Людмила Астахова - Кошка колдуна Страница 53

Он послушно огляделся, моргнул, потер глаза кулаками и вновь недоверчиво прищурился, вглядываясь…

Значит, таким видят мир людей Добрые Соседи?

Наверное, он сказал это вслух. Или подумал настолько громко, что Кайлих ответила на его мысли:

– Именно. Таким и видим. Хотя… – Сида помолчала немного и как-то нехотя добавила: – Не всегда.

Когда-то давно, в сопливом детстве, Кеннет любил немудреную забаву – на спор закрутиться на одном месте, пока хватает дыхания и сил в ногах, а потом, резко остановившись, попытаться устоять на земле, пляшущей, словно лодка в ненастье. Мир начинал вертеться быстро-быстро, а собственное тело, казалось, увязает, будто в жидкой глине.

А еще у матушки хранился под семью замками драгоценный перстень с солнечно-желтым камнем, в медовой глубине которого, если приглядеться, можно было различить навеки застывшую невезучую мошку. Вот ею-то, мошкой в янтарной смоле, Кеннет себя сейчас и чувствовал. Причем мошкой, вкруг которой быстро-быстро мелькают какие-то не слишком четкие силуэты, почему-то искаженные и размытые, словно горец смотрел на их отражение в дурно отполированное бронзовое зеркало прямиком из древнего, еще римских времен, клада…

– Это… – начал он и осекся. Понял. Не в том ли секрет бессмертия Народа Холмов, о котором так настойчиво напоминает каждая сага и баллада? Просто время в мире людей не течет – мчится стремительно, как взбесившаяся коза по горной тропе. А здесь, внутри этого чародейского пузыря, словно в давешнем холме-бру, жизнь детей Дану струится неторопливо, лениво, каплями солнечной смолы по сосновой коре.

– Ты прав и не прав, родич. – Голос Кайлих не разрушил магию, а как будто даже усилил чары. – Секрет бессмертия моего рода в том, что никакого секрета и нет. Мы просто другие, не такие, как вы, и пути наши не только разошлись давным-давно, но никогда толком и не сходились. Воистину мало общего у детей Евы и детей Дану.

– Как раз детки-то иногда получаются очень даже общие, – брякнул Кеннет, не подумав.

Сида оскалилась, сверкнула зубами в злой усмешке.

– Даже не знаю, благодарить ли тебя за напоминание, дитя Маклеода? Сядь рядом! – Она повелительно указала перстом на выскобленные доски палубы у своих ног. – И хватит глазеть! Если долго и слишком внимательно смотреть по сторонам, когда идешь по туманной тропе между мирами, как знать, кто заметит тебя?

– Да я только глянуть хотел, как мы отчалим…

– «Святая Марта» давным-давно вышла из Мори-Ферт в открытое море. Немного времени пройдет, прежде чем мы причалим в Бергене и ступим на землю Норге. И, веришь ли, я рассчитывала, что время это потрачу на отдых. Но вижу, что просчиталась. Ну? Спрашивай! Спрашивай, родич, пока любопытство не разорвало тебе нутро.

И Кеннет решился задать самый щекотливый вопрос из тех, что свербели не столько в голове, сколько под килтом. Ибо задница, она в таких делах прозорливее башки-то будет.

– Да на кой нам вообще к норгам, милостивая тетушка? Ну, насчет прародительницы моей я помню и, чтоб помочь твоему горю, ни сил, ни жизни не пожалею. Только разве ж не в Эрине все стряслось? И чем мой… твой Дар Доблести может несчастной Этне сейчас помочь, ежели сгинула она во времена незапамятные?

Мать Этне зло прищурилась, прожигая разболтавшегося Кеннета глазищами, но тот, как никогда прежде, ощущал кипящий в венах Дар Доблести (хотя не исключено, что кожный зуд Маклеода имел происхождение более прозаическое). Короче, пугаться, затыкаться и отступаться от намерения дознаться правды Кеннет не собирался. Уперся, что твой баран. И Кайлих тут же сменила гнев на милость, улыбнулась ласково и спросила, чуть не мурлыкая:

– Значит, желаешь знать все, без утайки? И о замысле моем, и о путях Народа, и, видимо, о тех законах мироздания, что заказаны для смертных? Верно ли я поняла, родич?

Горец струхнул, но виду не подал. Хотя Кайлих сейчас была точь-в-точь кошка – серая полосатая охотница, что жмурит изумрудные очи, притворяясь, будто спит и совсем-совсем не интересуется глупой мышью, резвящейся в опасной близости от смертоносных когтей.

Получив в ответ утвердительный кивок, сида улыбнулась еще слаще.

– Три вопроса задал ты мне, Кеннет из клана Маклеодов, и получишь на них ответы, ибо такова моя воля. Мы плывем отнюдь не к смертным обитателям земли, называемой Норге, а к иным созданиям. И не важно, в какой земле, в каком из миров или как давно случилась беда с моей дочерью. Время и место не имеют значения. Что до Дара… Дар Доблести – мой дар Этне, без него мне не обойтись.

