Царь Александр Грозный - Михаил Васильевич Шелест Страница 52

— Пошли, на баке постоим. Там хорошо! — сказал князь.

Его идея собрать суфиев и магов, заговаривающих амулеты, и сделать из них армию сражающуюся с волколаками, считай, провалилась. Даже те два суфия, что были приставлены к отряду Салтанкула, с ним оставаться не захотели, а те из них, кто жил не далеко от Тамани, на его призыв не откликнулись. Гонцы отправились дальше, но прав был Леший, все они концентрируют свои силы на развитие своих способностей, на приближение себя к богу и растворение в нём, а не наоборот.

— «Неужели я такой один? — подумал Санька, идя вдоль высоко поднятого над волнами правого борта шхуны, и вдруг одёрнул себя. — У, братец, куда ты сползаешь… В гордыню и прелесть…»

— Ты просто не там ищешь, — сказал Леший. — Я почему и пришёл к тебе, что дошли и до меня слухи про нежить, что на нас вскоре пойдёт войной. Почему ты решил, что тебе помогут маги, не живущие на наших землях? Они не смогут помочь. Мы все питаемся силой места, где родились и живём. Они тоже. И они это хорошо знают. Их этому учили. Это ты одарённый самородок. А все другие просто маги, питающиеся не от солнца, а от земли, воды или ветра. От солнца мало кто питает себя силой. Либо сгорают, либо растворяются в свете.

— Так, я, что, один такой? — осторожно спросил Лешего Санька.

— Почему один? На Руси много таких, что питается от солнца, но они в последнее время прячут свою силу. Очень много. Все, кто сеет зерно, или выращивает другие растения, обращаются к солнцу и просят его дать силу росткам. Почему они и крестьяне, потому, что чтут крёстный ход солнца. Да поменялось многое. Но не будем сейчас о грустном. Ты понял меня, князь?

— Что не там ищу? Понял. А, где мне искать защитников?

Леший хмыкнул.

— Впервой, что ли, раз русскому люду вставать на защиту земли своей от нечести Кащеевой?

— Почему — нечисти? Нежити?

— Нежить, нежити — рознь. Я вот — тоже нежить, но не нечисть. Нечисть — это не чистый, а значит не светлый, то есть какой?

— Тёмный? Логично! — восхитился Санька.

— Логи-и-ично, — передразнил Леший. — Дурья твоя башка.

— Почему дурья? — обиделся князь.

— Да, потому, дурья, что вроде бы делаешь всё правильно, но через… Словно не сам, не своим умом. Не благодаря своему уму, а вопреки.

— Чёй-то?

— Той-то! Ты сколько своим светом людей одарил? Своим светом, разумом и силой, в конце концов. В Ростове и нет никого не одарённого тобой. Ты про оборотней своих и кикиморок подумал, что смогут противостоять нечисти иноземной если укрепить их светом твоим, а про народ русский почему-то нет. А ведь в нём сила не мерянная, токма разбудить ту силу надо. И ведь ты уже её разбудил, а сам того не знаешь! Вот от того и дурья у тебя башка. Дурню дадена.

Саньку словно озарило. Вот ведь, действительно, — голова два уха! Свет ему некуда девать! Просвещать надо! Просвещать! Ученье, как говорится, — свет!

— Мохы-ы-ыч… Спасибо тебе!

Санька полностью перешёл в тонкий мир и обнял Лешего там. Леший не ожидал такого и перепугался.

— Ты это чтой-то? Ты это, как это?

Тонкий мир — есть субстанция эфирная и трогать эфирные сущности можно, а вот хватать, то есть ограничивать их подвижность, ну никак нельзя. В смысле, не может так делать никто из нежити. А вот Санька научился. Сначала он научился перетаскивать по тонкому миру предметы и людей, потом кикиморок. Но, вообще-то, они сами перемещались. Санька только подпитывал их своей силой. Потом уже своевольничал и перетаскивал нежить вопреки их воли. Как например, того волколака, что прятался в схроне под камнем. Не хотел он перемещаться, не хотел. Боялся.

— Да, не боись, Мох Мохыч. Моряк зверушку не обидит, — засмеялся Александр, обнимая Лешего за виртуальные плечи.

— Кто зверушка?! Я зверушка?! Сам ты… Отпусти! Сдавил, паршивец!

Александр отпустил.

— Никогда не видел, чтобы сущности в этом мире могли так… Я же говорю. Сила есть — ума не надо?! Ты просто не представляешь, как это, понимать, что тебя кто-то душит. В материальном мире, мы ещё можем схватить друг друга, бросить чем-то. Шишкой, например, или веткой. Мы часто русалкам или кикиморам пакостим. Одни реками лес губят, другие болотами. А в эфирном мире мы духи.

Леший посмотрел на Саньку пристально.

— А ты значит, не только в материальном мире силой можешь пользоваться, но и в эфирном материей. А я-то думаю, что это ты в этом мире такой плотный, как в том. Силён, брат.

Леший задумался.

— Тогда, вот, что я тебе скажу. Ты тогда и с нечистью можешь в эфиром мире сражаться. Они тебе ничего сделать не в состоянии, а ты — запросто.

Александр саркастически хмыкнул. К сожалению князь, кроме как хватать духов, ничего другого сделать с ними в виртуальном мире не мог. Но ничего он Лешему про это не сказал. И не потому, что опасался. Просто, а вдруг когда-нибудь получится, а он сказал, что не может. Доказывай тогда, что не соврал. А Леший, нежить обидчивая.

— И ещё… Напугал ты меня… Ажно забыл, про главное… Иди уж отсюда. Не тревожь ты меня!

Александр вернулся в своё тело, стоящее по-прежнему, у правого борта возле бушприта.

— Ты, князь, забыл про русских тишайших старцев. Вот в ком сила, равная твоей.

— Я не забыл. Сейчас думаю о них.

— Сейча-а-ас, — передразнил Леший. — Раньше думать надо было.

— Да, ладно тебе. Что сейчас-то делать? В ноосфере они совсем не отличаются от обычных людей. Общался я с одним монахом, которого Максим Грек называл исихастом. Так он до сих пор в лесу в норе живёт и особым светом не блещет.

— Да потому, что они пропускают свет сквозь себя, оставляя лишь чуть-чуть. Боятся они уподобиться богу, да и некому им свет раздавать, ибо отшельники они. Мало кто из них лечить людей начинает. Только когда свыше придёт указ: «Лечи!», лечат молитвой и солнцем. И то… Язвами покрываются от избытка света, болеть начинают от жара внутреннего. Редко кому из них, удаётся научиться управлять светом. Я не знаю таких. Кроме тебя, конечно… Но ты, — вообще не знамо кто. И