Галина Гончарова - Азъ есмь Софья. Царевна Страница 50

Он действительно въехал в крепость победителем — и вслед за ним въезжал его личный отряд, несколько сотен отборных янычар, цвет войска и его краса. Фазыл Ахмед был уверен, что его молодцы не уступают султанским. Он остановил коня во дворе, прямо посередине, там, где лежала казна, — и огляделся по сторонам.

Нет, много проблем ему бы этот замок не доставил, но к чему терять время и жизни правоверных?

Странно другое. Почему бросили казну во дворе?

И… что это? Что происходит?!

Это изумление и стало последним чувством в жизни визиря.

А тем временем турки с удивлением наблюдали, как три человека выхватили из-под кафтанов пистолеты.

Три выстрела прозвучали один за одним.

Дах!

Бах!

Да-дах!!!

Трое воинов упали как подкошенные. И турки схватились за сабли!

Убить, уничтожить негодяев! Их выпустили, а они еще и поднимают руку на воинов Аллаха?!

В порошок растереть мерзавцев!!!

Но прежде, чем кто-то опомнился, тяжело ухнуло в недрах скалы. И на глазах у изумленных турок, замок просто принялся складываться вовнутрь, рушиться, словно песочный домик, сломанный злым мальчишкой, проседать…

Никто не успел не то что выехать — поворотить коня.

Войско замерло в недоумении — и этим вторично воспользовался пан Володыевский.

Звонко запели рога — и на противника ринулась кавалерия.

Откуда они взялись?

Из-за холма. Рельеф местности был таков, что спрятать много не получалось, но сотни три-четыре — вполне. А остальное уже было оговорено и продумано.

Юрий должен был оставить во дворе крепости и пушки, и казну — чтобы крепость не осматривали тщательно. Ну кто будет лазить невесть по каким подвалам, когда вот она — добыча?!

А поляки, растерянные и злые, уходят, оставив все победоносному воинству правоверных?

А дальше все просто. Уж больно район удачный, грех не воспользоваться. Карст, мел, гипс, пещеры — как раз те породы, которые легко взорвать и легко пройти.

Заложить в пещеру под замком заряд побольше, правильно все рассчитать — и замок просто сложится со всеми, кто будет внутри. Что, собственно, и произошло.

А то, что Киприан настоял на своем непременном участии…

Война рождает мучеников и героев намного чаще, чем хотелось бы их близким. К тому же, именно он, как блестящий артиллерист, как инженер, мог правильно расставить заряды и оценить обстановку. Ведь если бы не получилось…

Но все получилось. И теперь пятьсот человек нещадно нахлестывали коней, гоня их на турецкое войско.

Ошеломленное.

Лишенное военачальника.

Впереди мчался пан Володыевский, и ярко блестела над его головой занесенная для удара сабля.

Развевались знамена… поляки были неудержимы.

Они врубились в турецкие ряды, как раскаленный нож в масло — и так же легко принялись проходить их, нещадно полосуя всех, до кого доберутся.

— Уррра-а-а!!!

— Матка Боска!!!

— Володыевский!!!

Слишком много поляков спрятать не удалось бы, поэтому остальные конные части спешили к ним на подмогу. Они еще только появились на горизонте, они летели, стремясь скорее ввязаться в битву…

И турки дрогнули.

Строй рассыпался, теряя всякое сходство с войсками, конные поворотили лошадей, нещадно нахлестывая их, стремясь добраться до своих, пешие в ужасе давили друг друга…

Кое-кто пытался организовать сопротивление, но куда там!

Когда войско превращается в стадо — оно затопчет любого.

И они топтали друг друга, рвали, едва не зубами, распихивали, стремясь добраться до Днестра, где переправлялось остальное воинство…

Там Володыевский их уже не преследовал, хотя и скрипел зубами. Сюда бы пушек — то-то веселье бы пошло. Но — нельзя.

Ладно.

Итак, авангард разбит, боевой дух османов хорошо подорван, теперь надо собрать своих — и в Каменец. Следующий бой будет уже под его стенами.

Не меньше десяти тысяч турок и трех сотен поляков остались в тот день у обрушенного жванецкого замка. Из добровольцев не выжил никто.

Они оказались в самой гуще схватки — и дрались отчаянно. Но выхода у них не было.

Уже поздно ночью поляки грузили своих на трофейные телеги, попутно добивая уцелевших турок. Не мародерствовали — не до того. Собирали только оружие, ловили коней, грузили ружья, вывезли два десятка трофейных пушек и большое количество пороха и смолы — крепость готовились осаждать и подорвать, коли ее сдавать откажутся.

