Оттепель (СИ) - Шалашов Евгений Васильевич Страница 50

Французы уже давно готовы заключить мир. Несмотря на то, что месье де Голль был военным (а может, именно по этому), он трезво смотрел на вещи и понимал, что продолжение конфликта с Россией ему не выдержать. И, как нам стало известно, даже приватно договаривался с генералом Паулюсом о том, чтобы тот пошёл на все условия Российской империи, во имя окончания этой войны.

Также, что касаемо немцев, те и вовсе восприняли такой расклад дел необычайно благосклонно, ведь генерал-фельдмаршал Паулюс стал национальным героем. Но все прекрасно понимали, что долго править ему не дадут. Боевые действия закончатся, а боевые генералы редко бывают хорошими политиками. Правда, исключением является тот же де Голль. Но это в моей истории. Каким станет генерал в этой, пока неизвестно.

Решение Вильгельма III о том, чтобы сделать Паулюса регентом для своего сына и наследника, было на удивление, удачным. По крайней мере, германский народ не устроил государственный переворот, не было революции, и всё, на первый взгляд, «устаканилось». Не знаю, планировал ли Вильгельм III нечто подобное, но вышло сносно. По крайней мере и генерал-фельдмаршал Паулюс избежал многих трудностей с немецкой аристократией и генералами «голубых» кровей, что тоже повлияло на его решение.

К тому же Паулюс, приняв дела, стремился к скорейшему заключению мира, как минимум потому, что немецкий народ устал. Все устали от этой бессмысленной войны, у которой не было победивших. Все мы что-то потеряли. И никакие репарации не перекроют тот ущерб, который понесла вследствие этих событий Российская империя.

Были положительные новости и на другом фронте. Мезинцев мне доложил, что его люди вышли на след Кирилла Владимировича Романова. И в скором времени будет проведена операция по его задержанию. И это не могло не радовать. Ещё одной проблемой, давящей на меня, станет меньше.

Сегодня я поеду в гражданский аэропорт Санкт-Петербурга Пулково.

Сверхбыстрый пассажирский самолёт (жаль, пока еще не реактивный), должен доставить меня в Копенгаген. В столице Дании планировалось подписать мирное соглашения, что поставит точку в войне и позволит нам прийти к мирному сосуществованию и решению проблем, которые вызвала эта никому ненужная война. Дания к этому времени уже была освобождена от русской армии и являлась нейтральной территорией, и в принципе, устраивала всех.

Я распрощался с Сонечкой, погладил кота Василия за ухом, а также его медведеподобного сынка Барсика, не забыл и второго сынка (ох ты, это же девочка, как я забыл?) и направился к своему автомобилю.

В этой поездке меня хотел сопровождать Пегов, но я сказал ему, чтобы он остался дома и приглядел за Соней. Она сейчас в приоритете. Всё-таки мать будущего наследника. Считаю, что жизнь её сейчас нуждается в большей опеке, чем моя. По крайней мере, несмотря на то, как стоически мы выдержали все испытания, мало кого в мире устраивает ситуация, при которой у русского императора и турецкой принцессы появится наследник. Уверен, их ещё не раз попытаются убрать. И чем больше мер предосторожности будет предпринято, тем лучше. Да, Соня немало постаралась с той же передачей даров, получением неуязвимости и других интересных способностей, но рассчитывать только на них не приходится. По крайней мере, на время моего отъезда Мезинцев, Кутепов и Пегов будут в полной боевой готовности, и готовы к любому повороту событий.

Однако, среди охраны был мой старый знакомый Илья Петров, тот самый гвардеец, который был моим водителем в ту пору, когда я был ещё цесаревичем. Именно с ним мы когда-то ездили в Александро-Невскую лавру. Признаться, давно его не видел и даже не вспоминал, а тут увидел знакомое лицо, и аж порадовался. Подошёл, пожал ему руку и приобнял за плечи. Илья от такого обращения аж растерялся, а я был просто рад. Очень уж хороший день сегодня. И когда мы подпишем мирный договор, он будет ещё лучше.

