Шпион с пеленок - Яна Мазай-Красовская Страница 46

В мыслях было только:

«Живой… Кто бы мог подумать, ты живой… мыслящий… разумный…»

Замок ловил их удивление, восхищение, восторг и… опасения…

Два тела медленно и безвольно осели у ворот замка.

Бледные лица. Закрытые глаза.

Ровное дыхание.

Тень от стены, как живая, надвинулась на них и закрыла сумраком, несмотря на середину дня.

Что они видели во сне?

* * *

Ступени…

Бесконечные каменные ступени древней башни.

Складки тяжелого темно-синего шелка мерно скользили по камню. Вверх, ближе к небу…

Наверху, на площадке, холодный ветер подхватил их, раздул, смешивая с цветом ночного неба, растворяя в нем. И под светом Луны проявилось Прошлое.

Белый шелк скользнул из тонких пальцев в тишине, прерванной жарким шепотом. Теплый воздух дрожал маревом, в котором встречались руки. И сердца бились сумасшедшими птицами, готовыми улететь. На самый верх долетал свежий запах весенних цветов, и губы искали губы…

Хлопали сильные крылья.

Пара белых птиц пронзили высоту — вверх, прямо в небо, в бесконечность его синевы.

И другой была Башня под багровым солнцем беды.

Звон мечей, кровавые посвисты стрел, крики, стоны… Кровь стекала по ступеням, по белому шелку, окрашивая его алым. Алый закат провожал павших. Алое небо отбирало у раненых надежду, а после — и жизнь.

Победителей — не было.

Багровое солнце медленно уходило за горизонт, уступая тьме.

Больше не было никого: ни своих, ни врагов. Этот замок никогда никому не сдавался. Кроме того, что сокрушало все: всевластного времени.

Тишина. Накипь лишайника и паутина. Тьма.

Мертвая. Или все же живая?

И снова безжалостно-яркое солнце беспощадно высвечивало все пятна, трещины, сколы. Раны, которые есть даже у камней.

И крики, крики, крики больших темных птиц, в которых и плач, и насмешка.

Тяжелые складки синего, почти черного шелка медленно скользили по каменным ступеням. Вниз.

Пыльный солнечный луч напоследок пронзил тьму.

Живите…

* * *

Яркая полоса солнечного света осторожно легла на обоих спящих, медленно двигаясь к их глазам.

Двойной судорожный вдох, и черные глаза встретились с темно-серыми:

— Ты как?

— Кажется, выспался. Темпус… Мля, опять заблокирована, — разочарованно развел руками Северус.

— Ну ты даешь… напарник.

— Сон видел?

В серых глазах Тома мелькнула… ревность?

— Ой, вот только этого не надо. У меня свой дедушка есть.

— Да, дедушка Редмонд… всем дедам дед. А у меня… замок — женщина, — во взгляде Тома мелькнуло что-то странное, похожее на улыбку. — Прекрасная женщина… Влюбился бы, если б мог.

— И что мешает?

— Я был зачат под амортенцией.

— Серьезно? А не думаешь, что твой отец бросил мать, потому что дело было как раз наоборот?

— Хм. Да… Я подумаю. Ты ее видел?

— Только платье. А ты?

— Я тоже. Синий шелк…

— Ну что, не пора наконец посмотреть на «подарочки»?

Когда они вернулись к своему небольшому лагерю, Северус бодро распотрошил зачарованную сумку, достав несколько то ли книг, то ли гримуаров (открыть их они пока не могли), пару старых слегка стоптанных туфель, в которые вложил одну подвеску и одно кольцо, а потом аккуратно разложил по траве панцирь, шлем, поножи, наручи…

— До полного доспеха щита не хватает, — заметил Том.

— Предлагаешь вернуться и поискать?

— Я думаю, на сегодня более чем достаточно. Особенно учитывая то, что нам дали хорошенько поспать.

— А может, как раз чтобы мы отдохнули и могли пройти еще?

— Какой ты, оказывается, азартный… Ну, давай попробуем.

Стоило им встать и двинуться по направлению к замку, по лицам хлестнул порыв ветра.

— Ну вот, как всегда, пока с этим не разберемся, не пустит, — вздохнул Северус разочарованно.

— Так давай. Кто туфли напялит, а кто — доспех?

— Вообще-то пока не хочу ни того, ни другого. Но в любом случае это придется делать мне, хотя бы потому, что ты физически сильнее. И либо снимешь это с меня, либо в лоб дашь, но снимешь. А вот если они как-то подействуют на тебя, я мало что смогу сделать.

— Зачем обязательно на тебя? Вон, хоть лягушка сперва пусть попробует. На худой конец, змею подманю.

* * *

За семь месяцев жизни в мэноре Принцев Том, к собственному глубочайшему удивлению, привязался к Северусу. Хотя многое, да что там, почти всё они проходили-проживали фактически наравне, конкурентом он его не мог представить, как ни пытался разжечь свою любимую паранойю. Не выходило, и все тут.

Том прекрасно понимал, что это не мальчик вовсе, а мужчина чуть ли не старше него, но внешность… Тело ребенка, только-только вступающего в подростковый период, быстрые порывистые движения и совершенно, прах побери, мальчишечья улыбка сбивали все осознание напрочь: лорд Гонт не мог заставить себя относиться к юному Принцу иначе как к младшему товарищу.

Северус, зараза, пользовался этим без зазрения совести. Заодно перед Хогвартсом тренировался, специально иногда отыгрывая немного грубоватого, раскованно-хулиганистого мальчишку. Который ни за словом в карман не полезет, ни за палочкой: та отлично закреплена в кобуре на предплечье (и вовсе не обязательно держать ее пальцами!). Ну, если что, и попросту кулаком всегда был готов вломить.

Лорд уже имел счастье испытать это собственным левым глазом. За что был благодарен (и Северусу, и Алану, поставившему парнишке неплохой удар): наваждение, заставившее его уже поднести к шее совершенно потрясающее ожерелье, развеялось мгновенно. А украшение оказалось отнюдь не «ключом к могуществу рода», как вещал «внутренний голос», а гарротой, и, естественно, не простой… Предки были теми еще затейниками: в замке вообще ничего простого не было.

По опыту и по знаниям они оба были очень, очень разными, сходясь только в ментальных практиках. Было интересно учиться — и вместе, и друг у друга. Такое вот взаимовыгодное сотрудничество. Или, чем магловские черти не шутят, дружба?

Том неоднократно задавался вопросом, чем бы он мог рискнуть ради своего напарника. Ответ оказался прост и возник из самой что ни на есть практики, ошарашив обоих: во время их третьей совместной вылазки «за сокровищами Перевеллов» удалось проникнуть в подземелья и, ни много ни мало, пробудить их основного охранника. Костяного дракона, да-с. От его смертельно-ледяного дыхания Том первым же движением просто закрыл мальца собой, выставив самый мощный щит, на который только был способен.

Очень неожиданно все получилось, хоть и справились они быстро. И даже редкую ценную тварь ухитрились не убить: обездвижили, и, пока Северус держал контроль, Том загнал зверюгу обратно в спячку. А потом