Красным по белому - Константин Константинович Костин Страница 46

Нравиться.

Не как проводник.

Как девушка.

Гибкая, стройная, подвижная, умная…

Красивая.

3

— Что это за… что это вообще?

Вольф обошел вокруг… что это вообще?

Как уже было сказано — Пустота вовсе не была пустой, здесь посреди песков росли невысокие ажурные кусты, торчали пучки жухлой травы, иногда встречались деревья, чаще всего, высохшие дочерна и поднимавшие сучья к безжалостному солнцу.

Но вот это вот… Не дерево, не куст, не трава. Вообще непонятно что. Как будто посреди песка возник нарыв, лопнул, и из него выплеснулись и растеклись длинные зеленые полосы то ли листьев, то ли таких плоских щупальцев. Подобное скорее ожидаешь увидеть под водой, в виде водоросли, лениво колышущейся в толще воды, чем посреди пустыни.

— Это растение, оно здесь часто в Пустоте встречается. Мы называем его рурими реригрини.

Вольф озадаченно обошел «растение» вокруг, машинально измерив шагами длину этих… листьев. Футов десять, не меньше…

— Эй, мы долго будем рассматривать эту заразу? — нетерпеливый Пильц уже карабкался вверх по пологому склону дюны. Взобрался на гребень и замахал руками, как ветряная мельница.

— Кажется, — произнесла Намиси, — мы уже пришли…

Но Вольф уже и сам расслышал тихий, но отчетливый шум океана.

4

Однорукий шварц, попавшийся им на улице, махнул культей, указывая направление к гостинице «Король Альберт» вышедшей из Пустоты троице: двум белым, замотанным в выгоревшие тряпки, с рюкзаками за плечами, и одной молоденькой девочке-шварцке.

Поначалу Вольф не обратил на его однорукость внимания: ну, мало ли где можно потерять руку, в самом-то деле. Но потом они увидели еще одного однорукого, в этот раз без руки по самое плечо, потом второго, третьего… На однорукой девочке, лет десяти на вид, Вольф не выдержал:

— Намиси, — тихо спросил он, — Это что, болезнь какая-то? Почему у них у всех рук нету?

— Болезнь, — произнесла девушка, не оборачиваясь, — Жадность называется. По приказу короля Альберта тем, кто ленится во время работы на плантациях, отрубают руку. Сначала кисть, потом — по локоть, потом — по плечо… Потом — вторую руку.

Вольф замолчал, стиснув зубы. Его желание забрать колонии у Круа только что стало еще сильнее.

5

В гостиницу Намиси не пустили. Шварцев в нее не пускали ни под каким видом, даже в качестве слуг.

— Черным — нельзя! Нельзя! — возмущался портье, грудью вставший на пути осквернения его чистой гостиницы какой-то грязной девчонкой. Неподалеку в фойе лениво наблюдали за скандалом два офицера из колониальной жандармерии «Общественная сила». Устрой здесь шум какой-нибудь шварц — его уже давно застрелили бы и выкинули на улицу, а так — какой-то белый со слугой и девчонкой, понятно для каких целей прихваченной. Если ее отмыть — очень даже ничего… Хотя как шварцку не мой — белая из нее не получится.

Офицеры расхохотались своей немудреной шутке.

— God damnyou! — наконец не выдержал Пильц, — У меня заказан номер в вашей ночлежке и я пройду в него, даже если мне придет в голову притащить с собой коня, не то что шварцку!

Портье с сомнением окинул взглядом выгоревшую и запыленную одежду Пильца, посмотрел на по-прежнему обмотанное тряпками лицо. С одной стороны — выглядит как какой-то бродяга. С другой — у него новое и дорогое ружье брумосской марки «Лам». Кто его знает, что это за тип? Вот так выгонишь его, а это — какой-нибудь лорд.

— Я — навис над портье Пильц, — лорд Роберт Маунт! Я шел по вашей damned пустыне чертову кучу дней, я хочу ванну, бритву и бренди и я это получу, даже если мне для этого придется подпалить вашу хижину с четыре сторон!

Глава 30

Трансморания

Ибве. Падран

21 число месяца Короля 1855 года

Вольф

1

— Что это? — с любопытством спросила Намиси, робко выглядывая из-за плеча Вольфа и рассматривая содержимое портового пакгауза.

На ее вопрос никто не ответил. Круассцы вообще предпочитали не разговаривать со шварцами, общаясь с ними только в случае необходимости и на каком-то странном выдуманном языке: «Твоя! Брать! Эту! Идти! Туда!». Возможно, они считали, что длинные и сложные предложения примитивный мозг шварца просто не поймет.

Северин Пильц также не ответил. Собственно, никакого Северина и уж тем более Пильца тут и не было: у открытых ворот склада, покачиваясь с пятки на носок, стоял брумосский лорд, знаменитый путешественник и авантюрист. Гладко выбритый, чисто вымытый, переодетый в новую одежду, с традиционным брумосским выражением на лице «лорд в окружении грязных дикарей». Честно говоря, это несколько выбивалось из обычного поведения лорда Маунта, который с великолепным презрением относился не только к не-брумоосцам, а вообще ко всем и всему. И вполне мог бы заявиться с утра в порт таким же, каким и вышел из пустыни, обросший бородой и в выгоревшей на солнце одежде, почти превратившейся в лохмотья. Вот только в Ибве лорд Маунт, как было достоверно известно, ранее не заезжал, поэтому в выборе стиля поведения Пильц ориентировался на то, как должен вести себя среднестатистический брумосский лорд по мнению большинства людей. То есть, быть заносчивой и хладнокровной сволочью. Ну и во-вторых — бритье и смена одежды исключали такие неудобные вопросы как «А почему это человек, ушедший в экспедицию вроде бы как несколько месяцев назад, вышел из пустыни с коротенькой трехдневной щетиной? Где он в пустыне воду для бритья находил? И почему его одежда, пусть и ношеная, но вполне себе крепкая и даже, кажется, не столько выгоревшая, сколько застиранная? А?». Нет, возможно, такие вопросы никому в голову не придут. Или же — если придут — на них можно будет дать убедительные ответы. Но зачем, если можно сделать так, чтобы вопросы просто не возникли?

Вольф на вопрос девушки тоже не ответил. По совсем другой причине — молоденькая шварцка, за время путешествия ставшая ему… близким другом… и не связанная привычками здешних щварцев, которые боялись белых, как огня… так вот, эта самая молоденькая шварцка, сиречь — девушка, задавая вопрос, прижалась со спины к юноше, напомним, тоже молодому, ТАК… Что Вольф, ощущая спиной все выпуклости Намиси, а также весь жар ее молодого, горячего, гибкого тела… В общем, в его