Меня сопровождало трое личных охранников, которые будут пребывать на борту, вместе со мной. Ещё на борту имеется пилот, штурман и два бортпроводника. Все проверенные, надёжные. Чего ещё следует ожидать? Может, я и прибыл из будущего, и привык к виду современных мне пассажирских самолётов, тех же Боингов, но вид нашего русского пассажирского самолёта «Лебедь 715» Воронежского авиазавода внушал уважение. Всё-таки, в моё время российские самолёты не пользовались особой популярностью, а здесь вот, как всё повернулось. Российское авиастроение, возможно, скоро захватит весь мир и будет на уровне Боинга и других самолётов других авиастроительных компаний.

За нами следом отправится самолёт сопровождения, в котором будет охрана и свита. Без свиты никак. Нужно взять с собой дипломатов, юристов, специализирующихся на международном праве, экономистов, которые могут оперировать хотя бы приблизительными цифрами наших материальных потерь. Точный ущерб от войны еще предстоит определить, но это будет специально оговорено.

Наконец, мы расселись по местам и приготовились к взлёту.

Мой самолёт оторвался от взлётной полосы и поднялся в воздух, принявшись набирать высоту. Я сидел на своём месте и глядел в иллюминатор, наблюдая за тем, как уменьшается подо мной земля.

Что интересно, я всегда боялся высоты, а вот в самолётах летать не боялся. Даже, когда они тряслись или попадали в воздушные ямы. Уж не знаю, отчего такая нелогичность? Но как уж есть. Есть у меня приятель, служивший срочную в ВДВ. Имеет несколько прыжков с парашютом, но высоты боится до одури. Спрашивал — как так? А он мне — страшно, а прыгать-то надо.

Лететь нам совсем немного — часа два, а может и три, забыл. Вначале на северо-запад, а потом, если не врет карта, строго на запад.

Чтобы скоротать время, читал бумаги. Бортпроводник притащил кружку крепко заваренного чая. Никогда не задумывался — а можно ли на борту вскипятить чай? Или у них термос имеется?

И вдруг меня охватило беспокойство. что-то не так? Навигатор из меня неважный, но показалось, что самолёт стал забирать южнее. Видимо, пилот решил сделать вираж или ещё что в этом роде. Облако какое-нибудь грозовое или еще что. Сейчас обогнем и ляжем на прежний курс. Но самолёт так и не возвращался на прежний курс, а беспокойство усилилось. С чего бы это?

Я насторожился. Что-то предвещало беду. Жаль, я не Семен Пегов, у которого на опасность нюх, но кое-чему научился. Нет, я не штурман, и не пилот, в воздухе ориентируюсь плохо (да и как ориентироваться без карты и компаса?), но мне по прежнему что-то не нравилось.

— Илья, мы ведь прямо в Копенгаген летим? — решил уточнить я. — Изменений в маршруте не было? Промежуточной посадки?

Глупый вопрос. Мне об изменениях маршрута просто обязаны были доложить.

— В Копенгаген, — согласился старший, ответственный за мою личную охрану.

— А почему тогда мы летим на юг? Копенгаген ведь в другой стороне.

— Может, пилот решил совершить маневр? — предположил Илья, но тоже насторожился.

— Да какой там манёвр? — нахмурился я. — Не над фронтом же маневры делать, верно?

От нас, хоть и добиваются заключения мира, но ПВО там работают исправно. Армия немцев еще не вся выведена, а перемирия не заключали. Так нас ведь и сбить могут.

— Илья, отправь-ка кого-нибудь из своих, чтобы спросили у пилота, куда он намеревается попасть, — приказал я. — А то мне такие маршруты не очень нравятся.

Илья кивнул и поманил пальцем одного из своих ребят. Отдав тому указание, отправил его к кабине.

Стоило охраннику подняться, как раздался негромкий хлопок.

Я не сразу понял, что произошло. Охранник повалился на пол, а затем брызнуло красным.

— Ваше Величество, на землю! — закричал Илья, попытавшись скинуть меня с сиденья и придавить меня к полу.

Но не тут-то было. Во мне была сила грузинского кузнеца, которого, как мне кажется, ничто живое не смогло бы так согнуть.

— Это что здесь происходит⁈ — рявкнул я, поднимаясь в полный рост.

Развернулся и увидел направленный на меня ствол пистолета. Держал его в руках бортпроводник. В то время как второй, бортпроводник, выстрелил в Илью, отчего тут опрокинулся назад.