Генерал-адъютант его величества (СИ) - Михаил Леккор Страница 53

— Ах, какая ты красавица в этих серьгах! — похвалил он ее, — египетская царица.

Настя улыбалась, но как-то жалко. Поколебавшись, прошептала мужу:

— У меня скоро мочки ушей порвутся, — потом помолчав, добавила: — что мне надо сделать, чтобы ты простил?

Во как она быстро сообразила. Так и кошки начнут говорить! Поощрительно улыбнулся ей, но помогать не стал:

— Сама подумай, что тебе можно?

Все-таки он большой гад! Сволочь. Так, за что он на меня напал — знаю, как напал — увидела — больно и эффектно, скотина. Но как суметь что-то сделать, чтобы родимый муж смилостивился? В конце концов, она простая женщина. Хм, женщина, деньги он сам ей дает, поместьями давно управляет он же. Между прочим, весьма эффективно. Ну что же, и она может попробовать атаковать наперед. И на этот раз милостиво, а не жестко.

Оркестр отыграл мазурку, она разошлись. Муж к императору, жена — к императрице. Александра Федоровна появились в эффектных серьгах с большими изумрудами, которые очень шли к ее красивому платью. Настя это сказала в слух, и получила ответный комплимент о красоте ее больших серег. Плакаться ей она уже не стала, все равно, решать будут не здесь.

Вместо этого она попыталась поговорить о своем будущем. Александра Федоровна неожиданно охотно ответила. Оказалось, что императрица так и не нашла себе наперсницу и часто скучает.

— С тобой, моя милая, и поговорить можно хоть о чем, и прогуляться, и даже поругаться. А эти, — небрежно махнула она в сторону придворных, — лишь талдычат — да, ваше величество, конечно, ваше величество. Тьфу!

В итоге, договорились, что она поговорит со своим мужем, а ее муж Александр Георгиевич подтвердит, что он не против.

Мужчины меж тем говорили о них же. Настя зря горевала на тупость и жесткость императора. Он все понял, или, хотя бы, пронял.

— Ваша жена почему-то не принимает эти серьги? — проницательно смотря на собеседника, спросил монарх у него.

На это попаданец только пожал плечами. По большому счету они и сами себя не понимают, куда уж нам до них.

И мужчины дружно покачали головами. Женщина — это тихий ужас человечества. А куда деваться?

Эпилог

Из бала вернулись рано и сразу спать. Император Николай I принципиально после бала вставал следующим утром так же рано и иногда даже проверял высокопоставленных чиновников, пришли ли они на службу. И Боже упаси, если министров, реже начальников департаментов не окажется на месте.

О-о-о, наказание будет немедленно. И не в виде августейшего выговора или штрафа, это было еще хорошо. Нет, Николай становится с виновным холодным, если раньше он был в кругу друзей, сразу же оттуда вылетает. А то и из Зимнего дворца выбьют. А ведь от благожелания монарха в первую очередь зависит карьерный рост и материальное благосостояние.

Даже у святого и, с недавнего времени, ближайшего друга императора. Так что надо немедленно спать, чтобы очередной ночью хоть немного выспаться. Рабочий день, конечно, коту под хвост, но хотя бы на министерском месте будешь и, при вызове Николая (а это точно будет, сто процентов гарантии), можно будет пришкандыбыться в Зимний дворец. Серьезного ничего не будет, монарх тоже не железный. Просто надо показать, что ты на службе и готов служить.

А потому спать!

Хо-хо, мы-то готовы, а жена, это дьяволово семя, не очень. Настя после родов была в полной готовности и более того, помня о дневной холодности мужа, очень даже жаждала теперь супружеского долга.

А еще он вздумал поговорить о должности статс-дамы для жены у императрицы Александры Федоровны. Он-то хотел лишь поболтать, а обрадовалась и решила обнимать и целовать!

И никакие вопли и ворчания, что он хочет спать и завтра обычный рабочий день. И, более того, его обязательно вызовут к императору, и, значит, надо быть на службе. И даже жалобное восклицание, мол, можно я тебе отдам супружеский дом деньгами, купишь чего, никак не помогало.

Да и потом, он и сам был не против после стольких-то месяцев отсутствия секса! Прижался к великолепному телу Насти. Понимая, что вот оно, сказочное удовольствие, ради которого он и оказался в XIX веке!

Расплата обернулась уже на следующее утро, ранним утром, когда мозг ни за что не хотел проснуться. Андрей и холодной водой умылся, и окно открыл, чтобы освежиться утренним холодом, но пока не принял двойную порцию кофе в утреннюю чашку, так и не мог открыть глаза. Хорошо жене Насте, дрыхнет без задних ног, а вот ему на службу, после четырех часов сна!

С большой попыткой сумел не тронуть Настю, хотя было сокровенное желание рывком отбросить теплое одеяло и, что было силы шлепнуть холодной рукой по мягкому месту, дабы она заверещала на весь дом белугой. Ух, как он зол!

Чтобы не сорваться, побыстрее сбежал к парадному входу, там, где уже его ждало министерское ландо — солидная четырехместная повозка, водимая непременно парой лошадей — першеронов, благо размеры позволяли. Эта, так сказать министерская колымага грохотала так сильно, что будила жителей всех окрестных улиц. А в Зимнем дворце, по признанию самого императора Николая, безошибочно угадали — едет министр религий и святой! Только не надо здесь трогать Господа Бога и его Богоматерь. Дело все в першеронах. Ибо только эти большие сильные лошади могут так быстро протащить сравнительно тяжелую повозку.

Ну, а в министерстве все чиновники знали — атас, его высокопревосходительство приехали! Срочно надо зарываться в бумаги и с умным видом переписывать копии. И самым крупным шиком было оказаться в министерской приемной с ОФИЦИАЛЬНОЙ БУМАГОЙ. Министр все равно найдет, к чему придраться, но посмотрит на тебя с ласковостью, что уже почти равнялось ордену.

Впрочем, это были тревоги самих чиновников, ну а пока Макурин, чтобы не уснуть, считал позитивные статьи после своего появления в XIX столетие:

— Научное продвижение после его попаданства на два века. И пусть ученые ничего не будут знать еще несколько сот лет. Подумаешь! Главное, человеческая ноосфера пополнится сокровенном знанием, а это, так или иначе, пополнится в массовом разуме людей не в XXI веке, так в XXIII или в XXV, когда он сам давным давно останется лишь частицей общего сознания Гомо;

— Он сам сумел вдруг оказаться на Небе, в сокровенной Божьей сфере. И пусть только в виде