Во льдах (СИ) - Щепетнев Василий Павлович Страница 51

Ещё и двух лет нет, а уже Деда Мороза подавай. Персонального.

— Может и придёт, в полночь, — сказала бабушка Ка.

Чтобы отвлечь малышек, я дал им новый орден.

Бабушка Как тут же протёрла его ваткой со спиртом. Во избежание.

Орден не облез.

— За стол, за стол, — позвали бабушки.

И мы послушно сели за стол.

Новогоднее празднество устроили в зале. И ёлка, высокая и пушистая, три с лишним метра, и стол, полный яств, и, конечно, телевизор.

Телевизор цветной, а фильм «Весёлые ребята», из прежних, черно-белых времён.

Но мне он казался цветным. Морская волна, небо, мелкий и крупный рогатый скот — все обрели цвет, объём и даже смысл.

Козел — это Радек.

Кто такой Радек, почему Радек — не знаю. Знаю одно: козёл — это Радек. И не нужно мне возражать!

Все посмотрели на меня.

— О чём вы, Михаил? Кто вам возражает? — спросила бабушка Ка.

— Я что-то сказал?

— Просили не возражать.

— Чижик устал, — сказала Пантера.

— Чижику нужно отдохнуть, — сказала Лиса.

— Но сначала встретим Новый Год! — сказал я.

Конечно, устал. Конечно, отдохнуть. Восемнадцать тбилисских побед забрали энергии столько, что можно было бы зажечь не только ёлочную гирлянду, но и всю ёлку, не только домашнюю, но и Кремлёвскую. Но жечь Кремлёвскую елку я не собирался, отнюдь. Зачем жечь, если у нас есть пригласительные билеты, и послезавтра мы поведём туда Ми и Фа. Маленькие? Ничего, чем раньше, тем лучше. Там и Деда Мороза увидят. Кремлёвского. И Снегурочку. Самого высшего разряда.

Время от времени звенел телефон. Редко. В Москве у нас близких знакомых и друзей единицы, да москвичи обычно поздравляют после полуночи, как мне сказала бабушка Ни. А из Чернозёмска или Каборановска попробуй, дозвонись, особенно в новогоднюю ночь, автоматическая междугородная связь пока ещё далека от совершенства даже там, где есть. А уж где нет…

Но все-таки звонили. Ольгу поздравил отец, и пригласил всю нашу компанию к себе, на завтра, к вечеру. Ну, ну, посмотрим, как живут члены Политбюро, до сих пор я в его московской квартире не был. Как-то случай не выпадал.

Теперь вот выпал.

И ещё телефонный звонок.

— Чижик, это тебя, — сказала Лиса. Как-то странно сказала.

Я подошёл к телефону.

Оказалось, это баронесса фон Тольтц. Возможная бабушка. Из Парижа. Она наскоро поздравила меня с наступающим, и вдруг стала говорить о великолепной чешской комедии, которую видела на кинофестивале в Каталонии:

— Очень, очень увлекательно. «Адела ещё не ужинала», главный герой — Ник Картер, ты ведь знаешь великого Ника Картера?

— Читал, — ответил я.

— Столько забавных эпизодов. Если будет идти в России — непременно посмотри.

И она попрощалась, пожелав всем Чижикам счастья в наступающем.

Странно.

Странно, что вообще дозвонилась. Если автоматическая междугородная связь у нас не очень, то международная — совсем никак. Нельзя запросто набрать номер и поболтать с приятелем в Париже и даже в Праге. Да и не автоматическая — тоже никак. Маменька много раз пыталась до меня дозвониться, а — не получается. Не соединяет, и всё тут. «Нет технической возможности на советской стороне», отвечали ей в телефонной компании. Это я узнал через общих знакомых.

Тут дело не в технике, объяснили знающие люди, вернее, не только в технике. Все звонки из-за рубежа обязательно прослушиваются. Мало ли, вдруг капиталисты дадут вражеские инструкции на враждебные действия затаившимся врагам? А поскольку разговоры зачастую ведутся на иностранных языках (мы с баронессой говорили по-немецки), то и прослушивающий должен их знать, не так ли? А много ли у нас людей, знающих иностранные языки настолько, чтобы понимать беглую речь? Конечно, такие люди есть, но в ограниченном числе. И для них находятся куда более важные дела, нежели слушать разговоры бабушки из Парижа и внука из деревни Кистеневки Каменского района Чернозёмской области. Да хоть и из Москвы. Вот если бы разговор заказал Фишер, тогда да, тогда человек найдётся. И то не в момент.

