Генезис - Поселягин Владимир Геннадьевич Страница 52

Вышел из школы я злой и раздраженный, но все же быстро вернулся к хорошему настроению, ничего, главное в одной школе учиться будем, чуть позже, как придут документы из ее школы в Новгороде, оформят, как полагается. Я думал, Машу не возьмут, все же беременность, скандал, не рискнут, но нет, взяли. Видимо, смогла мама Тихона надавить на нужные рычаги, чтобы это произошло. Время пока было, я отправил сестрицу домой и, запрыгнув в трамвай, покатил к парку Горького. Проверился несколько раз, слежки не было. Дальше вышел к парку, а тот реконструировали, но, к счастью, нужный участок не затронули. Дерево тоже стояло, только стало заметно выше. Подняться к дуплу я с ходу не смог, сбегал к ближнему магазину хозтоваров, купил моток обычной бельевой веревки, вернулся, сделал петлю, перекинул через ветку, вставил ногу в петлю и, подтягивая себя, поднялся. Все довольно просто. Дупло на месте. Начал копать – и есть находка. Все что я прятал, было на месте, даже деньги не особо скукожились, вполне годные, но жаль, что уже не действительные. Надо узнать, их меняют еще или нет? Думаю, что нет, но узнать стоит.

В магазине промтоваров помимо бельевой веревки я купил хозяйственную сумку, плотная такая, оставлять в дупле ценности не стоит, мало ли кто мог видеть все, поэтому, разворошив все, достал золото, убирая на дно сумки, а сверху прикрыл все старыми банкнотами. Да, тут точно хватит и на дом с машиной или на кооперативную квартиру. Спустившись вниз и по-хозяйски свернув веревку, мало ли пригодится, я осмотрелся и отправился прочь. Добрался до дома Ивановых, кивнув местным знакомым, которые меня приветствовали, но я их пока не знал. Дважды останавливали, уточняли, правда ли я память потерял и их не помню… Всегда подтверждал. Думаю, один одноклассником был, возраст подходил. Он уточнять не стал, спросил и ушел задумчивый. Держать ценности дома, с мелкими сестрами, которым до всего есть дело, опрометчиво. Найдут. Поэтому я решил использовать другое место для хранения, вне квартиры.

Поднялся на крышу, она тут открытая, залитая гудроном, и на веревке сумку спустил в воздуховод. Вот теперь найти будет сложно. Спустившись, я вошел в квартиру, ключ у меня свой был, и, забрав Машу, которая гладила школьное платье Ольги, отправился гулять. Зашли в ювелирную мастерскую, и мне уменьшили кольцо по размеру. Теперь на пальце носил, безымянном. Пока гуляли, я расспрашивал жену, как той живется со свекровью. Оказалось, нравится, с мамой Тихона они подружились. Ну а я намекнул:

– Знаешь, Маш, тут появилась возможность свить свое семейное гнездышко. Как ты на это смотришь?

– Не понимаю.

– Я нашел клад, видимо военных времен. Бандитов. Там старые советские рубли до размена, больше десяти тысяч. Тысяча рублей, если на наши, современные, рубли переводить. Жаль, уже не обменять, я заходил в сберкассу, уточнял. И золото есть. Хватит на двухкомнатную кооперативную квартиру, на машину, на хорошую жизнь. Кому золото продать, я нашел, стоматологи небольшими партиями скупают. Там лом, ювелирных украшений мало, уйдет быстро.

– Тиша, это неправильно. Этот клад принадлежит государству, нужно его сдать и получить свою законную премию, – сказала она с заметным энтузиазмом. Посмотрев на нее, я печально вздохнул и сказал:

– Маша, Советский Союз самая богатая страна в мире. Она, не обращая внимания на нужды своих граждан, тратит огромные деньги, миллиарды, на разные войны, на другие страны, в Африке или Азии, ничего не получая взамен. Даже банального спасибо. Я свой клад не собираюсь передавать тем, кто не заботится о своем народе, а только о чужих.

– Ты как-то странно говоришь. Мы должны помогать пролетариям других стран. Мы потерпим.

– Святая простота. Сперва нужно, чтобы коммунизм наступил у нас, тогда можно помочь другим. А берясь за несколько дело сразу, ничего не получится. И запомни, Маша, мы уже живем при наступившем коммунизме и у нас все хорошо. Дальше будет только хуже.

