Катарсис - Евгений Анатольевич Аверин Страница 50

А у нас с Петром состоялся интересный разговор. По уговору он нас провожает до тракта на Питер, а сам с большей частью боевиков уходит к дому. И вот, ближе к месту разлуки подсел он ко мне на стоянке.

— Не сочти за дерзость, Андрей Георгиевич.

— Садись, Петр Тимофеевич, — вздохнул я, — рассказывай, что за сомнения тебя гложут.

— Думаю так. Раз Государь пожаловал мне дворянство, то что-то понимать надо. Я, хоть и необразованный, но вижу, что куда сметливей некоторых бар буду. С вашей воли, конечно.

— Что ты так заговорил вдруг? Дворянство ему пожаловали, видите ли. А раньше что, оторви и выбрось был? Дворянство только ярлык. Сладкая приманка. Чем и плоха.

— Шучу я, Андрей Георгиевич. Понятно, что своим умом живем, своим народом. Не про то я.

— А про что?

— Не все понимаю, что вы делаете и для чего. Образования, наверное, не хватает. А знать хочется.

— Говори.

— Вот зачем столько специалистов готовите? Ладно, механики нужны. А художники, музыканты и прочие на кой ляд сдались? Ну один, два для развлечения. И будет. Сами прекрасно поете и играете. Да и механиков столько не надо. Посылаем на практику к чужим людям. Для них ровно старались? Или так просвещаете темных людей вокруг себя?

— Ишь, какие слова вылезли. Просвещение народных масс. Нет, друг мой, все намного сложнее.

— Так и меня просветите.

— Народ — это кто?

— Ну, уже был разговор. Я помню. Семьи сливаются в роды, роды складываются в племена, а те составляют народ.

— И как? Получается так сделать?

— Не везде. И не у всех.

— А с теми, у кого получилось, что?

— Если кто крепко живет, то обособляются по занятию своему. Кто соль варит, кто бочки делает, кто их охраняет.

— Понятно, легче заработать, раз дорожка накатанная. Но возьми народ в целом. Давай, к примеру, цыган разберем.

— Что их разбирать? Такой уж народ, что работать на земле не желают. Зато до лошадей первые, плясать, петь тоже мастера. И кузнецы из них есть. Но не жалуем мы их.

— Потому с них и начнем. А все ли они равны меж собой?

— Так барон у каждого табора имеется, он главней будет.

— Давай по-другому. Есть управляющая верхушка. Барон же не один? Старейшины есть. Они согласуют дела меж собой и с ним?

— Понятное дело, только они говорят «баро», что значит главный.

— Еще есть прослойка жрецов.

— Каких еще?

— Шувани. Цыганские колдуны и колдуньи. Лучше сказать, ведуньи. Потому что сами цыгане за злых их не считают. И свой суд есть. Сандо. А вот потом уже деление на тех, кто пляшет, кует, гадает, коней ворует и прочих. Цыган я нарочно взял, чтоб проще было, сейчас поймешь, почему.

— И причем здесь механики?

— А притом, что их нет у цыган. Теперь ответь мне, нам зачем ученые?

— Штуки разные умственные придумывают.

— Зачем?

— Чтоб мы сильнее были и денег больше получили.

— Молодец! Сам и ответил на часть вопроса.

— А цыгане как без них?

— А вот так, как были тысячу лет назад, как сейчас, так и через двести лет будут. Никуда не двигаются. Хотя народ одаренный, сам знаешь.

— Но можно прислонится к другому народу, как они делают, и жить спокойно.

— Можно! Подходим к самому интересному. Но сначала скажи, какие слои народного пирога видишь?

— Сверху верхушка. Государь с семьей, князья, графы, баре, одним словом.

— Сейчас ошибка. Ты называешь ярлыки, обертку, которую на себя они повесили. Давай пока говорить про властную элиту. Дальше.

— Так все по сословиям. Клир, значит. Это получается вроде жрецов. Там свой дележ. От архиерея до последнего пономаря, потом купечество, крестьянство, мещане.

— Стой. Сословия оставь в покое. Жречество пока правильно указал. Зачем оно нужно?

— Э?

— Для устранения сомнений. Они придают видимость правильности поступкам и решениям властей. Или наоборот, анафему кричат неугодным. Исходим из того, что любая власть от Бога. Или по-другому, сначала назначается в высшем, горнем мире, а потом уже у нас воплощается. Это люди чувствуют. Поэтому очень важно согласовать поступки элиты с совестью, объяснить, что только так и было правильно. Ну, это если мы говорим сейчас говорим про их официальное сборище. Есть и другие. Старцы, которые реально горний мир могут узреть. Они в эту систему не входят. Но они есть, и задачи имеют другие. Узнать реальную Волю Божию, Его Промысел о человеке или народе. Дальше кого назвал?

— Купцов.

— Не только они, но и все, кто с большими деньгами дело имеет. Банкиры, в первую очередь. Также промышленники, которые решают, что производить и развивать. И все они спаяны и связаны.

— Потом крестьяне, — подсказывает Петр.

— Чем крестьянин от мещанина и ремесленника отличается, кроме рода занятий, если зависимость от бар уберем? Хлеб свой трудом добывают и тот и этот.

— Тогда ничем.

— Но из любого сословия могут выйти люди, которые призваны толкать вперед. Изобретать оружие для армии, станки для промышленников, указывать перспективы для банкиров. Это закваска, заквашивающая всю кадку с тестом, хоть ее и мало будет. Это прослойка умников, ученых. А чтоб лучше им работалось, а остальным о душе думалось, нужны художники с музыкантами. Их задача поднять уровень мысли и направить дух в нужную сторону.

— А армия с полицией?

— Дойдем и до них. Ты про цыган не зря заметил. Можно ли пользоваться чужим слоем народного пирога? Хороший вопрос. Каким они пользуются?

— Тем, кто хлеб им дает.

— Точно. Производственной базой. Сами продукты не создают. Берут у крестьян. Или воруют. Простенько. Но можно и хитрее устроиться. Не приклеиться сбоку, а заменить один из нужных слоев пирога на свой. Совсем, полностью заменить. Ну или только для виду пустить местных, чтоб остальные не буянили.

— Это как?

— Да ты сам все видишь! Управление чье? Немецкое, по большей части. Язык у бар какой? Французский. Наука, этот огонь и закваска чьи? Опять из немцев много. Язык нашей науки какой? Немецкий. Из наших кормовая база только получается.

— Так они на пользу очень стараются, немцы-то.

— Я не говорю, что они плохи. Напротив, молодцы. Только наши где? Куда делись? Вот. А ты спрашиваешь, зачем нам столько механиков. Затем, что они наши. В рамках одного нашего народа. И этим гордятся. А насчет немцев скажу так. И немец и цыган в русского превратятся моментом, коли дух наш примут. В конце-концов,