Странно, что баронесса заговорила о чехословацком фильме. С чего бы вдруг? Я кино, конечно, люблю, но не настолько, чтобы говорить о нём в новогоднюю ночь, да ещё с баронессой, да ещё о фильме, который я не видел, и не факт, что увижу. С баронессой я и разговаривал-то считанное число раз, и никогда речь не заходила о кино. Ник Картер, надо же! Король сыщиков, гроза преступников, человек, чьи визитные карточки с девизом «всегда начеку» и парой револьверов по сторонам хранятся у самых известных людей мира — ну, так считают буржуазные писаки, штампующие роман за романом на потребу невзыскательной публики. Каюсь, пару книг прочитал и я, купив как раз в Париже. Для языковой практики. Разгрузочное чтиво, освобождающее мозг от раздумий.

Ну, и сам звонок. В смысле дзинь-дзинь-дзинь. Межгород звонит иначе, чем внутригородская связь. Международная — как межгород, мне пару раз звонил Фишер, знаю. Этот же звучал, как обыкновенный, и слышимость отличная, будто из соседнего подъезда. Впрочем, при международных разговорах связисты перед иностранцами стараются не ударить в грязь лицом, используют лучшее, что есть. В России к иностранцем отношение особое, взять хоть «Интурист», хоть «Березку», хоть залы ожидания в Шереметьево. Ну, и связь, думаю, тоже особая.

Я вернулся к столу. «Весёлые ребята» завершились без меня. На экране заставка — разноцветные пузыри, пятна, звездочки и вихри убеждают, что да, что наше телевидение — цветное. Разноцветное.

Усталость овладевала мной. Не сразу, исподволь, крадучись. Потихоньку. Может, это телевизионная картинка гипнотизирует?

И тут её убрали, картинку.

— С новогодним обращением выступит Генеральный Секретарь Центрального Комитета Коммунистической Партии Советского Союза товарищ Михаил Андреевич Суслов — торжественно и протяжно произнес диктор.

И экран снова стал черно-белым. Почти. За скромным столом, никакого палисандра или красного дерева, сидел Суслов в строгом сером костюме, черном галстуке, да и сам он выглядел как фотография, отпечатанная на тисненом листе «Бромпортрета».

Зато скромно.

Он посмотрел прямо на меня, потом на листок на столе, и начал:

Дорогие товарищи, друзья!

Надвигается новый, одна тысяча девятьсот семьдесят девятый год, и в эти минуты я хочу обратиться ко всем вам, поделиться своими мыслями!

Минувший год был непростым. Мы добились огромных успехов в промышленности, в сельском хозяйстве, в научных исследованиях, наши космические корабли продемонстрировали всему миру, что «Интеркосмос», международное сотрудничество в изучении околоземного пространства, наполнено весомым содержанием. Немало дружеских стран обрели своих космонавтов, став тем самым непосредственно причастным к мирному освоению космоса

Но на нашей планете немало очагов напряженности. К сожалению, сегодня во многих местах гремят выстрелы, льётся кровь, гибнут не только взрослые, но и дети. Много людей погибают от голода, от различных болезней. С этим нельзя мириться. Огромные силы и средства капиталистические страны тратят на гонку вооружений. В этой обстановке наша страна решительно борется за мир во всём мире!

Мир сам не придёт, никакой бог из машины его не дарует, за него нужно бороться неустанно и каждодневно.

Напрасно наши недоброжелатели ждут, что мы изменимся, что мы поддадимся пропаганде общества всеобщего потребления, такого заманчивого на витрине, и такого неприглядного, такого жестокого и бесчеловечного с изнанки. Нет, нет, и нет!

Советские люди знают, что радость не в обладании вещами. Радость в созидательном труде, в претворении в жизнь решений партии и правительства, в борьбе за дело мира во всем мире.

Мы будем и впредь идти дорогой к светлому будущему, тому будущему, за которое отдавали жизнь наши деды и отцы, воспитывая подрастающее поколение в духе нетерпимости к проявлениям собственнических и низменных инстинктов.