Инженер и любовь (СИ) - Патман Анатолий Страница 51

Наше появление участники ВИА, пусть и не все, встретили радостно, хоть многие и удивлённо. Ну, да, мы пока не перестаем всех удивлять. И, да, имелись в ВИА и мои недоброжелатели. Ещё с апреля и мая, когда мне на время пришлось покинуть его состав. Вот и сейчас Иван Тимофеевич сразу же захотел поговорить со мной:

— Слава, ты у нас, конечно, способный молодой человек, но почему я должен всё узнавать по радио и выговоров начальства?

Я, конечно, сразу же понял, что к чему:

— Извините, Иван Тимофеевич, случайно вышло. Эстрадному оркестру была нужна музыка для очередных гастролей. И вместе мы записали и песни «Ласкового мая». Грех было не воспользоваться. И ведь хорошо получилось! — И тут я как бы решил показать и зубы! — Но, вроде, я пока нарушений нигде не допускал? Тем более, записи на радио к работе на заводе и концертам ВИА «Май» не относятся. Я и отпрашивался за свой счёт. Так мы с женой и тётей ещё с сентября прошлого года числимся в составе Эстрадного оркестра. Поэтому недовольство руководства мне непонятно.

И я был полностью прав! Всё так и есть!

— Вообще, Слава, у руководства завода никакого недовольства насчёт тебя нет. Если ты про то, что после прошлого концерта на тебя как бы не обратили внимания, то это случайно получилось. Ты неправильно понял. Просто милиция и КГБ в городе и области много чего вскрыли, и у руководства забот полно и без тебя.

Было видно, что наш секретарь парткома сам не рад, ему надо объясняться с юнцом, много моложе его. А он, как никак, партийный секретарь! Но сейчас мои подозрения лишь переросли в уверенность. Похоже, важные «товарищи из верхов» всё же решили устроить мне показную немилость? Явно тот тип из обкома постарался! Гладко было на бумаге, да забыли про овраги! Ясно, что и Иван Тимофеевич не так далеко ушёл от своих партийных товарищей:

— Но сейчас, да, сильно недовольны. Всё-таки записи надо было согласовать хотя бы с нами. А то мы тут с Игорем Аркадьевичем попали в неловкое положение. Конечно, всё хорошо получилось, и новую музыку люди тепло встретили. Я сам в восторге от «Если б не было войны». Светлана Никитична спела её так трогательно, что мурашки по коже пошли.

Тут я решил вставить и пару своих слов:

— Вообще-то, Иван Тимофеевич, тётя двоих любимых потеряла. Оба пропали без вести. Вот такая печальная судьба. И даже такой песней недовольны? Мне, конечно, нельзя критиковать начальство, но, честно скажу, тогда всё выглядело как показное игнорирование одного молодого и неразумного автора. Но это не я же виноват, что у нас в городе полно расхитителей социалистической собственности, и кто-то из них даже решил свести со мной личные счёты, и с боевым оружием в руках. И в Москве сынки тех же ответственных товарищей возомнили о себе невесть что, что пошли на открытое нападение, и в общественном месте.

— Это, конечно, так, Слава, но ты слишком часто попадаешь в такие ситуации! Хотя, в Москве мог бы сдержаться и не лезть в драку. Можно же было просто дождаться милиции.

— Да? А их, Иван Тимофеевич, с боевым оружием взяли, и та же милиция сразу же опустила. А потом КГБ вмешался, а сынки уже в бега подались. Оказалось, что за ними немало и других нарушений социалистической законности! А у меня, когда этого Пашу избили и ограбили, сразу же обыск в четырёх местах сделали! А у него и дело о крупной сумме незаконной валюты закрыли, и самого отпустили. После этого он, почувствовав безнаказанность, решил меня просто убить! Но почему-то из-за него именно мне, никак не причастному к преступным делам, показывают свою немилость? И комиссия из Союза композиторов придралась, что моя музыка не подходит для наших ВИА. Но вот людям нравится!

Иван Тимофеевич не просто был удивлён, он мгновенно сильно вскипел. Я сам не ожидал. А ведь всегда старался мило выглядеть. Получается, сильно ошибался…

— Слава, что ты себе позволяешь⁈ Да за такие высказывания тебя руководство в порошок сотрёт! И как ты смеешь на органы и милицию клеветать? Молокосос ещё, чтобы такое вякать!

О, уже и так? Ну и выдал! Неприятно, но факт!

