Алан Аюпов - Слепой царь Страница 5

— Всё. Идите, смотрите. А на Вас, Альбина, подошла одежда?

— Да, вполне.

Хорошо. Подведите меня к моей двери, а то лапать стены неудобно. — Тихо попросил я.

— Идёмте.

Девушка взяла меня под руку и шагнула вправо. Я последовал за ней. Оказавшись напротив своей двери, я подумал, что мне не нужна перепонка, пусть будет обычная дверь с ручкой. Дверь не появилась, зато появилась ручка в стене. Ну, и на том спасибо. Я взялся за ручку, перепонка распахнулась. И тут Альбина спросила:

— В гости не пригласите?

Не боитесь, что буду приставать?

— Нет.

— Тогда заходите. — Предложил я, и в эту же секунду её позвали:

— Альбина?

— Это кто? — Спросил я.

— Это Дженни. — Не очень-то доброжелательно ответила девушка. — Да, Дженни! Ты чего-то хотела?

— Зайди ко мне, как освободишься?

— И как же это я к тебе зайду?

— Как обычно. — Явно не поняла Дженни.

— Я пыталась к тебе зайти, но дверь была на замке. А на стук ты не отвечала.

— Странно! Но я не слышала, чтобы стучали.

"Вот ещё одна проблема", — подумал я.

— Тогда я тебя подожду здесь. — Сказала Дженни.

— Вот ёлки-палки!.. — Недовольно прошептала девушка и добавила громче: — Жди.

Мы вошли.

— Вот это да! — Восхитилась Альбина. — Ну и хоромы Вы себе отвалили.

— Вы хотите сказать, что у Вас всё не так? — поинтересовался я.

— именно!..

— присаживайтесь. — Предложил я. — Для начала скажите, почему Вы не боитесь заходить ко мне?

— Почему не боюсь? Немного боязно, конечно. Но ведь хочешь, не хочешь, а всё равно когда-нибудь придётся к Вам зайти.

— Зачем? — Удивился я.

— Как зачем? — В свою очередь изумилась она.

— Вы меня простите, но я на самом деле не понимаю. Буквально перед тем, как я попал к Вам в комнату, я забрёл к другой девушке. Так она сильно испугалась моего присутствия. Поясните?

— Да куда уж проще! Если Вы могли заметить, кроме Вас здесь больше нет мужчин.

— Не факт. — Возразил я.

— Возможно. — Согласилась она. — Однако на данное время других мужчин никто не видел.

— Допустим.

— Бог создал женщин и мужчин друг для друга. Так что при любом раскладе не сегодня, так завтра, к Вам потянутся все по очереди. Не думаю, что Вас на всех хватит. Значит, выбирать придётся. И придётся выбирать не нам, женщинам, а Вам, мужчине. Окажусь ли я в числе избранных? Неизвестно. Так почему бы заранее не создать плацдарм для дальнейшего существования?

— м-да! Об этом я не подумал. Но, понимаете, слепота остановит многих, если не большинство.

— Ерунда. Это Вам так хочется думать.

— Увы. Я ведь до тех пор, пока не попал сюда, был другим. Скажем, обычным, зрячим. А там я был другим. Я мог бы Вам рассказать очень многое, да только этого не надо. У людей есть ограничения на понимание, и тем более на сочувствие. Вы, женщины, воспринимаете мужчин лишь как средство продолжение рода, то есть получить ребёнка и успокоиться на этом. Современных женщин интересуют лишь материальные блага. Но никому не нужен внутренний мир мужчины. Мало кто понимает, что мужчина — это большой ребёнок, которого очень легко обидеть. Но это совсем другой разговор.

— Да, другой. Есть такое понятие как влечение. Хотите Вы того или нет, а каждой женщине хочется испробовать заветный плод.

— Не думаю, что они окажутся такими неразборчивыми.

— Почему неразборчивыми? Вы очень видный мужчина. В самом соку.

— Не льстите! Мне 56 лет.

— Не лгите. Вам не более тридцати двух, тридцати пяти.

— Кто-то из нас врёт. — Констатировал я.

— Не я. Можете спросить у любой. Лучше расскажите о себе.

— Вам совсем незачем знать о моих горестях и страданиях, радостях и счастливых минутах. Всё это проходит мимо, как ненужный хлам. Зачем делать вид, что интересуетесь той или иной стороной моей жизни? Это же одурачивание. Кого Вы обманываете? Да саму себя. Вы лишь тратите время впустую на ненужные разговоры. Проявление сочувствия?! Сказки. У Вас, как и у всех, есть предел, дальше которого Вы ни шагу. Самопожертвование не для Вас.

— Почему Вы так решили? Вы же меня не знаете.

— Не знаю, но предполагаю. И не безосновательно. Нет, я не призываю к этому никого, и, поверьте, тем более Вас. Я просто констатирую факт. Нет нынче женщин, готовых на самопожертвование. Вы скажете, что нет и мужчин? Ошибаетесь. Я попытался это сделать. Только спустя много, очень много лет понял, что моё пожертвование никому и даром не надо было. От меня брали, что им было нужно, а взамен…

— И что взамен?

