Благословенный (СИ) - Коллингвуд Виктор Страница 46

Е к а т е р и н а

Дано в Зимнем Дворце, 16 января 1788 г.

Глава 20

Лёд на Финском заливе и Неве тем временем окреп настолько, что мне, наконец, удалось получить разрешение и на поездку в Сестрорецк. При этом ехать я собрался не один, а в компании Бёрда, Кулибина и, конечно, Протасова.

Расстояние от Петербурга до Сестрорецка — примерно сорок вёрст. Получается четыре часа туда, четыре — обратно, и ещё время на осмотр производства и беседы. В общем — тяжело, но можно.

Ехать решили в полнолуние, чтобы хоть видно было, куда несёмся. До Сестрорецка по льду Финского залива уже легла зимняя санная дорога, периодически заметаемая косыми финскими метелями, и вот по ней-то мы и отправились в путь. Поездку подготовили, как военную операцию: вперед ушло несколько конногвардейцев, проверявших дорогу на предмет трещин, полыньей или иных опасностей. Затем вперёд ушли сани с копною сена, которым в пути будут кормить наших лошадей; и лишь затем поехали и мы, укутанные по самые брови.

Что тут сказать… Путешествие по России в хорошем автомобиле, или, скажем, на поезде, и поездка в санях — это совершенно разный жизненный опыт. Едешь ты такой, сидя в санях низко-низко, так что седалищным нервом чувствуешь все неровности маршрута — и где полозья скрежещут об лёд, и где мягко въезжают во влажную кашу из-за выступившей в ледяные трещины воды; и как содрогаются сани, наехав на замёрзшие конские яблоки. Некое подобие этого ощущения можно получить, катаясь на снегоходе, но — тоже не то: там всё скрадывает рёв двигателя.

Долгий наш путь закончился, когда в воздухе запахло печным дымом, а на низком берегу по правую руку от нас появились приземистые тёмные домишки.

Город оказался зажат между берегом залива и довольно крупным озером, образованное запруживанием русла реки Сестра. Меня, признаться, всегда удивляло, почему Пётр I выбрал для оружейного завода такое неудачное место — ни угля рядом нет, ни металла, место малолюдное, рядом шведская граница; выходит, Сестрорецк уязвим и для наземной, и для морской атаки. А разгадка-то — в этой самой реке Сестра! Она оказалась удобна для устройства запруды, а значит, и установки водяных машин. Неву так не перекроешь! Ну, а железо в Петербург всё равно везли баржами с Урала.

Христофор Эйлер встретил нас у городской пристани. Дальше доехали до завода и вскоре уже осматривали его механизмы.

Да, скажу я вам, зрелище то ещё! Пол в большинстве цехов земляной, засыпанный железными опилками и какой-то ветошью. В цехах темно — как тут вообще работать, не понимаю. А запах… стоило въехать за ворота завода, и неповторимый, какой-то гнусный запах горелого железа окружил нас и преследовал повсюду.

Большая часть механизмов завода из-за зимнего времени была остановлена, и мы увидели их в «статическом положении». Но сверлильные машины работали: длинное однопёрое сверло медленно входило в длинное, наверное, больше моего роста, ружейное дуло. В другом цеху мастеровые делали кремневые замки — кто-то стучал молотком, кто-то работал напильником, кто-то точил винты.

— А что, винтики-болтики вы тут сами делаете? — с удивлением спросил я, полагая, что уж такую-то мелкую и стандартную вещь, как крепеж, всегда можно было купить в нужных объемах.

— Мы делаем всё, вплоть до ложевых колец и прикладов.

— Как-то это неправильно…

— А как же иначе? — удивился Эйлер.

— Ну…можно и по другому! Крепёжные детали можно делать отдельно, как гвозди или булавки, и поставлять на заводы уже готовыми. А заготовки для ружейных стволов как получаете? — спросил я, заметив, что ружейные стволы тут не сверлят с нуля, а рассверливают уже существующие отверстия.

— Сначала расковываем лист металла с нужной толщиной и длиной, называемый «доска». Затем на специальной оправке кузнецы сворачивают его в трубку, проковывая шов.

— Это, наверное, очень долго и ненадёжно? Ведь шов может и разойтись при выстреле?

