Боливар исекая - Алексей Богородников Страница 5

Лепеча какую-то ободряющую чушь, я осторожно отцепил Каю и передал её подошедшей Марте.

Кинул золотой кругляш девушке за стойкой, взяв тёмную бутыль с неизвестным, но качественным судя по рисованной королевской семье, содержимым и толкнул речь.

— Мы авантюристы! Наша жизнь трудна и опасна. Полна лишений и боли. Она коротка, — если вы встретите седого авантюриста он либо лжец, либо Идомей Хромоногий. (Присутствующие робко улыбнулись, по легендам старец был основателем Гильдии Авантюристом, таинственно исчезнувшим в период расцвета мира) Мы умираем в болотах, пещерах, лесах и пустынях. На солнце, под звездами, на глади воды. Мы — те, кто защищает мир, последний оплот разумной жизни и по-другому никогда не сможем! За погибших товарищей, чистой им встречи с Создателями!

По легендам все умершие после смерти попадали к Создателям, а неполученная ими, во время жизни в мире, карма определяла быть ли встрече чистой: хлеб-соль и семьдесят две гурии — что-то в этом роде. Либо встреча будет тёмной: с Кожаным Властелином, орудиями пыток и прочими атрибутами бдсм.

— Тебе бы отмыться, сынок, — шепнула подошедшая Марта, — весь в кровище словно упырь.

А я-то думал, что на меня так смотрят. Ну, извините, пять кролей без брызг крови на лице не бывает.

— Гномья водка за мой счет, — громко крикнул я в зал, — почтим товарищей!

— Купальня открыта, Марта? — торопливо спросил я, расстегивая маскировочную накидку.

— Да, но сначала может в номере вещи оставишь, ведь…

Не дослушав её, я выскользнул с чёрного входа, по пути расстегивая ремень, расшнуровывая кожаный жилет и сдирая рубаху. В купальне таинственно мерцала пара свечей, а хлопнув дверью я немедленно обнаружил там Каи Аисаки с красными глазами перед умывальником.

— Прости, — залилась она краской, — уже ухожу. «Хотя бы одетая, — подумал я, — врут всё, эти стереотипы из аниме».

Мне и до этого было её жаль, в группе она была самой младшенькой, боевой путь начала сравнительно недавно и тут же потеряла всех друзей. Не находила себе места весь день от горя и переживаний, винила себя в трусости, что кто-то из-за нее погиб, а тут еще её гоняют из угла в угол. И вообще — она моя боевая сестрёнка!

— Кая, дай мне личную клятву ученика, пожалуйста, — мягко попросил я.

— Что-о-о?! — немедленно возмутилась она, — да ты маг, а не разведчик и маг… «она хотела сказать посредственный, но вспомнила что в этой бойне я все же выжил, — подумал я» — маг в общем, — закончила надувшаяся Кая, — или ты нехорошее чего задумал, — сузила она свои прелестные янтарные глазки.

Вздохнув, я открыл инвентарь и достал из него её лук, передавая Кае.

— Невозможно! — вскрикнула она, выпучив глаза на фиолетовую дыру, с появляющимся оружием, — инвентарь был только у Создателей.

Чтобы прекратить панику, я снял рубашку и, сверкая оголенным торсом, прошел к огромной бадье в углу зала.

— Нечестно, подло, отвратительно! — доносились сзади эмоциональные выкрики лисодевочки. — Джерк Хилл, остановись и сейчас же расскажи, что всё это значит!

— Снимаю штаны, — устало предупредил я.

— Нееееет, — долетело сзади и хлопнула дверь.

«Тишинааааа», — я немедленно окунулся в бадью, омыл голову и распластался с края, словно этакая здоровенная медуза-цианея в заливе Монтеррей, свысока, глядящая на своих обычных товарок.

Какова главная задача попаданца? Люди хотят гаремов, силы, власти, далее по списку — не понимая, что всё скоротечно. Завел ты наложниц, наплодил бастардов, а в народной памяти после смерти остался «Мохнатоногим». Весело? Или «Зайцегубым». Соседнее королевство нагнул, а прозвали «Импотентом».

Ну ок, ты бессмертный маг пол-страны поубивал, пол-страны запугал, ходишь такой довольный — а все тебя ненавидят. В глаза не смотрят, лежат в догэдзе, ползают там где-то, муравьи надоедливые, молят царя — помоги, бояре воруют! Каждое поколение — восстание, приближенных потихоньку режут. И ненавидят. Ты — им образование, они тебе студенческие бунты. Ты — им реформу церкви, они заговор с миной. Кого такое житие развлекает — только маньяков. Или поклонников «Оверлорда». Вот уж там комплексы — так комплексы.

Нет, дорогие мои сограждане. Личные хотелки — не повод для попадания. Обездоленным, неимущим, рабам, ремесленному и торговому сословию, военным и дворянам нужно одно — цивилизация! Комфорт, безопасность, достойная жизнь и пенсии, свобода и дешевизна передвижения, право защиты и представительства своих интересов — и только так! Вот главная задача попаданца!

Увлекшись, Бухалкин погрозил невидимым оппонентам указательным пальцем.

В эту же секунду дверь в купальню отворилась, в ней возникла Кая, с луком наизготовку, стрелка твердо целила Дмитрию в лоб, а напряженное лицо лисодевочки и нервно подергивающийся хвостик говорили, что это не шутка.

— Ой, — приглушенно воскликнула Кая, увидев грозящий ей палец.

— Вот так всегда, — грустно сказал Дмитрий, — ты несешь людям цивилизацию, а они приходят к тебе со стрелой.

— Ты пока кроме кроликов ничего не принес, — насупилась Кая. — кто ты такой и что сделал с Джерком!?

— Точно не монстр, ведь согласно бестиарию Создателей, разумных монстров не бывает, — ответил лже-Джерк. — Но, если я могучий и злой волшебник, вряд ли бы я занял место слабенького светлого мага. Есть люди поинтереснее: королевский наместник в Самуре, например. Но даже если так получилось: я могучий, злой волшебник, отмеченный Создателями.

Дмитрий открыл инвентарь и достал из нее посох Пилама, скастовав круговой щит Тьмы на помещении купальни. Щит Тьмы можно было кастовать как защитный, поднимающий сопротивление к магии и немного физзащиты, так и растягивая в круговой, превращая заклинание в маскировочное в сумерках или ночью.

— О-о-о, — смешно округлила губки Кая. Дмитрию вдруг сразу захотелось к ним припасть.

— Невероятно! Волшебный посох Пилама у тебя в руках! Даже Создатели не могли использовать несколько стихий! И такой быстрый каст! — возбужденно выкрикнула Кая

— Аха, — расслабленно сказал Дмитрий. Визуально-акустический щит скрывал происходящее, так что за шум можно было не беспокоиться.

Кая опустила лук. — Поклянись, что ты Джерк, — без угрозы, скорее просяще, выдохнула она.

— Клянусь, сестрёнка, я — Джерк,