Как я учился в магической школе (Ученик поневоле) - Александр Олегович Курзанцев Страница 54

обратно на подушки, как в палату стремительно вошла ослепительно красивая мадам со знаками различия — тут я мысленно ахнул — магистра светлой магии. Почему мадам? Ну так глаза у нее были вот совсем не девичьи, да и магистр всё-таки. Это Элеонору я мог девушкой называть, сознательно не уточняя, сколько ей там стукнуло, чтобы не наносить себе моральную травму — всё же пару раз чуть до секса не дошло.

В развевающихся от стремительного шага одеждах эта женщина была чудо как хороша, а праведный гнев сделал её лицо ещё красивее, когда она остановилась подле кровати Глушакова.

— Очнулся!

Сказано это было с таким язвительным упрёком в голосе, что Сергей счёл за благо тут же юркнуть под одеяло, оставив снаружи одни глаза, и уже оттуда тоненько проблеял:

— Дорогая…

— Лучше молчи! — рявкнула женщина. — Молчи, пока я тебя своими руками не добила. Дорвался всё-таки! Чуть без эфирного тела не остался! С дружком со своим!..

Тут она метнула испепеляющий взгляд и на меня, после чего из-под одеяла на происходящее смотрели уже мы оба.

— Я тут навела справки. Земляка, значит, встретил… Собутыльника! Алкаши! — голос, полный праведного возмущения, взлетел, казалось, до потолка. — А уж эта ваша выходка!.. Правду говорят, что два дебила — это сила!

Я заметил, как по её щеке скатывается одинокая слезинка.

Магистр светлой магии резко замолчала и зло, тыльной стороной ладони смахнула это непрошеное проявление чувств, а враз осунувшийся и посмурневший Глушаков, тяжело вздохнув, угрюмо вылез из-под одеяла.

— Лика, — произнёс он в установившейся тишине, — прости, но мне это было необходимо.

— Тебе необходимо. А о том, что необходимо мне, ты подумал? — поинтересовалась его жена (а кто же ещё это мог быть?), после чего подошла, залепила короткую, но хлёсткую пощёчину, а затем, обхватив ладонями лицо и не думающего сопротивляться товарища, начала жадно и жарко целовать.

Смутившись, я отвернулся. Всё-таки семейные разборки — это дело интимное, и третий тут лишний.

Минут через пять они наконец нацеловались, и с лёгким смущением кашлянув, Сергей сказал:

— Павел, познакомься, моя жена, виконтесса Ликанта Аделар-Глушакова ин Рацс.

— Очень приятно. Всегда мечтал познакомиться. Сергей столько о Вас говорил… — растянул я губы в вымученной улыбке под нехорошим прищуром благородной ин Рацс.

В местной системе титулования я уже более-менее шарил, и совсем тёмным лесом такое наименование для меня не было. В частности, «Аделар» было семейной фамилией виконтессы, и то, что она стала двойной, свидетельствовало, что муж тоже из благородного сословия. А вот «Рацс» было фамилией уже не семьи, а рода, в который, как правило, входило несколько семей с разными фамилиями.

Кстати, надо будет как-нибудь поинтересоваться у Сергея, «Рацс» — родовая фамилия жены? Потому что если так, то, значит, Глушакова приняли в род жены, а не он забрал её в свой. Хотя какой у него род, если он здесь, как и я, человек практически без прошлого. Тут ещё смотря как его в род приняли — от этого зависит, с какой фамилией дети жить будут, Аделар или Глушаковы. Но не с двойной, это точно.

Кстати, помимо приставки «ин» я с горем пополам разобрался ещё и с приставкой «су», которой щеголяла Элеонора, ставя её вкупе с названием Империи впереди обозначения рода. Это было ни что иное, как особый титул-звание, не передающийся по наследству, но свидетельствующий, что обладатель его сделал что-то очень значительное, отмеченное самим Императором. Типа нашего звания героя.

Виконтесса в ответ на мои неуклюжие расшаркивания лишь дёрнула раздражённо плечиком и, ни слова больше не говоря, с гордым видом вышла из палаты.

— Ты прости её, — чуть виновато попросил Сергей. — Она слишком переживает.

— Любит, — ответил я. — Завидую.

— Тебя вон целый взвод девчонок любит, — хитро заулыбавшись, отбрил он.

— Юрьич, ну хоть ты не подкалывай, а? — с укоризной посмотрел я на товарища.

— Сам эту кашу заварил, сам и расхлёбывай, — наставительно заявил Глушаков.

— Я жертва обстоятельств.

— Жертва, как же, — Сергей хохотнул. — Я всего на два часа раньше тебя очнулся, и то уже знаю, как ты в общаге дверь в комнату третьекурсников вынес под заклинанием щита. Страшно даже подумать, с какими целями.

— Откуда?

— Да вот, из газеты. Местная академская, студенты в основном пишут.

— Дай, — попросил я и получил сложенную вчетверо газету.

Развернув, мельком прочёл название: «Магический вестник».

— На второй странице, — подсказал Глушаков.

Пробежав глазами по полосам, я прикипел к статье, выделенной жирной рамкой и крупно озаглавленной: «Зло над головой. Тёмный властелин чердака!»

— Да какой я вам «тёмный властелин»? — пробурчал я тихо. — Вы ещё настоящего тёмного «властелина с вазелином» не видели.

А борзый писака, скромно не подписавшийся под статьёй, меж тем бодро прохаживался по моей личности.

«Тот вечер, — философски начал он, — ничем не отличался от других вечеров для скромных учеников третьего курса академии и прилежных адептов магии Земли Алехана и Хулио (имена изменены — прим. ред.). Молодые люди как обычно прилежно занимались, усердно готовясь к будущим занятиям и без устали экзаменуя друг друга, как вдруг им послышался какой-то шум в коридоре. Но стоило одному из них выглянуть из комнаты, как он буквально столкнулся с ним. Тут я, пожалуй, приведу слова самого студента: «Это был ужас, словно летящий на крыльях ночи!». Столь образно и, может, даже поэтично бедняга Хулио назвал печально известного всей академии так называемого студента первого курса кафедры проклятий, этого ведьмака Ширяева, в развевающихся чёрных одеждах несущегося прямо на него.

«Глаза его горели мрачным и холодным огнём, а алчно приоткрытые губы кривились в недоброй усмешке. Сердце моё словно сдавило когтями холода, и я понял, что он уже выбрал меня своей жертвой!» — после такого даже мне, уважаемые читатели, стало не по себе. А вот как описал последующее Алехан, ибо Хулио, глотая слёзы от вновь переживаемого ужаса, уже не мог говорить:

«Мы тут же закрыли дверь. А когда поняли, что он не остановится ни перед чем, чтобы завладеть душой и телом моего друга, цепями перекрыли проход и наложили сдвоенный кинетический щит Земли на дверь. Мы были почти уверены, что надёжно обезопасили себя, ведь чтобы пробить такой щит, даже пятикурснику понадобится немало времени…»

Вот именно, дорогие читатели, они были почти уверены. Ведь там был