Длань Одиночества - Николай Константинович Дитятин Страница 48

Мокрый Альфа лежал на вздымающемся золотом боку. Вокруг собирались любопытные. Через них пытался пробиться некто, поминающий святую воду. Которая, в данный момент растекалась по окрестностям мутнеющими ручейками.

— Му-у-у! — жалобно воскликнул Телец.

— Святотатство! — едва не срываясь, верещал неизвестный.

Его белая хламида была забрызгана с левой стороны. Лицо кипело и вспучивалось.

— Мужик, — прошептал Альфа тельцу, — мне придется свалить все на тебя и бросить. Бросить здесь. Задержи этого крикуна в белом. Я могу на тебя положиться?

— Му-у-у-у!

— Тысяча проклятий на вас!

Прима-образ вскочил на ноги и бросился наутек, растолкав зевак. Миновал парк Статуй, побродил немного в лабиринте Догматов и вышел на дорогу, ведущую к цели.

Через короткое время он уже уверенно шагал мимо многоэтажных картонных коробок. В Пушистом квартале планировка улиц была несколько вольной, так что пробираться приходилось скорее интуитивно, то и дело пролезая в прогрызенные дыры, протискиваясь в трубы и взбираясь по маленьким полочкам.

Здесь были и другие дома, хорошие, с мягкими матерчатыми стенами и увлекательными игрушками. Но в них почти никто не жил. Пушистые боги считали их оскорбительным намеком на свою одомашненность, что, как известно, было ложью.

В отличие от остального Полиса, в квартале пушистых богов, сегодня было несколько пустовато. Прима-образ это насторожило. Ему срочно нужна была информация.

— Мрр-ау!

— Ага, — Альфа как раз выбирался из очередной дыры в картоне. Он весь измазался в сметане и волочил за собой шлейф бумажек на ниточках. — Будь позитивен, о, Пушистый владыка! Не подскажешь ли, где сейчас находиться достопочтенная Котожрица? Мне нужно с ней повидаться. Это дело всего Многомирья.

— Мррр-ууу? Рьяу!

— А за это? — Альфа подмигнул полосатому гражданину, и протянул ему крохотный коробочек. — Свежая. Сам собирал.

— Мммррроу! Мрряу! Мру.

— Благодарю, — счастливо кивнул Альфа. И добавил громким шепотом: — приятного времяпрепровождения.

Он выбрался из дыры и аккуратно обошел извивающегося кота. Урчание владыки было до того страстным, что прима-образ почувствовал укол зависти. Эх, сейчас неплохо было бы заняться чем-нибудь похожим. Но он и так извел преступно много времени, когда зарывался лицом в глиняные ягодицы.

И скромное путешествие продолжилось. Единственное, что позволил себе Альфа, так это приобрести себе колбасную мышь в автомате, возле большой груды подушек. Больше половины лакомства пришлось отдать снующим вокруг подросшим котятам. Котята цеплялись за тогу, карабкались вверх и неуклюже терлись мордочками о лодыжки образа. Их маленькие чистые глазенки выпрашивали ласку.

— Нет, ребята, — сдержанно говорил Альфа. — Я слишком крут, чтобы возиться с вами. Ну… Разве что… Совсем чуть-чуть. Ну ладно, вот ты, рыжий, иди к папе на ручки!

Он очнулся через несколько часов, с жутким котеночным похмельем. Вся его тога была в шерсти, пальцы искусаны, а грудь устлана крохотными спящими клубочками.

Клянусь фантазией, — отчаянно подумал Альфа, — я не могу пошевелиться. Ведь тогда мне придется разбудить их! Проклятье, ну как я умудрился так влипнуть?!

Но не зря Альфа был воплощением ловкости. Через некоторое время он продолжил поиски Котожрицы, оставляя позади тогу, на которой сладко дремали не потревоженные котята.

* * *

Как и предсказывал любитель мяты, Альфа нашел жителей на главной площади.

