным торжественным мероприятием было решено ресторан на сегодня закрыть. А столики были сдвинуты так, чтобы могли поместиться участники двух делегаций. Официанты уже сервировали обеденный стол, еду и напитки начнут подавать, когда появятся экипажи с участниками обеда. Осмотрев всё и оставшись довольным, Альфонсо направился к входу в ресторан, куда вот-вот должны были подъехать венценосные особы, ну одна особо точно полувенценосная, это да. У входа в ресторан стояло несколько зевак в довольно дорогих одеждах, недовольных тем, что не смогут сегодня тут отобедать. Швейцар вежливо, но беспрекословно пресекал их любые попытки попасть внутрь помещения. Альфонсо усмехнулся, в одном из них он узнал загримированного бульварного репортера Мишеля Обье, вот уж ушлый кадр, пытался даже всучить швейцару взятку. Не в этот раз, старина! Швейцар перехватил взгляд господина Нетворка, и тут же одернул руку, которая так и тянулась к купюре, протягиваемой репортером, мол, я тут не причём, вам, месье, показалось.

Тут показалась карета с Николаем, который приехал чуть раньше принцессы в сопровождении Черевина — начальника своей охраны и еще одного человека, чье влияние на молодого императора Альфонсо хотел бы свести к минимуму, но пока что не получалось. Впрочем, еще не вечер! После подписания договора ставки Нетворка возрастут, он станет для молодого императора незаменимым советником, а тогда можно будет и с императорским охранником посчитаться! Не смогли пристрелить Михаила! Криворукие! Пришлось выкручиваться, да еще и с таким дефицитом времени! Нетворк терпеть не мог работать в цейтноте, но иногда приходилось.

Николай остался у входа, ожидая появления принцессы Виктории, а вот часть сопровождающих прошла в обеденный зал. В это время показалась и карета Виктории. Дверца кареты экипажа открылась, Николай подошёл, подал принцессе руку, она только ступила на парижскую мостовую, как раздался крик

— Sic semper tyrannis![1]

И тут раздалось слитно два выстрела. С ужасом смотрел Нетворк на то, как принцессу отбрасывает пулями внутрь кареты, он развернулся, и последнее, что увидел в жизни — дуло револьвера, направленное прямо ему в лицо.

Невысокий худощавый мужчина, одетый в дорогой костюм с мрачным торжеством, наблюдал за тем ужасом, который охватил свидетелей этого двойного убийства. На него уже несся какой-то военный, но Маттео Гросси быстрым движением вставил револьвер себе в рот и нажал на спуск. На его теле нашли документы на имя гражданина Франции Мишеля Жюли. На квартире, ему принадлежавшей — социалистическую литературу.

[1] Так всегда тиранам (лат) — крылатое выражение, полностью звучит Sic semper evello mortem tyrannis — Так всегда приношу смерть тиранам! По легенде именно это кричал Брут Юлию Цезарю, тыкая в того ножичком.

Глава двадцать вторая. Сердце матери

Глава двадцать вторая

Сердце матери

Симферополь-Киев

1–2 июля 1889 года

Сердце матери — это вселенская бездна любви, заботы и всепрощения.

(Леонид Сухоруков)

Вдовствующая императрица Ольга Фёдоровна

Вдовствующая императрица Ольга Фёдоровна неслась в Санкт-Петербург. У неё было больное сердце и совершенно не в порядке с нервами. Страшная весть о смерти любимого мужа застала её в имении в Крыму и поразила подобно молнии. Слава Богу, что рядом оказалось несколько фрейлин из числа тех женщин, которые без нужды не падают в обморок и сумели оказать первую помощь. Во всяком случае они донесли её до кровати и освободили от тесного платья, мешающего нормально дышать.

Врачи боялись апоплексического удара, но обошлось, а вот сердечко довольно миниатюрной женщины, чей организм был измучен многочисленными родами, стало сдавать, работать с перебоями. Тогда послали за Манассеиным, как за волшебной палочкой. Он немедленно прибыл к государыне, одобрил, в общем, рекомендации личного врача, назначил капли наперстянки в очень маленькой дозе. Как ни странно, но матушке-императрице стало немного лучше. Но при этом светило медицины категорически запретил Ольге Фёдоровне волноваться. Фактически, она оказалась под домашним арестом в их крымском поместье, хотя сердце её требовало оказаться около детей, которые как котята малые не понимают, что им делать и что они творят. Она была в курсе планировавшегося введения института соправления, но не ожидала, что всё окажется так страшно и стремительно. И, в принципе, даже не собиралась вникать в детали этого указа, который посчитала блажью супруга. Но теперь она пыталась вникнуть в ситуацию, особенно, которая сложилась после неожиданного афронта Николаю, который, по ее твердому убеждению, должен был наследовать Михаилу. Конечно, она понимала, что Бимбо не готов к такой ответственной роли, хотя отец и старательно натаскивал его, привлекал к участию в обсуждении государственных дел. Но она хорошо знала и мнение Михаила о том, что ее любимый первенец к роли императора не готов и не очень-то стремиться к вершине власти. Николай жил в каком-то своем мире, в котором расцветка и размер крыльев бабочек имели намного большую роль, нежели решение крестьянского вопроса и реформы в государстве Российском.