Новая Жизнь 4 - Виталий Хонихоев Страница 50

— Да если бы я себя не сдерживал, я бы сейчас килограмм триста весил! — оправдывается Большой Та: — у меня суточная потребность в калориях за четыре тысячи!

— Эй! Ребята! — кричит из подвала пристегнутая Марика. Ей там скучно, с ней Маленькая Та, но разве ж это компания? Маленькая Та — она слишком girly-girl и Марику не возбуждает. Кроме того у нее кончилась жижа и травку всю еще вчера скурили. Вот и кричит она периодически… хочет Большого Та, но Большой ему здесь нужен, кроме того тут еще люди Братьев, да и Кузен Ди в своей кожанке с черепом на ней и Мэдзумори, который не расстается с бейсбольной битой, а они тут развлекаться будут? Не, сперва дело, сумасшедшая ты shalava, а сунь-вынь с Большим Та — потом. В принципе… он и сам не прочь в этом поучаствовать, Марика всегда такая чистая и свеженькая, а сейчас она в грязном подвале на бетонном полу, рубашка порвана, юбка сорвана… так она ему гораздо больше нравится.

— Чего тебе? — отзывается Большой Та и хмурится. Пытается строить крутого, думает Санта, уж он-то Большого давно раскусил. Большой у нас добродушен и слаб на передок. А уж своим девушкам он и вовсе из себя веревки вить позволяет. Подкаблучник.

— Смс пришла! — кричит Марика: — едут! Деньги везут!

— Все по местам! — командует Санта: — работаем!

— Точно фараонов не будет? — подозрительно спрашивает у него Кузен Ди: — на фараонов мы не …

— Не подписывались, знаю… — кивает Санта, краем глаза следя за въездом на территорию. Вот они — два фургона с яркими надписями и рекламой какого-то дурацкого шоу. Неплохая маскировка — признает Санта, но почему их два? У них проблемы? Он усиленно делает вид, что не смотрит на фургоны, но на самом деле краем глаза видит, как открывается дверь, как оттуда выходят люди и направляются к ним. Тем временем все люди Братьев, сами Братья и Большой Та — разыгрывают сцену «Большая и Страшная Банда тусит на месте и никого не ждет».

Ага, думает он, вот сейчас самое время повернуть голову и посмотреть на них. Он поворачивает голову и люди из черных пятен на периферии взгляда — превращаются в четкие объекты. Он сглатывает слюну. Вот черт, думает он, надо было спросить, допытаться — кто же чертов отец у этой shalava! Да, никакой полиции здесь нет и уже не будет, но то, что он видит перед собой — намного хуже любой полиции.

Четверо. Трое в черных костюмах, визитная карточка якудза, как и черные очки на лицах. Санта почему-то уверен, что за наглухо застёгнутыми на все пуговицы рубашками и затянутыми галстуками — сине-красные драконы, карпы и самураи. Татуировки якудза. Настоящие, а не те, что они только что нарисовали на Большом Та водостойким маркером.

Одна девушка впереди — одета в хороший, дорогой, серый костюм. На плече ее отдыхает катана. Самая настоящая, мать ее катана! Вторая — у паренька за ней. Санта не знает ни ее, ни паренька, но он узнает громилу, стоящего рядом и стройную, похожую на взведенную пружину девушку. Дробитель Черепов Сомчай и Охотница за Фамильными Драгоценностями Косум.

— Аматэрасу… — выдыхает он: — неужели отец Марики — Кума?!

— Нам pizda… — добавляет стоящая рядом Маленькая Та: — вот сучка, вот подставила…

Глава 18

POV Таро Хираи, частный детектив

Мир не менялся. Этот мир оставался таким же дерьмовым, с его моросящими дождями, старыми газетами на подоконнике, хрипящим радиоприемником и переполненной пепельницей на столе. Вчерашний день был похож на сегодняшний, а сегодняшний — точная копия завтрашнего. Ни черта не меняется.

— К тебе гость — говорит Джейн Джи Ай, которую он вот уже пять лет подряд называл просто Джи-Джи. Она сидит на подоконнике и покачивает своей ножкой, затянутой в черный чулок и обутой в черные же туфли на шпильках. Она затягивается длинной черной сигаретой и пускает клуб дыма к потолку: — наверняка клиент, Та-кун.

— К черту работу — рычит Таро, у него болит голова, колет в груди и что-то хрипит в легких. Он поднимает голову и с трудом садится на диване. Старый диван скрипит под ним, потертый кожезаменитель давно полопался и потерял свой респектабельный вид.

— Вселенная продолжает меня удивлять — бормочет он себе под нос.

— How so? — интересуется Джи-Джи, отпивая из витой стеклянной бутылки с колой: — ты открыл для себе радости пубертатного возраста? Все эти прыщи и клерасил вместо нормального мыла?

— Я думал, что хуже я себя уже не почувствую — поясняет Таро и откидывается на спинку дивана: — ан нет. Теперь у меня еще и коленка болит. После того случая в восемьдесят седьмом… так и болит. Ну ничего, остался еще порох в пороховницах у старого ронина …

— У тебя песок остался, а не порох — вставляет Джи-Джи: — не слышишь — стучатся в дверь? Открой уже, а то и в этом месяце будешь только тофу с сакэ жрать… и деньги у Момо-тян клянчить. А она тебе в дочери годится, старый ты козел, постыдился бы…

— Какой смысл? — отвечает Таро, запрокинув голову на спинку дивана: — все равно это хозяйка. Старая мымра… — голова у него и так раскалывается пополам, а тут еще и эта мымра в дверь долбится… заплатит он аренду, заплатит… вот завтра и заплатит. Как бы ему голову свою поправить? Он окидывает взглядом свой кабинет. Смятые старые газеты, пустые бутылки разных калибров, фляжка… фляжка? Он подтягивает фляжку и трясет ее, морщась от мигрени. Пустая. Ну конечно.

— Синька закончилась, алкаш ты несчастный? — спрашивает с подоконника Джи-Джи. Он не отвечает, он занят. Ему надо найти бутылку. Он совершенно точно помнил, что вчера у него в гостях была пухленькая домохозяйка Сайя-сан из двадцать второй, а Сайя человек честный, она его даже прикармливает, всегда со своей кастрюлькой, дай ей волю — так убираться начнет. Не могла она у него последнюю бутылку утащить, никак не могла.

— Еще как могла — говорит Джи-Джи: — она жутко хочет тебя обалдуя исправить и на себе поженить… так что в порядке профилактики могла и утащить. Выпить, конечно не выпьет и потом вернет в целости, но забрать