Звезды слабо светили над полем боя, удивляясь людской кровожадности, но поляки работали как безумные.

Сегодня они отбросили турок, завтра уже здесь будет остальное войско. И пощады ждать им не придется.

Только перед рассветом печальный обоз двинулся к Каменцу. Почти сотня телег, лошади, всадники.

Отдельно, завернув в турецкое знамя и перекинув поперек седла, везли храброго пана Ярмолинского. Его, страшно израненного, нашли под грудой турецких тел — он оборонялся до последнего, а когда понял, что одолевают супостаты — поджег фитиль оставленной для себя гранаты и продолжал драться, пока взрыв не лишил его жизни.

Теперь он будет покоиться в Каменецкой часовне как герой. А там — и еще кто-то ляжет с ним рядом.

Но об этом пан Володыевский сейчас не думал.

Он мечтал, как подъедет к Каменцу, как будет махать со стены платочком его Басенька, а потом выбежит навстречу и пойдет рядом, взявшись за стремя, и все равно ей, что так не подобает, — потому что она будет смотреть на него и повторять самые лучшие для всех женщин мира слова.

Вернулся.

Живой…

Больше мужчине ничего и не надо было…

Ромодановский смотрел на бумаги и только изредка вздыхал.

Тяжела ты, ноша коменданта Азова. Если б кто знал, сколько проблем решать приходится, сколько всего разгребать…

Стену чинить, подземные ходы строить, корабли как-то осваивать, опять же, с пленными разбираться, с ручейком освобожденных, который потек из степи, — выпусти башкир на свободную охоту, так они и не такое устроят…

А еще есть местное население, которое пока тоже никуда не денешь… Ладно, денем. Просто на все и сразу рук не хватает, опять же, мужиков местных извели, а вот бабы…

Во-первых, пора бы им откушать то, чем русских рабынь пичкали. Во-вторых, у него тут тридцать тысяч мужиков. И как им без баб? Никак.

Без вина еще туда-сюда, а вот без баб — сложно. Чай, не янычары безбожные, у которых содомский грех, говорят, процветает пышным цветом.

Одним словом — рук не хватало, сил не хватало, помощников тоже не хватало…

И это несмотря на то что с войском шло тридцать царевичевых воспитанников, которые оказали незаменимую помощь во всех делах. Тут-то Ромодановский и оценил их.

Умны, вежливы, не просто делают, что прикажешь, а иногда и лучше делают. Более того, не стесняются и предложить, и свое мнение отстаивать. Грамотны, на нескольких языках разумеют, объясняться могут с кем угодно, а при засилье людей разной крови в стенах Азова это важно.

Да, умен царевич, очень умен. Хороших помощников себе растит.

Ромодановский отчетливо понимал, что коли б не мальчишки — он и к весне не управился бы. А так — постепенно, потихоньку, полегоньку и дела движутся. И хорошо движутся.

К этому моменту уже и стену заделали — пока еще не слишком хорошо, но с каждым днем становилось все лучше и лучше, — и с имеющимися пленными разобрались. Конница без устали шерстила степь — и в Азов тек ручеек пленных. Бывших хозяев под приглядом бывших рабов. Справедливости ради, до Азова доходили далеко не все татары. Нет никого страшнее раба, который получил свободу. Иногда бывало и так, что женщины-рабыни убивали своих бывших хозяев или хозяек. Что ж: как аукнется, так и откликнется.

Почему под стены Азова до сих пор не пришла армия татар?

Элита татарской армии ушла в поход вместе с Селимом, а оставшийся на хозяйстве Селямет не обладал блестящим умом брата. Зато точно понимал, что проиграет. Под Азовом можно было сидеть долго, но без тяжелых пушек, без турецких янычар все было обречено на неудачу изначально. Конницей крепостей не берут.

Вот на отряды, которые громили татарские селения, охоту начали, но пока не особо успешную. Конники против конников — выигрывает тот, кто держится настороже и лучше вооружен.

Петька неотлучно находился при боярине Ромодановском, сегодня была очередь троянских коньков. А что?

С динамитом — все, более нет его, взрыватели они отдали на хранение дядьке Воину, теперь работать надобно. По поручениям бегать, документы писать, здесь-то грамотность да знание языков и пригодятся. Опять же, вояки из них пока плохие, а подмогнуть все одно надобно.

Не привыкли царевичевы воспитанники без дела сидеть!

А пока есть время, Петька сидел прямо перед кабинетом Ромодановского и пытался разобраться в книге со сложной арабской вязью. Да, умел царевичев воспитанник читать по-арабски. Ибрагим научил.