Площадь была застелена половиками, и украшена мебелью. Порядочно подранной когтями. Кошки лежали на диванах, вскарабкивались на столы, и уютно щурились со спинок кресел. Многие валялись на половиках. Слышалось негромкое урчание: кто-то выяснял отношения. Между спящими проносились вскинутые хвосты и вздыбленные спины. Жалобно скулили пленные собаки. Их согнали в острог из опрокинутых табуреток и держали там, неумолимо кусая. В клетках нервно щебетали птицы. Кошки лениво поглядывал на них, время от времени принимаясь тереться мордами о прутья. Вдалеке несколько сгорбленных человеческих образов чистили общественные туалеты, вытряхивая из лотков. Другие меняли корм в мисках, рассыпая его вокруг и доливая молоко в кружки. Пушистые боги относились к ним со смесью терпеливого презрения и неожиданных приступов агрессии. Тогда они подбегали к людям, злобно кусали их за икры и убегали прочь.

В центре площади возлежал огромный трёхцветный кот. Было в нем рыжего, черного и белого. Глаза его были закрыты, уши подрагивали. Кустистые усы мирно свисали до земли. Полосатый хвост едва заметно шевелился. На голове покоилась красная картонная шапочка.

Рядом с ним Альфа, наконец, обнаружил Котожрицу. Та старательно полировала бубенчик на ошейнике бога. На голове ее, прямо на густых серебристых волосах, лежала маленькая, длинношерстная кошечка.

— Котожрица! — крикнул Альфа. — Подруга! Будь позитивна!

Кошки слегка навострили уши, поглядев на чужака, и снова вернулись к созерцанию бубенчика. Образ в полосатой рясе, обернулся. Личико служительницы было острым, красивым с нежными розовыми губами и маленьким носиком. Большие зеленые глаза высматривали гостя.

— Альфа, забияка! — девушка радостно помахала руками. — Будь и ты позитивен!

Архикот раскрыл благостный прищур. Он с неудовольствием поглядел на Котожрицу и яростно зевнул, да так, что хрустнули хрящики. Все остальные кошки, как по команде повторили это движение. Площадь накрыла растущая волна позевываний. Альфа быстрым шагом добрался до подруги, и они крепко… Нет, объятий не вышло. Служительница Пушистых богов отстранил прима-образ жезлом Управления.

— Почему ты опять голый? — спросил она укоризненно.

— Этот вопрос ранит меня, — воскликнул прим. — Неужели в этом прекрасном мире неограниченных возможностей и совершенного могущества, так важны штаны?

— Мы уже говорили об этом, — вздохнула жрица. — Стоит тебе попасть в наш мир, как одежда слетает с тебя как интрига со старого анекдота. Мне не нравится, что ты расцениваешь наш величественный Полис как публичный дом.

— Да здесь каждая вторая идея шепчет: грех! — апеллировал Альфа. — Темные его проповедуют, белые от него защищаются, и у всех он на устах. Мне даже кажется, что здесь присутствует маленькая фиксация. Клянусь фантазией, все здесь помешаны. Кроме тебя, — быстро добавил он, глядя как сузились зрачки Котожрицы. — Чего нельзя сказать о Пушистых богах.

— Что дозволено Юпитеру…

— Ты серьезно?

— Абсолютно. Не сравнивай свою страсть к глиняным задницам…

— Что?!

— Я говорю, не сравнивай свою порочную страсть к глиняным задницам со священными ритуалами воспроизводства. Кроме того, распущенность не дает тебе права завялятся сюда, в чем Многомирье родило. Ты оскорбляешь Пушистых богов.

— По-моему, фигура голого человека, это первое, к чему привыкает домашний Пушистый бог…

— Святотатство! — вскричала жрица. — Нет, и не было домашних Пушистых богов! Это ересь! Ересь и хула!

Она выглядела очень возбужденной и расстроенной. В этот момент Архикот снова зевнул, и кивком сбросил картонную шапочку. Альфа поглядел на нее