— Ничего!.. Вы скажете, что так и должно быть? Нет. Жертвующий собой должен знать, чувствовать, видеть, понимать, что жертва его не напрасна. Моя оказалась бессмысленной, а, следовательно, и жизнь бесплодна Что бы я ни делал, чем бы ни занимался — никому, по большому счёту, это не надо было. Я не был профессионалом ни в чём. Любителем, скорее даже дилетантом чем любителем, да, был и остаюсь. Но не более того. Я ничего не придумал, ничего не изобрёл, я никому не понадобился, я оказался невостребованным. И кого это интересует? Вас?! Да не смешите.

— Странный Вы мужчина. А знаете, я в той жизни тоже была неудачницей.

— А я не сказал, что был неудачником. Я сказал, что не нашёл единомышленницу. Не встретил той, которая готова была делить со мной не только горести с радостями, но и ложе.

— Может наоборот? Ложе с радостями?

— Нет. Я сказал в той последовательности, которую посчитал нужной.

— Экий Вы строгий!..

— Да какой уж есть.

— Можно я у Вас останусь?

— В смысле, на ночь?

— Ну, можно не только на ночь. На какое-то время. Пока не надоем.

— Альбина?! Я не евнух.

— Догадываюсь. Но если спрашиваю разрешения, не значит ли это что-нибудь? — Загадочно улыбнулась девушка.

— понял, не дурак.

— Тогда давайте подумаем, чего бы нам на ужин сообразить?

— А почему ужин? Может обед?

— На Ваших ходиках 19 часов.

— Может это 7, а не 19. Возразил я.

— Нет. Там именно что 19 написано!..

— Я не подумал, что эти ходики с циферблатом на 24 часа.

— На 24. Как-то неудобно!.. Я привыкла к обычному циферблату.

— Кстати, надо бы и о других подумать. — Вслух размышлял я. — Какой там нужен набор потребительской корзины?

— Как всегда: сахар, хлеб молоко, мясо. Ну, и по мелочам, если есть резервы у местного царька.

— Есть, есть. Ещё сколько есть…

— Вы уверены?

Разумеется, я не был уверен, но говорить об этом не стоило. Как показала практика, далеко не всё оказалось подвластно моему воображению. К примеру, пистолет не появился, прихожая менялась не так, как я задумывал, и ограничения, оказывается, есть. Можно предположить, что по занимаемой площади. Иначе как объяснить ограничение по количеству комнат? А когда появился спортивный комплекс так и вовсе 8 комнат исчезли. Зато появились этажи, что лично мне нравилось меньше всего. А если есть этажи вверх, то возможны и вниз. Хотелось бы ещё выяснить насчёт парка.

— Тут на кухне есть холодильник. — Послышался голос Альбины из глубины квартиры. — Но в нём совершенно пусто. Даже тараканов нет.

— А какая там плита?

— Газовая. Но имеется микроволновка, мультиварка, хлебопечка, фритюрница и куча всяких вещей, типа тостера, вафельницы, блинницы…

— Сейчас будут продукты. — Сказал я и сосредоточился. — Кстати, тебя Дженни ждёт. Не забыла?

— Нет, — донеслось из кухни. — Мы сейчас поужинаем, потом я загляну к ней.

— Но, ты же сказала, что не могла к ней войти? Как ты собираешься это сделать?

— Постучу.

— Ты же стучала? Из-за этого она осталась ждать тебя у двери?

— Подождёт.

— Не хорошо так с подругой.

— Она мне не подруга. Я её здесь впервые увидела.

— Ладно. Оставь. Пойди, выясни, после возвращайся.

— О!

— Что случилось?

— Да продукты диковинные в шкафчике обнаружила.

— Ты в холодильник загляни.

— Ага. И тут тоже. Ладно, я сбегаю быстренько.

Чмокнула дверь-перепонка, девушка вышла. Я остался один. Немного посидел, подумал. Ситуация мне очень не нравилась. Изначально я предполагал, что моя слепота временная, игра какая-то нелепая. Однако время шло, а слепота не проходила. Ещё меня беспокоило какое-то невнятное ощущение неловкости. Будто я чего-то не додумал, не учёл.

Время шло. Походив по комнате, подошёл к ходикам. Налапал стрелки. Оказывается, прошёл час, с тех пор, как ушла Альбина. И тут меня осенило! Если она не могла достучаться до Дженни, то почему может достучаться до меня? Может быть она и стучалась, но я ничего не слышал. Я подошёл к двери и тут намацал две ручки. Другая, не менее острая мысль, вновь посетила мои мозги: Ручки-то две? Какая куда? И ещё одна, вслед за первыми двумя: "Если рядом комната Лины, а за ней Альбины то, как я мог, минуя комнату Лины, попасть к Альбине? Кажется, дверь к ней я не закрывал специально".