Кеннет подождал-подождал продолжения и досадливо хмыкнул:

– Вот умеете вы, Добрые Соседи, тень на плетень навести! Вроде и ответ дала ты мне, тетушка Шейла, а все равно ничего не узнал.

– Потому что спрашивал неправильно. – Кайлих вздохнула. – Забыл? Каков вопрос, таков и ответ.

– Это… а ежели без правил? – не отступился горец. – Какие ж правила между родней-то?

Дочь Ллира хохотнула, от избытка чувств хлопнула себя ладонями по бедрам.

– Хорош! Воистину, хорош! Ах, родич, теперь я и впрямь вижу: мы с тобой одной крови! И от отца Этне ты тоже перенял немало. Тот ведь тоже думал, что без некоторых правил вполне можно обойтись. Ну, хорошо. Будь по-твоему, Кеннет. Норге – земля, откуда можно легко попасть в Альвхейм – дом альфар…

– Альфар? – перебил сиду Маклеод. – Эльфов, что ли?

Кайлих зашипела, и скотт мигом прикусил язык.

– Никогда, слышишь, никогда не смей называть альфар эльфами! Ни вслух, ни в мыслях! Если тебе дорога жизнь и душа, не отходи от меня ни на шаг, когда окажемся в Альвхейме! Не поддавайся на посулы, не отвечай на угрозы, не выходи на поединки. Или ты хочешь тысячу лет просидеть у них в горе как безмозглый траллс и все это время выгребать навоз за свиньями?

– У них и свиньи есть? – вытаращил глаза горец. Почему-то альфарские свиньи поразили его гораздо больше, чем перспектива тысячелетнего рабства в горах.

– Свиньи есть повсюду, – авторитетно заверила сида, успокаиваясь. – А у свиней из Альвхейма человечина за изысканное блюдо считается.

Вот и поди пойми, только ли настоящих свинок, с пятачками и щетиной, имела в виду дочь Ллира.

– Понял! – предупреждая новый поток наставлений, Кеннет поднял ладони кверху. – Буду тихим, мирным и безгласным, что твой монашек.

Кайлих покачала головой, откровенно сомневаясь, но продолжала:

– Альфары горды и безжалостны; их гордость столь велика, что не слово даже, а неверный взгляд может разжечь их ярость. Они настолько жестоки, что почти нет шансов уйти живым с площадки для поединков, если один из альфар вызовет тебя на бой. Альфары вероломны; если есть хоть малейшая лазейка, они, не задумываясь, нарушат любую клятву. Вы, дети Евы, для них всего лишь скот, мясо, в лучшем случае – рабы. Альв может прийти в твой дом другом, возжелать твоего добра и тут же затеять ссору, чтобы без помех убить тебя. Я по твоим глазам, дитя, читаю, что ты не веришь моим словам. Напрасно. Если ты привлечешь к себе внимание хозяев Альвхейма, если они захотят твоей крови и плоти, я не смогу тебя защитить.

Горец пожал плечами. Грозные предупреждения тетушки Шейлы его не слишком-то впечатляли. Гордые, безжалостные, вероломные, охочие до чужого добра… Прямо как о Кэмпбеллах с Кэмеронами речь! Да и сами сиды, если верить сагам, недалеко ушли по части страсти к чужому добру и чужим бабам.

– Зачем же мы к ним плывем, коли так все сурово?

– Затем, что, если мы с конунгом льюсальфар сторгуемся, владыка Альвхейма откроет для нас врата и позволит пройти.

– Куда пройти?

– В то место и время, где живет человек – обладатель третьего Дара Этне.

– А может, как-нибуть обходной тропкой получится? Ну, без альвов этих коварных?

– Нет другого пути, родич. Во всяком случае, такого, которым смог бы пройти человек. Дети Дану вольны бродить по мирам и временам свободно, как эти крикливые птицы, летающие над мачтами. – Сида, не глядя, ткнула пальцем вверх. – Но дети Евы привязаны каждый к своему миру. Вот, гляди! Матросы снуют между мачтами. Так и вы, люди. Вам нужна опора, твердь под ногами или хотя бы тонкий канат над бездной.

Кайлих прикрыла глаза и вздохнула. Кеннету показалось, что фигура сиды стала какой-то расплывчатой, нечеткой. Горец потер глаза, поморгал, но это не слишком помогло. Дочь Ллира окуталась серебристой дымкой, словно под волшебный полог Фет Фиада прокрался еще чей-то чародейский туман.

– Тетушка?

– Я устала, – не открывая глаз, проворчала сида. – Оставь меня. Когда наш когг достигнет берегов Норге, я вернусь с туманной тропы, а покуда оставь.