Маша только нахмурилась, но, подхватив ее под локоть, напомнив, что мы семья и рассказывать о кладе никому не нужно, я повел ее гулять по парку. Настроение было испорчено напрочь. Похоже, Маша напичкана советской пропагандой, немало сил уйдет, чтобы научилась смотреть на мир правильно. И ведь волновать ее нельзя, в положении. Вон, токсикоз потихоньку начинается. Еще прошлой ночью не дала, сказала, голова болит. Если и этой ночью так же поступит, у нас будет серьезный разговор. Мы, погуляв, вернулись домой, сестрицы были тут, полдничали, вот и мы присоединились. А утром отец бросил передо мной на стол пачку рублей старого образца и сказал строгим голосом:

– Я обыскал твои вещи и только это нашел. Где золото?

– Какое золото? – сделал я удивленный вид.

– Тихон, не шути. Я уже позвонил в милицию и сообщил о кладе. Его нужно сдать.

– У тебя клад есть?

– Тихон!

Однако выдавать клад я и не думал… Это с какой радости? Да и подлость в отношении меня сначала Маши, что рассказала все родителям Тихона, а потом с их стороны, меня вообще в бешенство привела.

Двое сотрудников милиции в форме, что прибыли на вызов, тоже ничего не добились. А помог им соседский мальчишка семи лет, сообщив, что я поднимался вчера на крышу. Поискали и нашли. Зная, что искать, найти не проблема. Составили опись и отбыли. Премии нам не полагалось, поскольку никакой добровольной выдачи не было, они сами все нашли.

Я получил крепкого ремня от отца, плюнул на все, высказал все, что думаю о них, собрался и ушел из дому. Жена не дает, вторую ночь у нее голова болит, пришлось выспрашивать, почему такое началось, и выяснилось, что мать Тихона отсоветовала интимную близость, ребенку якобы навредим. Мои уговоры и объяснения, что это не так, не помогли. На сухую жить я не хотел, так что зачем мне такая жена? Родители Тихона тоже не порадовали. Сдали милиции, сволочи. Только сестренки молчали, у меня к ним претензий нет.

Гуляя по ночному городу, я размышлял, что делать. Завтра первое сентября, праздник, первый звонок, школа, но это все без меня. Я погулял тут и решил, к черту школу и Ивановых. Тихон их умер два с половиной месяца назад, нечего тянуть эту жизнь. Ивановым от Тихона внук останется, Маша родит, хоть какое-то утешение. В общем, Тихон Иванов должен погибнуть. Думаю, аккуратно сложенная одежда у кромки воды и справки из госпиталя имени Бурденко будут самое то для опознания вещей. Пусть тело в реке ищут.

Решение я принял осознанно и не собирался от него отступать.

Как же мне хорошо жилось у бабки в деревне и как все кувырком пошло в городе. Решено, официально умираю, чтобы не искали, сам прибавлю себе год, уже можно, тяну я возрастом на пятнадцатилетнего, а желательно шестнадцатилетнего, хотя тут, я думаю, афера не пройдет, и отправляюсь куда-нибудь в сельскую местность. В село нормально. Устраиваюсь в колхоз, да хоть механиком, руки растут откуда надо. Меня подселят к какой-нибудь вдовушке посимпатичнее и помоложе, и все, будем жить и поживать. Мне идея нравится. Да я от нее в восторге. В общем и раньше мог сообразить, что вот так прожить не смогу. Где-то да поссоримся с семьей и свалю. Я взрослый человек, подделываю подростков плохо. Хотя, думаю, если бы мы с Машей жили в деревне, то так без проблем и дальше проживали. А почему нет? Интересы бы другие были и на жизнь так не влияли.

Полночь уже, прохладно ночами, я запахнулся в легкую куртку и, осмотревшись направился к домам. Там удачно общежитие попалось. Во входную дверь ломиться не стал, вахтерша все равно не пропустит, так что залез по водосточной трубе, постучался в окно и меня впустили. И пофиг, что комната женская и там три хозяюшки. И никакого интима, постелили на полу, и я спал в тепле, а утром выгнали тем же путем, хоть чаем напоили. Дальше покатил на трамвае на рынок. Всю наличность я при себе носил, в кармане. От зарплаты и премии, что получил из кассы колхоза, где работал два месяца, осталось шестьдесят три рубля восемьдесят две копейки – я пересчитал. Вот и пошел по рядам, выискивая то, что мне нужно. Нашел отличные зимние ботинки на толстой подошве и с высокой шнуровкой. Носки три пары. Два комплекта нательного белья. Приметил походный рюкзак, довольно большой. Туда все покупки и складывал. Дальше штаны черные моего размера, две рубахи, кепку, теплую куртку и свитер крупной вязки. Из инструментов и посуды кружку жестяную литровую, ложку, складной нож, небольшие ножницы. Спички взял, походный набор из рыболовных снастей. Можно три удочки ими оснастить. Случайно увидел военную плащ-палатку и приобрел. Все, деньги остались только на билет и НЗ. Пятнадцать рублей ровно.