— Да. Это долгое и ответственное дело! Конечно, без шва было бы лучше, но другого способа сделать ствол у нас не имеется!

В своей прошлой жизни я, помнится, слышал что-то про «бесшовные» трубы, правда, как их делают, понятия не имел. Но, на самом деле, главный секрет многих изобретений — в том, что они, вообще, возможны. Много проще добиться результата, если знать, в каком направлении двигаться. Так что, надо будет как-то кого-то озадачить… и пусть думают.

Под конец экскурсии мы прошли и в столярные мастерские, где делали ружейные ложа. Тут пахло деревом, а вместо бряцания и душераздирающего скрежета напильниками по металл почти бесшумно работали резчики.

— А что за дерево — удивился я, глядя на заготовки из тёмной древесины.

— Орех, Ваше Высочество!

Насколько я помнил, приклады для оружия в России обычно делали из обычной берёзы. Зачем им орех? Такая древесина ведь наверняка дорогая штука!

Затем мы устроили небольшое итоговое совещание с Карлом Бёрдом, Иваном Петровичем Кулибиным и Христофором Леонардовичем Эйлером.

— Я, конечно, в технике не сведущ. Но даже мне видится, что для круглогодичной работы тут нужны паровые механизмы. К ним надобно приспособить станки — и сверлильные, и токарные, и другие. Вот, Иван Петрович мог бы многое сконструировать! Как думаете, мистер Бёрд, есть тут сложности с установкой паровых механизмов?

— Совсем нет. Воды предостаточно, а уголь могут привезти из Англии в неограниченных количествах!

— Должно быть это будет дорого, везти из Англии?

— Нисколько. Уголь возят в трюмах судов, заменяя им балласт. Ведь каждый корабль везёт с собою многие тонны бесполезного груза — балласт, каменный или песчаный. Наши судовладельцы научились выгружать его и везти вместо него у самого дна судна что-то тяжелое — каменный уголь или известь.

— А как же они возвращаются обратно, когда выгрузят всё в Петербурге? — удивился я.

— На обратный путь покупается некоторое количество уральского чугуна. Его грузят, опять же, в самый низ, и везут в Англию!

— Весьма ловко… Иван Петрович, как думаете, можно тут усовершенствовать станки?

— Да, и немало. Как я наслышан, в Туле есть механизмы, что сверлят сразу много стволов; такое же можно и здесь применить. Опять же, обточка, обдирка… Тут много ручных работ, что могут заменены быть машинными. Будет паровая тяга — будут и станки!

Обратно возвращались уже в темноте. Морозило, снег громко хрустел под санным полозом, а на горизонте полыхало ярко-зеленое зарево северного сияния. Всё увиденное за сегодня с трудом помещалось в моей голове — все эти станки и механизмы, дамбы, молоты, рабочие, перевозки… Надо как-то это всё структурировать и ввести в колею, а то я, пожалуй, с ума сойду.

* * *

Тем временем появились первые результаты моих действий по поиску изобретателей и технических специалистов в Великобритании.

Первым в Петербург прибыл мистер Джонатан Хорнблауэр. Уже немолодой господин с усталым лицом и длинными, до плеч, каштановыми волосами, появился в моей приёмной вместе с братом, Джейбезом Картером Хорнблауэром, тоже занимавшимся паровыми машинами. В отличие от шотландцев Гаскойна и Бёрда, это были настоящие англичане.

— Господа, рад приветствовать вас. Как вы добирались до Петербурга?

— Мы плыли до Мемеля, Ваше Высочество, — отозвался сэр Джонатан, — затем на санях ехали до самого Петербурга.

— Дорога была тяжелая?

По выражениям лиц англичан я понял, что в дороге им пришлось нелегко. От прусского Мемеля, где есть незамерзающий зимою порт, до Петербурга, действительно, не менее семисот вёрст, то есть, примерно как от Петербурга до Москвы. Вспомнив тот утомительный путь, что мы с Костей проделали летом, я внутренне поёжился.

— Дорога была не сложнее, чем моё положение в Англии, принц! — наконец, нашелся, что ответить, сэр Джонатан. Так-так. Это интересно!

— Разве Англия — не рай для промышленников и предпринимателей, таких, как вы, господа?