— Ясно, Иван Тимофеевич. Ко мне предвзятое отношение, и моё мнение ничего не значит? Ладно, я всё понял и исправлюсь.

Тут как бы мой заместитель понял, что ненароком вскипел, и тут же сменил вид на благодушный.

— В общем, Слава, не слышал я твоих слов. Спокойно работай. А что там с нарушениями законности и нападениями на тебя, то КГБ и милиция работают и выявят всех виновных.

Надо же, и тон речи как бы потеплел! Но, что сказано, того уже не вернуть. И мои благие желания больше тоже не воротишь. И я уже сделал определённые выводы и принял решения.

— Ну, пусть выявляют. Лишь бы меня раньше не убили.

Не стал Иван Тимофеевич и далее читать мне нравоучений. И я сам пока решил не обострять с ним отношений. Он-то меня спокойно терпел. Вот кому-то повыше, и явно не одному, я не понравился. Как бы слишком много от меня хлопот. Тоже, наверное, воруют?

Но на репетиции я всё-таки не стал вмешиваться ни в сам ход, так и не особо вникал в выступления участников. Вроде, ничего, и ладно. Что-то настроение пропало. Спокойно спел пару своих песен и, забрав Ингу, уже освободившуюся, и детей, поехал домой.

По дороге всё было спокойно, но дома Инга вдруг решила со мной как бы поговорить, и нежданно резким тоном:

— Что, Слава, теперь с Иваном Тимофеевичем поругался?

Тут я опять удивился. Надо же, в её голосе явно слышалось сильное раздражение. Что, до этого терпела, а теперь накипело и на ссору со мной потянуло? И повод как бы нашёлся. Явно решила на меня вину возложить, что её родителей с работ выгнали, и они разводиться собрались? Ну а я тут причём? Вообще в сторонке стою. Даже о происшествии в Москве как бы позабыл. А ведь и она там причастна… Да, всепрощенье до добра не доводит…

Или ещё что-то, неизвестное мне, образовалось? Ничего, если не сейчас, так позже постараюсь выяснить!

— Да, нет, Инга. Тут, ещё во время отпуска, какая-то комиссия была из Союза композиторов, и они придрались к моим песням для «Ласкового мая». Савелий рассказал. А Иван Тимофеевич сообщил, что в верхах недовольны, что мы их записали и пустили в эфир. Я ему лишь напомнил, что в текстах песен ничего антисоветского нет, и записи делал Эстрадный оркестр. Он сам признался, что наши новые песни хорошие, и его очень тронула песня тёти.

— Слава, ты недоговариваешь! Вместо того, чтобы спокойно жить, всё время на рожон лезешь. Ну, начальство показало, что тобой недовольны, так зачем ругаться с Иваном Тимофеевичем?

— Э, Инга, я и не ругался. Зачем, если от него ничего не зависит? — Если Инга думала, что у меня что-то можно выпытать, то глубоко ошибалась. — Но сейчас я тебя не понимаю. Что случилось?

— Ничего не случилось! Просто сказала, что видела. Ладно, езжай за девочками. А я пока детей покормлю и уложу спать.

Ладно, раз жена не хочет ссориться, то и я не стал продолжать. Хоть и сильно расстроился. И себе отметочку в памяти сделал.

Делать нечего, пришлось отправиться обратно, и раньше времени. Я даже успел на концерт. Хотя, треть номеров были уже исполнены. Я тихо пробрался в зал и, раз мест не было, встал у стены. Хотя, никто не обратил на меня внимания. Как раз Ирма выступала с «Крылатыми качелями».

А так, хорошо мальчики и девочки выступили. Номера остались те же, но уверенности и мастерства у них добавилось. Вместо Инги песни исполнили, и неплохо, девочки — новая Галя Сизова и прежняя Надя Михальчик. Вот вместо меня, конечно, Юра Королёв. Инесса «Белые кораблики» уже спела, зато я послушал «Отмените войну». Сильно ей хлопали. Очень трогательно получилось.

Я, пока меня не узнали, быстро удрал из зала и дождался девочек у служебного входа. Внутрь заходить не стал. Мою похвалу они, хоть и взволнованные, выслушали спокойно. Явно привыкать стали. Хотя, я же не главный авторитет для них.

Мы спокойно вернулись домой. Так и Инга встретила меня, как ранее, спокойно и как бы и нежно. Я так и не понял, что на неё нашло. Но подозрения остались. Явно опять что-то нечисто!